Глава 3 4 страница

— А где находится ваша комната — в бунгало или там есть лестница?

— Это не дом.

Я гляжу на сверкающий предмет перед собой, он похож на зеркало, только совсем крошечное. Я вижу в нем лицо мужчины-полицейского. Он сидит за рулем. Вдруг я встречаюсь с ним взглядом и, быстро отведя глаза, смотрю в окно. Дома пролетают мимо очень быстро, и от этого кружится голова. Свет фар нашей машины, падающий на дорогу, заливает все вокруг. Навстречу нам несется белая машина, сейчас мы с ней столкнемся…

— Не бойся, все в порядке, — говорит офицер Оу.

Когда я отнимаю от лица руки, белой машины уже нет, неужели наша ее уничтожила?

— У тебя в голове не звенят колокольчики?

Я не слышу никаких колокольчиков. Я вижу только деревья, дома и машины, несущиеся в темноте. Ма, Ма, Ма. Я не слышу ее голоса в своей голове, она не разговаривает со мной. Его руки сжимают ее, все крепче, крепче и крепче, она уже не может говорить, она не может дышать, она не может делать ничего. Живые предметы сгибаются, и она сгибается, сгибается и…

— Может быть, вот это твоя улица, тебе не кажется? — спрашивает офицер Оу.

— У меня нет улицы.

— Я имею в виду улицу, с которой этот парень Ник увез тебя сегодня.

— Я никогда ее не видел.

— Как это?

Я устал от разговора. Офицер Оу щелкает языком.

— Никаких пикапов, кроме вон того черного, — говорит мужчина-полицейский.

— Давай-ка остановимся здесь.

Машина останавливается, к моему огорчению.

— Может, это какая-то секта? — спрашивает он. — Длинные волосы, отсутствие фамилий, состояние зуба…

Офицер Оу кривит рот.

— Джек, а в вашей комнате есть дневной свет?

— Сейчас ночь, — говорю я ей. Разве она не видит?

— Я имею в виду — днем. Откуда поступает свет?

— Из окна на крыше.

— Окно на крыше, отлично.

— Давай дальше, — говорит мужчина в свой телефон. Офицер Оу снова смотрит на свой сверкающий экран. — Спутник показывает пару домов с окнами на крыше на Карлингфорде…

— Наша комната — это не дом, — снова говорю я.

— Я тебя не совсем понимаю, Джек. Что же это тогда?

— Ничего. Комната — внутри.

Ма там, Старый Ник тоже, он хочет, чтобы кто-то умер, но не я.

— А что же тогда снаружи?

— То, что снаружи.

— Расскажи мне поподробней о том, что там снаружи.

— Передаю его тебе, — говорит мужчина-полицейский, — ты не сдаешься.

Кто этот ты? Может быть, это я?

— Продолжай, Джек, — говорит офицер Оу, — расскажи мне, что находится снаружи.

— То, что снаружи, — кричу я. Я должен объяснить все как можно быстрее ради Ма. Ма, дождись, Ма, дождись меня. — Там все настоящее — мороженое, деревья, магазины, самолеты, фермы и гамаки.

Офицер Оу кивает. Надо напрячься, но я не знаю, чего она от меня хочет.

— Но дверь заперта, а мы не знаем кода.

— А ты хотел отпереть дверь и выйти наружу?

— Как Алиса.

— Алиса — это твоя подружка?

Я киваю:

— Она из книги.

— «Алиса в Стране чудес». Она хотела выйти наружу, чтобы громко заплакать, — говорит мужчина-полицейский.

Я знаю эту историю. Но как он мог прочитать нашу книгу, его ведь не было с нами в комнате? Я говорю ему:

— Ты знаешь о том, что Алиса наплакала целый пруд?

— Что? — Он смотрит на меня в маленькое зеркало.

— Она наплакала целый пруд слез, помнишь?

— Твоя Ма плакала? — спрашивает офицер Оу.

Люди, живущие снаружи, ничего не могут понять, может, они слишком долго смотрят телевизор?

— Нет, это Алиса плакала. Ей всегда очень хотелось попасть в сад, как и нам.

— Ты тоже хотел попасть в сад?

— У нас был не сад, а задний двор, но мы не знали тайного кода.

— Ваша комната — сбоку от заднего двора? — спрашивает она.

Я качаю головой. Офицер Оу трет лицо.

— Помоги мне, Джек. Ваша комната — рядом с задним двором?

— Нет, не рядом.

— Хорошо.

Ма. Ма, Ма.

— Он вокруг нее.

— Ваша комната — на заднем дворе?

— Да.

Я вижу, что офицер Оу радуется моему ответу, но не знаю почему.

— Отлично, отлично. — Она смотрит на свой экран и нажимает на кнопки. — Отдельно стоящее сооружение позади домов на Карлингфорде и Вашингтоне…

— Не забудь про окно на крыше, — подсказывает ей мужчина-полицейский.

