Глава 18. На острове Анст, который лежит на той же широте, что и южная Гренландия

На острове Анст, который лежит на той же широте, что и южная Гренландия, обитает около семисот человек и пятьдесят тысяч тупиков. Длина этого самого северного из всех обитаемых Британских островов вставляет примерно девятнадцать километров, а ширина – около восьми. На Ансте всего одно шоссе, А968, которое проходит через весь остров, от паромного причала в Белмонте на юго-востоке до Норвича на северо-востоке.

Проехав по нему около трех километров, мы повернули налево и по узкой однопутной дороге поехали в направлении прибрежных скал. В самом конце этой дороги находится горстка домов, которая называется Уэстингом, и величественное, холодное гранитное здание, отчий дом Дункана.

Элспет обняла Дункана и прижалась холодной щекой к моей щеке. Ричард пожал руку сына и кивнул мне. После этого мы прошли в просторную гостиную, окна которой выходили на запад. Краски предзакатного неба завораживали, и я подошла к окну. Разговоры за моей спиной стихли, но я кожей ощущала, что за мной наблюдают три пары глаз, и это раздражало. Послышался легкий хлопок пробки – кто-то открыл бутылку вина.

Солнце уже почти село, и небо на западе приобрело фиолетовый оттенок. На берегу Уэстинга можно было увидеть массивные глыбы застывшей в незапамятные времена лавы – все, что осталось от величественных древних скал, которые когда-то противостояли ветрам и волнам Атлантики. Если на них не падал свет, они были черными как деготь, но под лучами солнца их обветренные, зазубренные края отливали расплавленным золотом. Тяжелые, темные тучи, которые весь день угрожающе нависали над островами, превратились в мягкие темно-розовые тени, а брызги морской воды у кромки прибоя сверкали как серебро.

Я почувствовала какое-то движение и обернулась. Ричард протягивал мне бокал красного вина. Он встал рядом со мной, и мы вместе смотрели на закат. Солнце скрывалось за утесами Йелла, озаряя их затухающим светом, и они казались отлитыми из бронзы.

– Самое прекрасное и уединенное место на земле, – сказал Ричард, и мне показалось, что он озвучил мои мысли.

Я сделала большой глоток вина. Оно было превосходным. Под домом Элспет и Ричарда находился огромный винный погреб, и в отличие от нас с Дунканом они использовали его по назначению. Ричард подвел меня к камину и усадил в кресло. Не успела я оглянуться, как Элспет принесла полную тарелку еды. Я с благодарностью принимала их гостеприимство, с аппетитом ела и пила, и изо всех сил старалась поддерживать светский разговор.

Полчаса спустя, когда Дункан с отцом взялись обсуждать состояние дорог на островах и перспективы разработки залежей торфа, я извинилась и поднялась наверх, в нашу с Дунканом комнату. Когда мы приезжали сюда, нам всегда отводили самую лучшую гостевую спальню, а не бывшую комнату Дункана, как я поначалу ожидала. Однажды он объяснил мне, что эта комната находилась на чердаке и после его отъезда ее превратили в кладовку. Я не стало спрашивать, какая судьба постигла его старые вещи, игрушки и прочие пыльные сувениры детства.

Оказавшись наверху, я достала из сумки свой мобильный и проверила сообщения. Одно из них было от Даны. Теперь я испытывала искреннюю симпатию к этой женщине. По крайней мере, она не принимала участия во всеобщем заговоре молчания. Я знала, что с Анста весьма проблематично дозвониться по мобильному, и решила рискнуть, позвонив по обычному телефону. Она взяла трубку после второго гудка.

– Тора! Слава богу! Ты где?

– Отбываю ссылку в Сибири.

Телефон стоял у окна. В гостевой спальне окна выходили на восток, и я видела холмы, залитые темно-розовым светом, и озеро, вода в котором в этот закатный час была клубничного цвета.

– Извини, я не совсем поняла.

Я объяснила.

– Ну что ж, – задумчиво сказала Дана. – Возможно, это к лучшему. Там ты, по крайней мере, в безопасности.

Почему все были так озабочены моей безопасностью? Мне это уже начинало действовать на нервы, если не сказать больше.

– Ты расскажешь, что там у вас происходит?

На оконный карниз сел тупик и принялся с любопытством рассматривать меня.

– Конечно. Я только что вернулась из Эдинбурга. Я ездила туда, чтобы допросить некоего Джонатана Уилера. Он работает штатным патологоанатомом в вашей больнице, но уже несколько месяцев находится в отпуске по болезни.

