Бог Отец говорит нам, своим детям

Послание Бога Отца

СВИДЕТЕЛЬСТВО ЕГО ПРЕОСВЯЩЕНСТВА

МОНСЕНЬЁРА КАЙО, ЕПИСКОПА ГРЕНОБЛЯ,

ПО ДОКЛАДУ, ПОДГОТОВЛЕННОМУ ВО ВРЕМЯ КАНОНИЧЕСКОГО СЛЕДСТВИЯ

ПО ДЕЛУ МАТЕРИ ЕВГЕНИИ

Прошло десять лет с того момента, как я в качестве епископа Гренобля принял решение об открытии исследования по случаю матери Евгении. Сейчас я обладаю необходимыми данными для того, чтобы вынести Церкви мое епископское свидетельство.

В результате расследования обнаруживается, во-первых, следующее:

1) Значительные достоинства матери Евгении.

С самого начала своей монашеской жизни, в то время сестра Евгения, она привлекала внимание старших своим благочестием, послушанием и смирением. Старшие, пораженные необычным характером событий, случившихся во время послушничества сестры, решили не оставлять ее в монастыре. Но они колебались и должны были отказаться от этого решения перед лицом примерной жизни сестры.

В ходе расследования сестра Евгения подтвердила свое великое терпение и совершенную мягкость, без жалоб подчиняясь медикам, отвечая на часто длинные и тяжелые вопросы богословских и медицинских комиссий, принимая возражения и испытания. Все исследователи особенно хвалили ее простоту.

Некоторые обстоятельства позволили также обнаружить, что добродетели сестры достигали степени героизма, особенно добродетель послушания при опросе, проведенном отцом Огюстом Валансеном в июне 1934 года, и добродетель смирения в трудный день 20 декабря 1934, как свидетельствуют богословы.

Что касается исполнения обязанностей генеральной настоятельницы, то могу засвидетельствовать, что я нашел сестру Евгению преданной своему долгу и посвященной своей особой цели (которая должна была казаться ей еще труднее достижимой, поскольку она не была к этому готова), с великой любовью к людям, своей конгрегации и Церкви. Те, кто жили рядом с ней, были поражены, как и я сам, ее душевной силой при сложных обстоятельствах.

Меня восхищают не только добродетели матери Евгении, по также качества, раскрывшиеся при использовании ею власти, восхищает, что малообразованная сестра могла занимать самый высокий пост в своей конгрегации! Уже в этом есть что-то необычное, и с этой точки зрения расследование о дне ее избрания Богом, проведенное моим генеральным викарием монсеньёром Герри, весьма показательно. Ответы всех главных сестер, настоятельниц и делегатов от миссий показали, что они избрали мать Евгению генеральной настоятельницей, несмотря на молодой возраст и канонические препятствия (которые в нормальном случае должны были бы забраковать идею ее назначения), по причине ее способности рассуждать, ее душевного равновесия, энергичности и упорства. Реальность представилась намного превзошедшей надежду, которую связывали избирательницы с их избранницей.

То, что я, главным образом, в ней отметил, так это, прежде всего, ее светлый, живой, проницательный ум. Я сказал, что ее образование было недостаточным, но по не зависящим от нее причинам: длительная болезнь матери вынудила ее, еще совсем молодую, взять на себя заботу о доме и очень часто пропускать школьные занятия. Затем вплоть до ее поступления в монастырь были тяжкие годы работы на ткацкой фабрике.

Несмотря на базовые пробелы в образовании, следствие которых с очевидностью дает о себе знать в композиции и орфографии ее письма, мать Евгения делала многочисленные доклады в своей общине. Следует отметить, что она сама редактировала циркуляры своей конгрегации и контракты, заключенные с муниципальными и административными советами для больничных учреждений, доверенных сестрам конгрегации Царицы Апостолов. Она сама составила длинный директорий.

Мать Евгения ясно и справедливо разбирается в любой ситуации, руководствуясь своей совестью. Ее указания кратки, точны, исключительно практичны. Она лично знает каждую из своих 1400 сестер, их привычки и достоинства и поэтому способна при назначении на различные работы избрать наиболее квалифицированных. Она обладает превосходным знанием нужд и возможностей своей конгрегации, ситуации в каждом доме. Она посетила все свои миссии.

