К чему приводит раздвоение личности

— Можно я приму у тебя душ? — неожиданно спросил Виктор.

Комната Кирюши и игрушки уже были изучены, просмотр фотоальбомов подходил к концу, и прозвучал вопрос, который только на первый взгляд казался невинным.

— Ну-ну, — скептически произнесла Света. — Типа, дайте водички попить, а то так есть хочется, что даже ночевать негде?

— Наглая просьба, сам понимаю. — Виктор вздохнул и развёл руками: — Но замотался три последних дня: ни побриться, ни помыться, ни поспать толком…

Выглядел он и в самом деле не блестяще: глаза запавшие, с тёмными кругами, на лице щетина, от одежды попахивает потом. Почему бы не помочь? Хоть бывший, но не чужой ведь. Не совсем чужой.

— Мойся и выметайся, — решила Света. — Бритву не дам.

— Всё своё ношу с собой. — Виктор хлопнул ладонью по рюкзаку. — И бритва есть, и смена бельишка.

— У тебя на всё про всё сорок пять минут, — сказала она, взглянув на часы. — Потом я иду за Кирюшей, а тебе в другую сторону.

— Управлюсь и за пятнадцать. Я ж спецназовец, ты забыла? Героический и мёртвый… Где хоть похоронен-то?

— Сейчас передумаю насчёт душа.

— Понял. Исчезаю…

Он подхватил рюкзачок и скрылся за дверью ванной, а Света призадумалась: интересно, насколько правдива её легенда о герое-спецназовце?

Той версии, которую Виктор изложил при знакомстве — что является сотрудником серьёзной экспедиторской фирмы и занимается вооружённым сопровождением особо ценных грузов по всей стране, — она перестала верить не то на седьмом, не то на восьмом месяце брака, когда муж вернулся из очередной отлучки прихрамывая, с не до конца зажившей пулевой раной мягких тканей бедра. Причём это был уже второй случай, а в первый раз Виктор привёз из командировки резаную рану предплечья. С экспедиторами, конечно, всякое случается, но не столь же регулярно. Она пыталась поговорить начистоту, объясниться, но ничего толком не узнала. Он признался, что сопровождает грузы не по всей стране, а в определённые точки, именуемые в СМИ «горячими», но и только. Риск есть, но за него и платят, причём прилично. А сверх того, дескать, рассказать сейчас ничего не может: столько подписок дал, что как-нибудь потом, лет через двадцать, под настроение.

Она настаивала, даже попыталась устроить скандал (правда, скандалы у неё всегда получались плохо), кричала, что ребёнку нужен живой и здоровый отец, а деньги можно заработать и в другом месте. Просила бросить рисковое дело. Даже умоляла. Он соглашался и обещал при первой возможности покинуть службу, но постоянно находились веские причины ненадолго отложить уход. Потом, похоже, Виктор всё-таки оставил рискованную работу…

Но раньше закончилась их семья.

За дверью ванной зашелестели струйки душа, и мысли Светы приняли другое направление. Она представила, нет, вспомнила обнажённого бывшего, капельки воды, скатывающиеся по гладкой коже, мускулистую грудь, к которой… Она не хотела об этом думать! И всё равно думала. Представляла, как он…

«Нет, нет и нет!»

…прижимает её к себе… крепко…

«Всё закончилось и прошло навсегда!»

Извечный философский вопрос — что первично, материя или сознание, — в очередной бесчисленный раз решался сейчас в двухкомнатной квартире многоэтажного дома, расположенного на проспекте Славы. Сознанию пока удавалось отбиваться от материальных запросов тела, но гормоны усиливали и усиливали натиск.

Света вдруг вспомнила, что в ванной, кажется, нет банного полотенца. Ну да, точно, забрала в стирку, а новое не повесила… Кажется…

Прошла к шкафу, достала сложенное полотенце, затем подумала, что надо бы и самой быстренько принять душ после Виктора, а то нехорошо получается: болталась по моргу, а теперь собралась за сыном… Времени остаётся маловато, но ничего, сегодня в садике корпоративов не намечается, двадцать-тридцать минут погоду не сделают.

Думала она на ходу, торопливо разоблачаясь и натягивая короткий купальный халатик.

— Кого ты обманываешь? — спросила Света у зеркала, вделанного в дверцу шкафа. — Зачем ты обманываешь?

Отражение ответило виноватой улыбкой.