– Да, я слышала о нем. И что тебе удалось узнать?

Тупик счел меня не очень интересным объектом для изучения и начал тереться своим огромным разноцветным клювом о карниз.

– От нашей беседы было мало толку, так как его явно предупредили о моем приезде. Будь на то моя воля, я бы арестовала твоего приятеля Гиффорда за то, что он препятствует следствию, но это вряд ли произойдет, так как они с моим инспектором старые друзья-приятели, и…

– Дана! – прервала я ее обличительную речь. Не то чтобы мне это было неприятно, у меня просто было мало времени. Внизу началось какое-то движение.

– Извини. Так вот… Несмотря на происки твоего босса, мне все же удалось получить кое-какую информацию. Я привезла Уилера в полицейский участок Эдинбурга и в течение получаса мариновала его в комнате для допросов. Обработала по полной программе. Он вспомнил Мелиссу, в чем не было ничего удивительного, так как беседа с твоим Гиффордом уже освежила его память. Он охотно сообщил мне подробности. У меня сейчас под рукой нет записей, но, насколько я помню, его рассказ полностью совпадал с тем, что нам уже говорили. Молодая женщина, злокачественная опухоль груди и метастазы почти во все жизненно важные органы. Но кое-что все-таки не совпадало.

– Что именно?

– Когда Мелисса Гээр пришла на осмотр к своему лечащему врачу, она была беременна. Очень маленький срок. Даже Стивен Гээр ничего не знал.

– Гиффорд говорил мне.

Дана чуть не задохнулась от возмущения.

– Это не человек, а какое-то стихийное бедствие! Как бы там ни было, во время визита к врачу Мелисса сдала анализ мочи, который подтвердил, что она беременна. А во время вскрытия, три недели спустя, от беременности не осталось и следа.

Мне не хотелось охлаждать энтузиазм Даны, но я не могла позволить ей гоняться за призраками.

– Этому есть очень простое объяснение.

– Какое?

– Очень часто беременность просто не развивается. После того как яйцеклетка оплодотворяется, в крови женщины сразу появляется так называемый гормон беременности – пролактин, и тест на беременность дает положительный результат, а потом яйцеклетка просто умирает. Между визитом Мелиссы к врачу и поступлением в больницу у нее могли пройти месячные, которые на самом деле были срывом беременности на очень маленьком сроке. Это более чем вероятно, особенно если учесть, что у нее был рак.

Дана молчала, осмысливая информацию, которую я ей сообщила. Когда мне показалось, что пауза немного затянулась, я решила нарушить молчание:

– Дана, я тут кое о чем подумала. Возможно, женщина, которая поступила в больницу, а чуть позже умерла там, женщина, о которой ты сегодня расспрашивала Уилера, была вовсе не Мелиссой Гээр. Возможно, просто кто-то перепутал истории болезни.

– Мы уже рассматривали такой вариант.

– И?…

– Это была она. Ее лечащий врач был очень категоричен. Он уверен, что к нему приходила именно Мелисса. Он знал ее много лет. Мы также говорили с женщиной, которая дежурила в приемном покое, когда привезли Мелиссу. Она тоже хорошо знала ее. Врачи и медсестры не были знакомы с Мелиссой до ее поступления в больницу, но я показала им фотографии, и они ее сразу узнали. Конечно, она сильно страдала от боли, что не могло не сказаться на внешности, но они хорошо запомнили ее волосы и кожу. Мелисса была очень эффектной женщиной.

– Возможно, они лгут.

Дана ненадолго задумалась.

– Возможно. Но их показания идеально совпадают. Мы даже устраивали им перекрестный допрос. Ни одной неувязки.

Теперь пришла моя очередь задуматься.

– А у нее, случайно, не было сестры-близнеца?

– Нет. У нее есть только старший брат. Живет в Штатах.

– Значит, мы со Стивеном Ренни ошиблись? Значит, я ошиблась, когда сравнивала рентгенограммы? – Я не могла в это поверить, но это казалось единственным возможным объяснением.

– Нет, ты не ошиблась. Мы проконсультировались еще с одним стоматологом. В том, что женщина в морге Мелисса Гээр, нет никаких сомнений. Было проведено повторное вскрытие. Она действительно родила ребенка незадолго до смерти. Кроме того, патологоанатомы обнаружили небольшое уплотнение в ее левой груди. Анализ еще не готов, но они считают, что эта опухоль, скорее всего, доброкачественная.