— Ты прав, с окном на крыше.

— Это что, телевизор? — спрашиваю я.

— Гм?.. Нет, это фотографии всех этих улиц. Камера находится в космосе.

— В открытом космосе?

— Да.

— Ух ты, как круто!

Голос офицера Оу звенит от возбуждения:

— Три четыре девять, Вашингтон, сарай позади дома, свет в окне на крыше… Похоже, это то, что нам надо.

— Это дом три четыре девять, Вашингтон, — говорит полицейский в свой телефон. — Давай дальше. — Он смотрит на нас в зеркало. — Имя владельца дома не совпадает, это — мужчина кавказского происхождения, дата рождения — двенадцатое десятого, шестьдесят первого…

— Машина?

— Давай дальше, — говорит он снова и ждет ответа. — Сильверадо две тысячи один, К девять три П семь четыре два.

— В точку! — восклицает офицер Оу.

— Мы выезжаем туда, — говорит мужчина-полицейский. — Пришлите вторую машину к дому три четыре девять, Вашингтон.

Машина разворачивается, теперь мы едем быстрее, и у меня опять кружится голова. Наконец мы останавливаемся. Офицер Оу смотрит из окна на дом.

— Света в доме нет, — говорит она.

— Он — в нашей комнате, — говорю я, — пытается убить Ма, — но мои слова тонут в рыданиях, и я сам их не слышу.

Позади нас останавливается другая машина, точно такая же, как наша. Из нее выходят полицейские.

— Сиди здесь, Джек. — Офицер Оу открывает дверь. — Мы сейчас найдем твою Ма.

Я подпрыгиваю, но ее рука удерживает меня в машине. «Я пойду с вами», — хочу сказать я, но вместо слов из меня льются слезы. Офицер Оу достает большой фонарь и включает его.

— Этот офицер останется с тобой…

В машину садится человек, которого я никогда до этого не видел.

— Нет!

— Отодвинься от него, — говорит офицер Оу полицейскому.

— Возьмите газовую горелку! — кричу я, но слишком поздно, она уже ушла.

Раздается треск, задняя часть машины подскакивает вверх. Багажник — вот как это называется.

Я закрываю руками голову, чтобы в нее ничто не проникало — ни лица, ни свет, ни шум, ни запахи. Ма, Ма, не умирай, не умирай, не умирай…

Я считаю до ста, как велела мне офицер Оу, но ничуточки не успокаиваюсь. Потом я считаю до пятисот, но и это не помогает. Мою спину сотрясает дрожь, это, наверное, от холода. Куда же делось одеяло? Вдруг раздается ужасный звук. Это на переднем сиденье сморкается полицейский. Он слегка улыбается мне и засовывает бумажный платок в карман, но я отворачиваюсь и смотрю на дом, в окнах которого нет света. Часть его сейчас открыта — не думаю, чтобы ее открыл Старый Ник. Это гараж, огромный темный квадрат. Я гляжу на него сотню часов, и у меня уже болят глаза. Кто-то выходит из темноты, но это еще один полицейский, которого я до этого не видел. За ним идет офицер Оу, а рядом с ней…

Я колочу по двери машины, не зная, как ее открыть, я пытаюсь разбить стекло, но у меня ничего не получается.

— Ма, Ма, Ма, Ма, Ма, Ма…

Ма открывает дверь, и я чуть было не выпадаю из машины. Она хватает меня и прижимает к себе. Это она, живая на все сто процентов.

— Мы сделали это, — говорит она, когда мы оба усаживаемся на заднее сиденье. — Впрочем, это сделал ты, а не я.

Я мотаю головой:

— Я забыл наш план, я все перепутал.

— Ты спас меня, — говорит Ма, целуя мои глаза и крепко прижимая к себе.

— Он приезжал к тебе?

— Нет, я была одна и ждала. Это был самый долгий час в моей жизни. А когда дверь взорвалась, я подумала, что у меня разорвется сердце.

— Полиция использовала газовую горелку?

— Нет, дробовик.

— Я тоже хочу увидеть взрыв.

— Он продолжался всего секунду. Ты еще увидишь взрыв, я обещаю. — Ма улыбается. — Теперь мы можем делать все, что захотим.

— Почему?

— Потому что мы свободны.

У меня кружится голова, а глаза закрываются сами собой. Мне так хочется спать, что я боюсь, моя голова слетит с плеч. Ма шепчет мне в ухо, что нам надо еще поговорить с другими полицейскими. Но я прижимаюсь к ней и говорю:

— Я хочу спать.

— Вскоре нас где-нибудь уложат.

— Нет, хочу в свою кровать.

— Ты имеешь в виду ту, что осталась в комнате? — Ма откидывается и смотрит мне в глаза.

— Да. Я увидел мир и очень устал.

— О, Джек, — говорит она, — мы туда больше никогда не вернемся.

Машина отъезжает, а я плачу и не могу остановиться.

Дата добавления: 2015-07-20