Подойдя к ванной с полотенцем в руках, она коснулась ручки двери и замерла, не решаясь на неё нажать. Ручка изнутри блокировалась защёлкой, и если сейчас не двинется вниз, то она, Света, будет чувствовать себя полной дурой.

Хотелось уйти. Стало противно при мысли, что бывший вот так легко и спокойно…

Ручка легко повернулась.

Дверь открылась, Света шагнула внутрь, и сознание полностью и безоговорочно капитулировало.

Материя всё-таки первична.

Она лежала на кровати и испытывала троякие чувства. Во-первых, презирала себя за слабость. Во-вторых, злилась на Виктора, который её слабостью воспользовался. А в-третьих, ей было безумно хорошо.

— Красивое кольцо, — заметил бывший.

— Твоё, — лениво напомнила Света. — Обручальное.

— Я про другое.

— Про какое? — Она поднесла к лицу руку и удивлённо уставилась на мизинец, который мягко охватывала серебряная змейка.

— Кто подарил?

— Ты его не знаешь.

— Судя по мастерству исполнения — школьник. Хорошо, если класса одиннадцатого… — Бывшему показалось, что он удачно пошутил. — Совращаешь малолетних?

— Дурак.

Змейка вернулась, хоть и была продана. Хотя… А ходила ли она в скупку? Продавала ли кольцо грубоватому старику по цене лома? Было ли это? После всех событий последних дней Света уже ни в чём не была уверена.

А змейке скорее обрадовалась.

Почему-то.

Вновь упала на спину и принялась бездумно наматывать на палец локон.

— Ревнуешь?

— К школьнику?

— Ты не знаешь точно.

— Захочу — узнаю.

— И что сделаешь?

— Голову ему оторву.

— Да, конечно…

Но ей было приятно: ревнующий мужчина рядом. Пусть ненадолго. Пусть бывший. Главное — ревнующий.

Приятно.

— У меня такое чувство… — произнёс Виктор.

Не договорил, приподнялся на локте, потянулся куда-то… Света подумала: «Если скажет, что у него такое чувство, будто этих четырёх лет не было, или предложит начать всё сначала — врежу… Несильно… Подушкой…»

— …что мы уже немного опоздали за Кириллом, — закончил Виктор, дотянувшись до будильника и повернув его к себе.

Света взглянула на циферблат и пулей выскочила из постели.

— Отвернись!

Бывший изумлённо поднял брови:

— Где логика, Светик? Мы только что…

— Отвернись, я сказала!!

Он пожал плечами и отвернулся.

— А теперь марш в ванную, одевайся, — скомандовала Света уже из-за дверцы шкафа. — Выходим через пять… нет, через десять минут.

— Побриться так и не успел, — вздохнул Виктор, медленно проводя пальцами по щетине. — Впрочем, так сейчас модно.

— Будешь как все.

Он хмыкнул, но промолчал.

На улице она резко сказала:

— Мне в ту сторону.

— Я провожу.

Света почувствовала нарастающую злость:

— Кажется, мы договорились?

— Уговор в силе. До ограды садика — и ухожу.

Спорить было некогда. Она собиралась прийти в садик в шесть, максимум в половине седьмого, и… и опять заявится почти к закрытию. Света повернулась и быстро пошла. Виктор догнал, пристроился рядом.

Она шагала молча, говорить ни о чём не хотелось. Свете казалось, что, если ни словом, ни мыслью не вспоминать только что произошедшее, оно станет нереальным, невзаправдашним, как сон с монстром-Пончиком. Виктор, словно чувствуя её настроение, тоже не пытался завязать разговор.

Путь отнял минут десять, не более. У металлической ограды садика Света произнесла:

— Пришли. Мне прямо, тебе — в любую другую сторону.

И добавила не без издёвки:

— Приятно было повидаться.

— Мне тоже, — ответил Виктор, издёвку словно и не почувствовавший.

Для экономии времени она не стала идти в обход, к воротам и главному входу. Прошла на территорию сквозь узенькую боковую калитку и сразу оказалась у дверей группы «Светлячок». На низеньком крылечке обернулась, но фигуры в камуфляжной куртке у ограды не увидела.

Ушёл…

На лестницу, ведущую на второй этаж, Света попала свободно, но наверху дверь детской раздевалки оказалась запертой, пришлось стучать.