Хотим подчеркнуть также ее дальновидность. Она приняла все меры, необходимые для того, чтобы в будущем каждое больничное или школьное учреждение имело дипломированных сестер в необходимом количестве для нормального функционирования и развития. Наконец, мне кажется необходимым обратить особое внимание на факт, что мать Евгения представляется одаренной решительностью, чувством реального и волей к действию. За шесть лет она организовала 67 фундаций и смогла внести весьма полезные улучшения в жизнь конгрегации.

Если я обращаю внимание на способности ее ума, волю, умение управлять, то это потому, что они мне кажутся пригодными для решительного устранения гипотез о галлюцинации, иллюзии, спиритизме, истерии, бреде, рассмотренных во время следствия, как не способных дать удовлетворительного объяснения фактов.

Жизнь матери Евгении является постоянным подтверждением ее умственного и душевного равновесия, и это равновесие кажется, также по мнению близких наблюдателей, господствующей чертой ее личности. Другие гипотезы о внушаемости и манипулируемости, подтолкнувшие исследователей задаться вопросом, не были ли они в присутствии очень впечатлительной натуры (которая, подобно граненому зеркалу, отражает все влияния и внушения), были равным образом отвергнуты повседневной действительностью. Мать Евгения, хотя и одаренная чувствительностью и темпераментом, доказала, что она никому не отдавала предпочтения. Далекая от того, чтобы допустить малейшее воздействие на себя чужих мнений, она всегда умела сама составлять планы и вести работу, импонируя другим людям своею самостоятельной личностью. Простой случай скажет о ней больше всех оценок: на следующий день после избрания на пост генеральной настоятельницы она должна была заняться некоторыми назначениями и не поколебалась сместить одну из тех, кто только что голосовали за нее. Вернувшись в Египет, эта местная настоятельница узнала о своем смещении, сообщенном ей вслед воздушным путем и опередившем её прибытие.

2) Об объекте послания.

Предмет послания, доверенного матери Евгении, точен и с теоретической точки зрения представляется мне и законным, и своевременным.

Вот этот точный объект: познать и почитать Бога Отца, в особенности учреждением специального праздника, испрашиваемого у Церкви. Расследование установило, что церковный праздник в честь Бога Отца хорошо вписался бы в практику Католической Церкви, соответствуя традиционной опоре католической молитвы, представляющей собой восхождение к Отцу через Сына в Духе, как это являют молитвы Мессы и литургическое приношение Отцу в Святой Жертве. С другой стороны, в самом деле, странно, что не существует никакого специального праздника в честь Бога Отца: Троица почитается как единая. Слово и Святой Дух почитаются в их посланничестве и внешних проявлениях, и только Бог Отец не имеет собственного праздника, который привлек бы особое внимание христианского народа именно к Нему. Этим отсутствием торжества в Его честь следует объяснить тот факт, что достаточно широкий опрос верующих обнаружил, что в разных социальных классах и даже от многочисленных священников религиозных можно услышать: «Отец неизвестен. Ему не молятся, о Нем не думают». Исследование обнаруживает также, к большому удивлению, что многие христиане удаляются от Отца, поскольку несправедливо видят в Нем только страшного судью. Они предпочитают обращаться к человечному Христу, и сколькие из них просят у Иисуса защитить их от гнева Отца!

Итак, специальный праздник имел бы своим первым следствием восстановление порядка благочестия у многих христиан и их возвращение к совету Спасителя: «Все, чего ни попросите у Отца во имя Мое…» и далее: «Вы же молитесь так: Отче наш…».

Церковный праздник в честь Бога Отца имел бы также своим следствием обращение взоров именно к тому, которого св. апостол Иаков называл: «Отец света, от которого исходят все дары…». Этот праздник приучил бы души созерцать Божественную благость, благодеяния Триединого Бога, Его Отеческий промысел и Его тождественность промыслу Троицы. Именно посредством своей Божественной природы, общей в трех Лицах, Бог изливает в мир неописуемые сокровища бесконечного милосердия.

На первый взгляд, могло бы показаться, что нет никакой особенной причины почитать Бога Отца частным образом, ведь разве не Отец послал своего Сына в мир? Если, в конце концов, достойно выражать преданность Сыну и Святому Духу за их внешние проявления, разве не было бы достойным и должным воздавать благодарение Богу Отцу, как этого с самого начала требует Месса, за дар, который Он принес в своем Сыне?

