Полцарства за капельку сока!

Мы познакомились с финикийцами‑купцами, финикийцами‑философами, финикийцами‑историками, но они были еще и мастерами на все руки. Достаточно лишь назвать «пурпур» и «стекло» – два прославленных товара древности, которыми была знаменита Финикия. Пусть в их изобретении участвовали умельцы других городов и стран, для античного человека оба эти товара были финикийскими. Действительно, в городах Финикии было налажено широкое производство того и другого, а местные мастера внесли в технологию важные новшества.

По легенде, финикийцы первыми открыли пурпур – чудесную краску, напоминавшую пламя. Не обошлось тут без помощи богов. Сам бог Мель‑карт в сопровождении нимфы Тир прогуливался по берегу моря. Его собака случайно разгрызла валявшуюся на берегу раковину мурекса, и тут же ее морда стала пурпурно‑кровавой. Удивленная необычной яркостью цвета, нимфа попросила бога подарить ей ту же краску для платья. Мелькарт не мог отказать своей возлюбленной и начал собирать для нее раковины. Одежда нимфы тоже стала удивительно красивой.

Отныне, говорит предание, люди добывали со дна моря эти чудесные раковины и раскладывали их на берегу. На солнце моллюски гнили, а раковины раскрывались. В каждой из них оставалась капелька сока – всего одна капля очень дорогой краски.

Пурпур – это естественный краситель, добываемый из трех видов морских улиток. Он выделяется железами этих животных. Улитка мурекс трункулюс выделяет красный пурпур, а улитки мурекс бран‑дарис и пурпура хемастома – фиолетовый пурпур. На пляжах Сайды можно и сегодня найти подобных улиток. Местные мальчишки готовы за бесценок показать иностранцам, как с их помощью окрасить шерстяную ткань в пурпурный цвет.

Улитка мурекс трункулюс выделяет красный пурпур

Промышленный способ получения пурпура, не в пример преданию и советам мальчишек, был сложен. Его описание можно найти в «Естественной истории» Плиния Старшего. Сперва требовалось наловить достаточное количество морских моллюсков. Ловили их на мясную приманку с помощью снастей, напоминавших верши. Раковины пойманных моллюсков вскрывали, извлекая оттуда их тельца. Они содержат желтоватый секрет – из него и приготавливают краситель. Чтобы добыть этот сок, тельца моллюсков давили в каменных ступах. В полученную смесь добавляли соль в качестве консерванта. Три дня смесь отстаивалась. Потом ее десять дней вываривали на медленном огне в металлических котлах. Наконец, краситель готов; он выглядел желтоватым, но ткани, окрашенные им, после сушки на солнце приобретали характерную пурпурную окраску. Цвет менялся под воздействием солнечных лучей.

Искусные финикийские мастера, варьируя способы обработки красителя и его состав, а также прибегая к повторному окрашиванию тканей, получали самые разные оттенки. Овечью шерсть красили до того, как приготавливали из нее пряжу. Окрашивали и привозные ткани – египетское полотно, а позднее китайский шелк.

Цвет пурпура, по словам римского архитектора и инженера Вит‑рувия, зависел от того, в какой части Средиземного моря была поймана пурпурная раковина. Так, у берегов Галлии и Понта (часть побережья Малой Азии) пурпур – черный (или темный), в северозападной части моря – синеватый, на востоке и западе – фиолетовый, на юге – красный.

В Финикии производство пурпура процветало. Правда, первыми научились окрашивать ткани в пурпур все‑таки жители Угари‑та – города, где ханаанеи жили вперемежку с амореями и хурри‑тами. Позднее секрет пурпура узнали жители Тира. Возможно, им выдали его «народы моря», разграбившие разрушенный Угарит и его окрестности около 1200 года до нашей эры.

В начале I тысячелетия до нашей эры главными центрами пурпурной промышленности стали Тир и Сидон. Изготовление пурпура являлось самым прибыльным промыслом Финикии. Особой популярностью во всем Средиземноморье пользовались ткани из Тира. «Тирийский пурпур считается безусловно самым красивым из всех, – писал Страбон. – Ловля раковин багрянки производится поблизости, и все прочее, что необходимо для крашения, легко доступно». Размах древнего производства выдают его сохранившиеся отходы.

Так, в окрестностях Сайды в 1864 году была найдена огромная груда раковин, оставшихся от пурпуроносных моллюсков. Эта рукотворная стена простиралась на 120 метров; ее высота достигала восьми метров! По оценкам исследователей, здесь содержится свыше 200 тысяч кубических метров раковин.

Впоследствии финикийские мореплаватели специально пускались на поиски в Средиземном море новых отмелей, где водились эти моллюски. В принципе добыча пурпура никогда не была монополией финикийских городов. В Риме перерабатывалось такое множество раковин, писал немецкий зоолог Альфред Брем, что из них постепенно накопилась целая гора, названная Монте‑Тестацео.

Особая же популярность финикийского пурпура объяснялась его качеством, умением местных мастеров добиваться необычных оттенков – от красного и розового до лилового и фиолетового, – а также развитием в Финикии ткацкого ремесла. Особым спросом пользовались тонкие шерстяные ткани, окрашенные в пурпурный цвет.

Однако производство пурпура было каторжным трудом. Ныряльщикам приходилось погружаться на дно моря и, рискуя жизнью, собирать раковины. А какой тяжелый, удушливый смрад стоял в мастерских! Здешние работники ходили по отбросам, спали среди отбросов, тут же заболевали и умирали. Античные авторы не раз жаловались на зловоние, исходившее от мастерских, где ткани красили в пурпур. «Многочисленные красильные заведения делают город неприятным для жизни в нем», – сетовал Страбон. Из‑за отвратительного запаха приходилось красить ткани на улице. Красильни располагались неподалеку от берега моря, в стороне от жилых кварталов.