Воспитательница Леночка — молоденькая, второй год после педучилища, — уставилась на неё, как на восставшего из могилы мертвеца. На приветствие не ответила, побледнела, широко раскрыла глаза, пыталась что-то произнести, но изо рта вырывались отдельные невнятные звуки.

— Что случилось? Где Кирюша? — спросила Света, заглядывая за плечо воспитательницы — обычно в этот момент сын, услышав её голос, уже бежал к дверям с криками: «Мама, мама!»

Леночка в ответ повела себя более чем странно: развернулась и опрометью бросилась назад, через раздевалку, обратно в игровую. Света поспешила за ней.

В игровой всё оказалось тихо и спокойно, трое припозднившихся детишек за столиком играли в какую-то игру с фишками и кубиком.

Кирюши среди них не было.

Леночка на подопечных не обратила ни малейшего внимания. Подскочила к окну, отодвинула занавеску, всматривалась, почти прижавшись лицом к стеклу.

— Где Кирюша?! — Света почти кричала, дети прервали свой турнир и смотрели на неё с опасливым удивлением.

— Вон… она… вы… он… а вы… — У Леночки прорезался-таки дар речи, но мысль выразить связно она никак не могла, не получалось, и наконец просто показала рукой куда-то на улицу.

Света приникла к стеклу.

От главного входа садика тянулась к воротам подъездная дорога, обсаженная молодыми липами, можно сказать, аллея. Не длинная, едва полсотни ярдов.

По аллее шли к воротам двое, и уже преодолели половину пути. Женщина и мальчик, держащийся за её руку.

Мальчика она узнала сразу: Кирюша! А женщина… Света в оцепенении смотрела на знакомый плащ, на знакомую сумочку, висящую на плече, — точно такая же, но с перерезанным ремешком, лежала сейчас в РОВД вместе с прочими вещдоками, — на туфли…

Оцепенение длилось доли секунды. А в следующие несколько мгновений Света выдала настолько рекордный забег, что имела все шансы оказаться в Книге рекордов Гиннесса. Вылетела на улицу, когда женщина, уводившая Кирюшу, проходила через ворота, вернее, через решётчатую дверь, в ворота врезанную, хотела крикнуть, но передумала и помчалась за сыном молча и стремительно.

«Успею! Успею!»

Что именно она сделает с похитительницей, догнав, Света не думала, не имела времени задуматься, но знала, что сделает. Голыми руками. Очень-очень больно сделает.

Но не получилось.

Потому что не догнала.

Снаружи, вдоль ограды садика, стоял ряд припаркованных машин, задняя дверь ближайшей к воротам распахнулась, женщина легонько подтолкнула туда Кирюшу и стремительно нырнула следом.

«Почему он не кричит? Почему не сопротивляется?» — мелькнула мысль у Светы, она попыталась закричать сама, но прозвучал лишь сдавленный хрип, горло перехватило от стремительного бега.

Едва мальчик с женщиной оказались в салоне, машина резко тронулась с места. Марку и модель Света не смогла разобрать, мешал растущий у ограды кустарник — низенький, подстриженный по линеечке, поняла только, что машина большая, чёрная… и всё.

Она выскочила из ворот, увидела исчезающие за поворотом красные габаритные огни и замерла. Встала, окаменевшая, как статуя. Не могла поверить произошедшему и принять его… Это не с ней. Это не с ними, не с ней и Кирюшей… Кирюша там, наверху, в группе, он просто отлучился в туалет, а у неё случились глюки и немного поехала крыша: почему бы и не носить другому мальчику такую же курточку и такую же шапочку, ведь мамаша его, судя по сумочке и плащу, отоваривается в тех же магазинах, что и Света.

Наверное, включился некий защитный механизм, основанный на инстинкте самосохранения. Мозг торопливо выстраивал утешительную версию, не желая, чтобы его хозяйка рухнула и забилась в истерике, ударяясь головой о холодный асфальт.

Кто-то потряс её за рукав, она не обернулась. Потряс настойчивее — с тем же результатом. Потом перед ней оказался Виктор, и она не удивилась. Он что-то говорил, Света не слышала и не понимала. Он куда-то её повёл, она механически переставляла ноги: да, надо идти, Кирюша заждался, она заберёт его, и они пойдут домой…

Вместо садика они оказались на лавочке, Виктор копался в рюкзаке. Света ничего не замечала, она всё глубже погружалась в спасительную иллюзию: мысленно они уже шли с сыном к дому и болтали обо всём на свете. Кирюша рассказывал о том, как прошёл день, и…

Ранним утром Света отвлечённо размышляла о собственном сумасшествии, а сейчас оказалась в полушаге от него. Даже в четверти шажочка.