Я напряженно думала. Мой мозг просто не успевал обрабатывать информацию, которая в него поступала. В итоге я сказала:

– Мы ходим кругами.

– Это ты мне рассказываешь?

– И что вы собираетесь делать дальше?

– Создается впечатление, что этого никто не знает. Врачи, медсестры и лечащий врач Мелиссы отправились по домам. Как и Стивен Гээр.

– И вы позволили им уйти?

Даже по телефону я чувствовала, как сильно огорчена Дана.

– Тора, у нас нет подозреваемого. Какое обвинение мы могли предъявить этим людям? У нас есть шесть – нет, семь – уважаемых медицинских работников, которые в один голос твердят: Мелисса Гээр поступила в больницу в сентябре две тысячи четвертого года с диагнозом рак груди. Рак был на последней стадии, и ей оставалось жить не больше нескольких недель. Она умерла в больнице. Врачи сделали все, что могли. У нас нет оснований сомневаться в их рассказах.

– За исключением того, что эти рассказы просто не могут быть правдой, – раздраженно сказала я.

Тупик мотнул головой и взлетел с карниза. Через несколько секунд он уже скрылся из виду.

– Нам бы пришлось доказывать, что все семеро вступили в преступный сговор с Гээром, чтобы сфальсифицировать смерть его жены. Мы не имеем ни малейшего представления ни об их мотивах, ни о том, как они это сделали. Мы даже не можем возбудить дело против них.

Я не сразу нашлась, что ответить. Но потом меня осенило:

– Как насчет страховки? На какую сумму была застрахована Мелисса Гээр?

– Я как раз занимаюсь проверкой финансового положения Гээра, но вряд ли сумма страховки достаточно велика для того, чтобы сполна рассчитаться с семью соучастниками и еще оставить кое-что себе. Кроме того, Стивен Гээр опознал тело в морге. Он заявил, что это, несомненно, его жена.

– Которая умерла у него на руках три года назад! – возмущенно воскликнула я.

– Эй, док, успокойтесь. Я всего лишь посредник. А если серьезно, то вопрос заключается в том, стал ли бы Стивен Гээр опознавать тело своей жены, если бы три года назад был замешан в преступлении?

– Тори, с тобой все в порядке? – раздался снизу голос Дункана.

Я быстро попрощалась с Даной, пообещав позвонить при первой же возможности.

Дункан сидел спиной к камину, рядом с родителями. В камине жарко горел торф. Даже в мае воздух на острове Анст был холодным и промозглым. Я заметила, что Дункан уже допил вино и перешел на лагавулин, односолодовый виски, который у меня всегда ассоциировался с протухшим беконом.

– Кому ты звонила? – спросил он.

– Дане, – ответила я, подумывая о том, что, возможно, односолодовый виски не так уж и плох. Одна Мелисса Гээр, и две такие разные смерти. Каким образом один человек может умереть дважды?

Дункан прикрыл глаза. Он больше не казался сердитым. Глядя на его грустное лицо, я внезапно почувствовала себя виноватой, и это меня разозлило. Не я была виновата во всех тех безобразиях, которые творились вокруг. Мне не за что было себя корить.

– Тора, пожалуйста, я очень прошу тебя не вмешиваться в это дело, – тихо сказал Дункан, но в его голосе была безнадежность. Краем глаза я заметила, как Элспет переглянулась с Ричардом. Судя по тому, что они не поинтересовались, в какое именно дело я не должна вмешиваться, родители Дункана уже были в курсе последних событий.

Камин в гостиной Ричарда и Элспет был просто огромным. Его глубина была больше метра, а ширина – не меньше двух. Каминная решетка и основание дымохода тоже были соответствующих размеров. Тяга была необыкновенно сильной, и по праздникам, когда хозяева не скупились на топливо, казалось, что в камине пылает огромный костер. Но сейчас я смотрела не на огонь, который в этот весенний вечер был не особенно сильным, а на каменный брус над каминной полкой. Поддерживаемый с обеих сторон мощными гранитными опорами, он был примерно двух с половиной метров в длину и около двадцати сантиметров в высоту. Я сразу узнала некоторые из символов, которые были вырезаны в камне: направленная вверх стрела, наклонная буква F и зигзаг, который напоминал вспышку молнии. Все они повторялись по нескольку раз, в разных вариациях – вверх ногами или перевернутыми, как зеркальное отражение. По всему периметру бруса тянулся причудливый угловатый узор из вырезанных в граните знаков. В целом это удивительно напоминало резьбу на брусе над камином в подвале нашего дома, только здесь резной орнамент был более тонкой работы и чувствовалось, что все его элементы детально разработаны и тщательно продуманы. Среди них были и все те руны, которые так озадачили нас с Даной, когда мы пытались разгадать их смысл.