Впрочем, сами финикийцы по этому поводу могли бы философски заметить: «Деньги не пахнут». Эти зловонные, – какими они казались ремесленникам и чужестранным гостям, – пурпурные ткани приносили купцам баснословную прибыль. Ведь качество их было очень высоким. Их можно было стирать и подолгу носить – краска не линяла и не выгорала на солнце.

По преданию, Александр Великий нашел в Сузах, во дворце персидского царя, десять тонн пурпурных тканей, изготовленных почти два столетия назад и ничуть не вылинявших с тех пор. Ткани эти были куплены за 130 талантов (один талант равнялся тогда 34 или 41 килограмму драгоценных металлов).

Такая цена на пурпурную ткань объяснялась ее высокой себестоимостью и дефицитом красителя. Из одного килограмма красителя‑сырца после выпаривания оставалось всего 60 граммов красящего вещества. А для окраски одного килограмма шерсти требовалось примерно 200 граммов пурпурной краски, то есть более трех килограммов красителя‑сырца. Остается добавить, что тельце моллюска весит лишь несколько граммов и содержит ничтожно малое количество секрета. Для получения одного фунта красителя добывали около 60 тысяч улиток. Вот почему пурпурные ткани, в отличие от финикийского стекла, всегда оставались предметами роскоши, доступными лишь отдельным счастливцам.

Тирский пурпур был буквально на вес золота. Цена его со временем лишь росла. Так, в начале нашей эры, во время правления императора Августа, килограмм шерсти, дважды окрашенной в пурпурный цвет, стоил примерно 2 тысячи денариев, да и самая дешевая ткань стоила 200 денариев. При императоре Диоклетиане в 301 году нашей эры тирская пурпурная шерсть высшего качества поднялась в цене до 50 тысяч денариев, а цена на фунт пурпурного шелка достигала 150 тысяч денариев. Огромная сумма!

Если прибегнуть к пересчету на современную валюту, то, по оценке Хорста Кленгеля, фунт шелка, окрашенного в пурпурный цвет, стоил 28 тысяч долларов. Конечно, шелк, привозимый из Китая, был самой дорогой тканью, продававшейся тирскими красильщиками. Дешевле были и крашеная шерсть (ее привозили обычно из Сирии), и виссон – тонкое полотно, доставленное из Египта. Однако стоимость их все равно была высока.

Одежда из пурпура издавна являлась привилегией царей и императоров, жрецов и сановников. В пурпур облачались сенаторы Рима и богачи Востока. Пурпурная ткань всегда была знаком отличия, символом верховной власти.

В Ветхом Завете не раз упоминаются пурпурные одежды: «Пусть сделают священные одежды Аарону, брату твоему… Пусть они возьмут золота, голубой и пурпуровой и червленой шерсти и виссона» (Исх. 28,4 – 5), «пурпуровых одежд, которые были на царях Мадиамских» (Суд. 8, 26), «одежда на н их – гиацинт и пурпур» (Иер. 10, 9), «и Мардохей вышел от царя… в мантии виссонной и пурпуровой» (Есф. 8, 15).

Пурпурные ткани использовали для украшения храмов и дворцов: «И очистят жертвенник от пепла и накроют его одеждою пур‑пуровою… И возьмут пурпуровую одежду, и покроют умывальник и подножия его» (Чис. 4,13 – 14), «И сделал завесу (в Иерусалимском храме. – А.В.) из яхонтовой, пурпуровой и багряной ткани» (2 Пар. 3, 14).

Пурпур упоминали в своих произведениях многие римские и греческие авторы. Плиний говорил о модах на цвет пурпура в Риме. Гораций высмеивал в своей сатире богатого выскочку, который ради тщеславия велел стирать со стола пурпурными платками. «Жалкое чванство богатства!» Чтобы обрисовать очередного объекта своей сатиры, Гораций мельком замечает:

Вот Приск, например, то по три он перстня

Носит, бывало, то явится с голою левой рукою.

То ежечасно меняет свой пурпур…»

(Пер. М. Дмитриева)

Овидий в «Науке любви» даже советует модницам умерить свои аппетиты: «Не хочу дорогих отороченных тканей, не хочу шерстяных одеяний, крашенных багрянцем тирских моллюсков. Ибо и за более низкую цену можно иметь так много одежд различных расцветок».

Слава пурпурных тканей не померкла даже в Средние века. Еще Карл Великий импортировал подобные ткани.

Кстати, пурпур служил не только для окрашивания тканей, но и для приготовления косметики, особых чернил, а также краски пур‑пурисс, используемой живописцами. В ее состав, помимо пурпура, входила диатомовая земля – микроскопические кремневые панцири одноклеточных диатомовых водорослей, а еще глина, зерна кварца и шпата.

Плиний Старший приводит следующий рецепт использования этой краски: «Живописцы, накладывая сначала сандик (ярко‑красная краска. – А.В.), затем нанося на него пурпурисс, смешанный с яйцом, достигают яркости миния (киноварь. – А.В.). Если они предпочитают добиться яркости пурпура, то накладывают сначала лазурь, затем наносят на нее пурпурисс, смешанный с яйцом» (пер. Г.А. Тароняна).

…В наши дни добыча пурпура давно прекратилась. Его научились изготавливать искусственным путем. Получается даже лучше, чем у финикийцев, но это никак не умаляет их заслуг. Ведь они сумели изготовить краситель, не имея понятия ни о каких химических формулах и законах.

В настоящее время в Ливане мало что напоминает о финикийском промысле пурпура. Большую часть скопившихся когда‑то ракушек – отходов производства красильщиков – давно смыло море. Лишь в Сайде осталась груда раковин.

Дата добавления: 2015-07-20