На короткое болезненное ощущение в левой руке она не обратила внимания. Боль и Света существовали в разных реальностях, в разных вселенных.

Виктор кинул в урну использованный шприц-тюбик и попал с трёх ярдов. Повернул Свету к себе — словно куклу или манекен — и, вглядываясь в её зрачки, стал дожидаться результата.

— Наркоманы проклятые… всякий стыд потеряли… — прошипела семенящая мимо старушка.

Ей не понять, что иногда наркотики приносят пользу.

Сколько прошло времени, пока она оклемалась, Света не представляла. Наверное, всё-таки минуты… Затягивавший её бред — счастливое возвращение с Кирюшей домой — не исчез бесследно, но воспринимался теперь примерно как воспоминание о сновидении. Голова работала удивительно чётко и ясно, в теле ощущалась необыкновенная лёгкость.

Схожие ощущения Света испытала однажды, когда Наташка притащила откуда-то пузырёк чистого кофеина: они вместе готовились к экзамену по культурологии — предмет был тугой, препод дотошный, с характером, а большая часть подготовки, как положено, пришлась на последнюю ночь. Пили растворимый кофе, каждый час, капая в чашечки из Наташкиного пузырька, и сдобренный кофеином напиток творил чудеса: спать не хотелось абсолютно, материал запоминался легко, после первого прочтения запутанное изложение казалось лёгким и понятным… Наташка посмеивалась, говорила, что именно таким и должен быть настоящий кофе, а продаётся, что в зернах, что в растворимых гранулах, весьма обеднённый вариант: изрядную часть кофеина выпаривают для медицинских надобностей.

В ту ночь глаз они так и не сомкнули, но утром на экзамен пришли свежими и бодрыми и получили две заслуженных пятёрки. Отходняк наступил позже, к обеду: выжатый досуха лимон мог показаться бодрячком в сравнении с двумя начинающими кофеинщицами. Кстати, продолжения не случилось: пузырёк у Наташки был единственный, доставшийся по случаю, а знания, дарованные кофеином, выветрились через неделю.

— Что ты мне вколол?

— Не бойся, наркоманкой не станешь, — усмехнулся бывший. — Там сложная смесь, в основе промедол, но много других добавок. Снимает психический и физический шок в боевых условиях.

— Откуда ты вообще свалился? Почему не ушёл?

Она задавала вопросы, в общем-то, неважные, подсознательно оттягивая момент, когда придётся обратиться к главной проблеме.

— Не ушёл… Соврал, каюсь. Хотел, хотя бы издалека посмотреть на Кирилла. Вот и посмотрел… А потом был ошарашен твоим трюком в стиле Гудини: садишься в машину и уезжаешь, а через секунду мчишься с другой стороны с выпученными глазами… Как тебе удалось?

— Я? В машину?! Не говори ерунды… Просто похожая женщина: рост, плащ, сумочка…

— Волосы, лицо… — в тон закончил Виктор. — А самое главное — пластика движений. Я узнал бы тебя издалека, со спины, в любой одежде. Ты же всегда шагаешь, как выходящая на паркет танцовщица. Там, с Кириллом, шла ты.

— Ты давно колешься своей гадостью?

— Включи голову, Светик: отдала бы воспитательница ребенка слегка похожей на тебя женщине? А он сам бы пошёл?

Она включила голову и поняла, что занимается не тем.

— Хорошо, пусть я раздвоилась, пусть из Австралии приехала сестра-близняшка, разлучённая со мной в младенчестве, пусть в наш мир заявился двойник из параллельной реальности… Не это главное.

Она говорила и одновременно вытаскивала телефон, затем начала набирать номер. А в следующий миг Виктор прикрыл мобильник ладонью:

— Что ты делаешь?

— Угадай с трёх раз! Пропал мой сын! Что обычно делают в таких случаях? Я звоню в полицию. Не мешай.

— Во-первых, наш сын, — уточнил Виктор, не убирая ладонь, — а во-вторых, ты настолько веришь полиции, что готова доверить им жизнь сына?

Света вспомнила туповатого Соломко, обаятельного Кривецкого с отработанной фальшивой улыбой. Ещё зачем-то вспомнила — лучше бы не вспоминала — школу, полную детей и захваченную террористами… Для скольких первоклассников тот первый День знаний навсегда остался последним?