– Кстати, Ричард, вы заочно знакомы с сержантом Таллок, – сказала я, рассматривая знак, который, насколько я помнила, обозначал Инициацию. – Она звонила вам, чтобы посоветоваться насчет рун, вырезанных на теле мертвой женщины, которую я нашла.

Боковым зрением я увидела, как вздрогнула Элспет.

– Да, я помню, – ответил Ричард. Как всегда, он говорил медленно, тщательно взвешивая каждое слово. – Она нашла книгу о рунах. Я сказал, что не смогу ничего добавить к той информации, которую удалось собрать автору. Я еще посоветовал ей обратиться в Британскую библиотеку.

Необыкновенно ценный совет для бедной Даны, которая находится на Шетландских островах, за сотни километров от Лондона! Мне не верилось, что свекор не мог сообщить ничего полезного по вопросу, непосредственным образом связанному с историей островов. Неужели он тоже участвовал во всеобщем заговоре молчания? Ведь если убийство Мелиссы каким-то образом связано с больницей, то, как бывший главврач, Ричард Рутри самым непосредственным образом заинтересован в замалчивании неприятных фактов. А его дотошная невестка так и норовит вытянуть наружу грязное белье. Дункан привез меня на Анст, чтобы обеспечить мою личную безопасность, но с каждой минутой я начинала все больше сомневаться в целесообразности этой поездки.

– В нашем подвале вырезаны такие же знаки, – сказала я. Мне было интересно, как выкрутится Ричард, когда я задам ему прямой вопрос. – Что они обозначают?

– Я с удовольствием дам тебе книгу, чтобы ты могла во всем разобраться.

– Инициация, – произнесла я, проводя пальцем по контуру вырезанной в граните руны.

Ричард подошел к камину и остановился рядом со мной.

– Хотя, похоже, ты прекрасно обходишься без книги.

– Но зачем кому-то понадобилось вырезать руну Инициация над камином в нашем подвале? – спросила я. – Это же совершенно бессмысленно.

Ричард смотрел на меня сверху вниз, и я с трудом подавила желание отступить назад. Мой свекор был не только высоким, но и очень крупным мужчиной. Его физическая мощь в сочетании с пугающе высоким интеллектом и живым, изобретательным умом производила устрашающее впечатление. Раньше мне даже в голову не приходило попытаться скрестить с ним шпаги, и сейчас я испугалась собственной дерзости.

– Дело в том, что никто не знает истинных значений этих рун, – сказал он. – Им несколько тысяч лет, и тайна их изначального предназначения и использования затерялась в глубине веков. Книга, которую достала сержант Таллок, предлагает одну из возможных трактовок. Есть и другие. И можно выбрать любую из них. – Ричард вздохнул, как будто ему надоело обсуждать эту скучную тему, и направился к двери. – А теперь, если позволите, я вас покину. Уже поздно. Спокойной ночи.

– Я тоже пойду, – сказала Элспет, вставая с кресла. – Вам ничего не нужно?

– Ты не очень похож на отца, – сказала я, когда Дункан начал раздеваться.

– Ты мне это уже говорила, – ответил он негромко, стягивая свитер.

– Во-первых, он значительно крупнее, – продолжала я. – И мне кажется, что в молодости он был блондином.

– Наверное, я пошел в мать, – сказал Дункан, расстегивая джинсы. Он все еще злился на меня.

Я задумалась над его словами. Элспет была женщиной маленького роста, и ее приземистая фигура, по правде говоря, оставляла желать лучшего. Если честно, я не видела никакого сходства между ней и Дунканом. С другой стороны, вопросы наследственности пока еще мало изучены. Общеизвестно только, что возможны самые причудливые комбинации. И никогда нельзя сказать наверняка, какой коктейль получится в результате произвольного сочетания родительских генов.

– Ты пойдешь в душ? – спросил Дункан.

Таким образом он ненавязчиво намекнул на то, что я воняю как скунс в период спаривания. По крайней мере, это было честно. Мылась я довольно долго, а когда вернулась в спальню, Дункан уже спал. Пять минут спустя я была готова последовать его примеру, но буквально за секунду до того, как меня сморил сон, мне на ум пришла неожиданная мысль: Дункан действительно был не очень похож на отца, но зато на него был удивительно похож Кенн Гиффорд.

Дата добавления: 2015-07-20