— Доверяю или не доверяю — других вариантов нет. Частных детективов мне нанимать не на что…

— Серьёзно? Так вот прямо и не на что?

Она не уловила суть его иронии и посчитала её неуместной.

— Не на что. Так что не мешай, если не можешь ничего предложить.

— Могу. И предлагаю: не спеши впутывать полицию. Номер ни ты, ни я не видели, чёрных «Фордов» в городе пруд пруди, и машину сменить недолго, так что ни «Невод», ни «Перехват» ничего не дадут. А маховик поиска закрутится лишь завтра, причём тебя начнут задерживать на каждом углу, получив ориентировки с приметами похитительницы. Будешь кочевать из «обезьянника» в «обезьянник» — часа по два-три в каждом до выяснения… Кроме того…

— Это всё, что ты можешь предложить? — нетерпеливо перебила Света. — Что не стоит делать, я поняла. Делать-то что?

— Отложить вариант с полицией. Дождаться звонка от похитителей. Позвонят быстро, вмешательство полиции им тоже не нужно… Узнать, что хотят. Ну а далее по обстановке… Если нужны только деньги — вопрос решаемый.

— Деньги… — Света вздрогнула. — Откуда у меня деньги? Может, они ошиблись ребёнком и звонят сейчас какому-нибудь бизнесмену?

— Узнаем.

— Да какие у меня деньги? Разве что квартиру срочно продать… Хорошо. Ждём. Полчаса, больше я не выдержу.

— Может, попробуем поставить сюда твою симку? — предложил Виктор, доставая современный смартфон. — На этот агрегат я установил дополнительные программы: все разговоры записываются, и локализация соты с выводом на карту, и ещё кое-что…

Предложение было более чем заманчивым, запись разговора в такой ситуации — вещь бесценная, особенно если всё-таки придётся обратиться к правоохранителям. Где-то она слышала или читала, что однажды именно звуковой фон разговора с похитителями позволил вычислить их логово — поезд прогрохотал невдалеке или что-то вроде того…

Но старенькую симку из её старого телефона под смартфон надо подгонять…

— Не будем, — отвергла план Света. — Обрезать на коленке рискованно, дрогнет рука — и всё.

— Что бы они ни потребовали, не соглашайся сразу и не отказывайся, — сказал Виктор. — Проси время на размышление, хотя бы час.

Они сидели на лавочке, прижавшись тесно, как влюблённая парочка, поскольку пришлось поделить на двоих наушники гарнитуры. Громкая связь не годилась, ни к чему случайным прохожим слушать такие разговоры.

Вызов последовал почти сразу. Наверное, это был лучший из возможных вариантов. Затянись ожидание, Света накрутила бы себя, вспомнила бы все страшилки о похищенных детях-донорах, чьи родители так и не дождались звонка…

Она помедлила с ответом секунду-другую, вглядываясь в экран. Тот проинформировал, что пообщаться желает «неизвестный номер». Стоило ожидать…

— Ваш сын у нас. Он цел и невредим, — не здороваясь, произнёс неизвестный абонент.

До чего всё-таки удачно вмешался Виктор со своим шприцем… Не будь в крови у Светы коктейля «Бодрость», она наверняка сейчас кричала бы в микрофон, сама не очень понимая, что кричит, выплёскивая всю ненависть к мразям, охотящимся на малолетних детей. Но коктейль делал своё дело, и голос прозвучал спокойно и холодно:

— Чего вы хотите?

Ненависть, впрочем, никуда не подевалась.

— Во-первых, не вздумайте обращаться в полицию.

— Что ещё?

— Во-вторых, приготовьтесь расстаться с некоторой суммой денег. Совсем небольшой по сравнению с жизнью и здоровьем вашего сына.

— Насколько небольшой?

Похититель назвал сумму. Виктор немедленно поднёс к губам Светы палец, словно желая пресечь возмущённый возглас. Жест был лишним — производители «Бодрости» знали своё дело туго.

— Мне надо подумать до завтра. Сумма немаленькая, так сразу её…

— Нет, — прервал похититель. — Думать придётся быстрее. Я позвоню через тридцать минут.

— Через два часа. Или я звоню в полицию, и договариваться вы будете с ней.

Импровизируя, она вглядывалась в лицо Виктора. Тот оставался спокоен, даже легонько кивнул.

Похититель помолчал и выдвинул новый вариант:

— Я позвоню ровно через час. Это крайний срок.

— Согласна… Но я хочу услышать сына. Немедленно.

— Через час услышите. А если сделаете глупость — услышите, как он кричит от боли.

Всё на свете имеет свой предел, в том числе и успокаивающее действие препаратов, вводимых внутривенно. Света хотела выкрикнуть в микрофон, кем считает похитителя и что с ним случится, если хоть волос… Хотела, но похититель ждать её ответной реплики не стал, отключился.

— Молодец, — похвалил Виктор. — Даже не ждал, что поговоришь так спокойно и твёрдо.

— Сама не ждала, — откликнулась Света. И тут же возмутилась: — Триста тысяч?! Эти маньяки вообще соображают, чьих детей воруют?! Я что, в садик за Кирюшей на «Роллс-Ройсе» приезжала, вся в мехах и бриллиантах?! Они вообще представляют, какая у меня зарплата?

— Подожди. — Виктор поднял ладонь в останавливающем жесте. — Ты давно заглядывала на свой банковский счет?

— Недели две назад… Или дней десять…

— Ну так загляни. — Он достал из кармана куртки и протянул Свете планшет. — Или туда можно заходить только с твоего компа?

— Можно с любого, если знаешь логин и пароль.

— Вот и зайди.

Она немного удивилась его настойчивости, но зашла в личный кабинет банка. Когда вводила пароль, Виктор тактично отвернулся и потому не увидел, как сильно округлились её глаза при виде сообщения о новом поступлении: триста семнадцать тысяч. Зачислены вчера.

— Долго шли, больше недели, — прокомментировал Виктор, задумчиво разглядывая разинувшую рот бывшую. — Но какие благородные Робин Гуды: всё подчистую не забирают, оставляют на бедность долю малую. Джентльмены-бандиты.

— Это твой перевод? Каким образом о нём узнали?

Виктор ответил на вопросы в обратной последовательности:

— Стукачок у них сидит в банке, в твоём или в банке-резиденте. И это хорошая зацепка, но на будущее, когда Кирилл окажется в безопасности. А перевод — мой.

— Тебя усыновил олигарх? Или банк ограбил?

— Не совсем… Так складывались дела, что не знал, вернусь или нет. Вернее, почти был уверен, что нет. Ну и… решил обеспечить сына напоследок… Но ты и вправду не знала о деньгах? Когда мы сегодня…

— А пощёчину хочешь?

— Умолкаю. Я позвоню пока?

— Звони… А кому?

— За этот час надо многое сделать… Для начала обзавестись транспортом. Я сейчас без колёс, угодил с корабля на бал.

— И что? Прокат не успеем оформить…

— Но слава богу, есть друзья-а-а, — пропел Виктор, имитируя козлетон Боярского. — А у друзей есть та-а-чки…

Он отошёл в сторону, набрал номер, несколько минут разговаривал с кем-то. Света не вслушивалась: она вновь задумалась над проблемой раздвоения собственной личности.

Если отбросить всю мутную метафизику, вариант возможен один: женщина с незаурядными актёрскими данными, тщательно загримированная под Свету. И всё равно не сходится. Сколько надо времени для подготовки такого дублёра? Уж всяко больше суток, миновавших после поступления денег на её счёт. Значит, у загадки есть другой ответ…

Больше ничего придумать она не успела — вернулся Виктор:

— Пошли.

— Куда?

— Машину пригонят через двадцать минут на угол Будапештской. Звонок примем на ходу, тогда локализация у них не прокатит.

Они пошагали дворами к Будапештской. Виктор инструктировал:

— Скажешь, что готова заплатить. Но не наличкой, а банковским переводом в их присутствии. С планшета. И чтобы Кирилл был здесь же, рядом, никакого возвращения потом. Они, скорее всего, потребуют, чтобы ты пришла одна. Отказывайся, как бы и чем бы ни грозили. С сопровождающим — и точка. Это граничные условия, в остальном можно импровизировать.

— Может, ты поговоришь?

— Ты справишься. После первого разговора не сомневаюсь — справишься.

— Ты действительно готов расстаться с деньгами?

— Это уже не мои деньги. Я готов к другому: убить их всех. И убью.

Сказано это было просто, буднично, без малейшего пафоса.

Так, что Света сразу поверила.

Дата добавления: 2015-07-20