Таким образом, собственный предмет специального праздника обнаруживается ясным способом: почитать Отца, благодарить Его, восхвалять Его за дарование нам Сына: одним словом, как точно говорит послание, как Родителя искупления. Воздать благодарность тому, кто так возлюбил мир, что отдал своего единственного Сына, чтобы все люди, соединенные в мистическом теле Христа, восприняли этого Сына, стали в Нем сыновьями Отца. В тот момент, когда мир, смущенный учениями антиклерикалов, атеистов и современными течениями в философии, больше не знает Бога, истинного Бога, разве этот праздник не помог бы многим узнать живого Отца, раскрытого нам Христом, Отца милосердия и доброты? Разве он не помог бы увеличить численность тех почитателей Отца «в духе и истине», которых предвозвестил нам Иисус? В момент, когда потрясенная мировыми войнами земля испытывает нужду в поиске серьезного основания единства для сближения между народами, это торжество принесло бы великий свет, обучая людей тому, что они все имеют на небесах одного и того же Отца, который даровал им Иисуса, к которому Иисус их привлекает как членов своего мистического Тела в единстве общего Духа Любви! В момент, когда столь многие люди, доведенные до изнеможения или просто уставшие от испытаний войны, могут жаждать обращения к глубокой внутренней жизни, разве этот праздник не способен внутренне призвать их к почитанию Отца, который мог бы явиться втайне, через Сыновнее щедрое жертвоприношение Ему, быть единственным для людей источником жизни Святой Троицы? Разве подобный праздник не сохранил бы прекрасное движение к сверхъестественной жизни, естественно влекущей людей к особому детству — к сыновней жизни с Отцом, к доверчивому Преданию себя Божественной воле в религиозном духе?

С другой стороны, отвлекаясь от вопроса о специальном празднике и вне зависимости от решения Церкви по этому поводу, здесь возникает теоретическая проблема. Крупные богословы полагают, что учение об отношениях души с Троицей должно быть углублено и что оно могло бы стать для людей источником света, чтобы жить в единении с Отцом и Сыном, участвовать в жизни Иисуса как Сына, в особенности в Его Сыновней любви к Отцу.

Как бы ни обстояло дело с этими богословскими доводами, я хочу здесь подчеркнуть следующий факт: несведущая в богословии простая молодая женщина заявляет о том, что она получила Божественные сообщения, которые могут быть теоретически весьма плодотворными.

Воображаемые построения ясновидящих скудны, бесплодны, непоследовательны. Напротив, послание, полученное матерью Евгенией, по ее словам, от Отца, плодотворно, обладает гармоничным пересечением его двух особенностей, делающих его более надежным: это, с одной стороны, его традиционность для Церкви, отсутствие новизны, которая могла бы сделать его подозрительным. Послание, переданное матери Евгении, без конца повторяет то, что все уже было сказано с открытием нам Отца Его Сыном Христом, и что все есть в Евангелии. Но, с другой стороны, в этом послании заявлено, что великая истина об Отце должна быть осмыслена, углублена и пережита.

Диспропорция между слабостью орудия в Руках Божьих, неспособностью матери Евгении самостоятельно открыть учение такого рода и глубиной послания, несомого этой сестрой, не позволяет ли заключить, что имелась высшая, сверхъестественная, божественная причина для того, чтобы доверить именно ей это послание?

Я не вижу, как человеческим образом можно было бы объяснить открытие сестрой идеи, оригинальность и плодотворность которой только постепенно были выявлены исследователями-богословами.

Другое обстоятельство также мне кажется равным образом многозначительным: когда мать Евгения объявила, что ей были явления Отца, а исследователи-богословы ответили ей, что явления Отца сами по себе невозможны, что они, можно сказать, никогда не бывали в истории, сестра противилась этим возражениям, говоря в простоте: «Отец мне велел описать то, что я видела, Он просит своих детей-богословов вести поиски». Сестра никогда ничего не изменила в своих объяснениях, она повторяла свои утверждения в течение многих месяцев. И лишь в январе 1934 года богословы обнаружили у самого святого Фомы Аквинского ответ на свои возражения.

Ответ великого учителя состоял в ясном указании отличия между явлением и посланием. Он устранил препятствие, парализовывавшее расследование. Перед лицом знающих богословов маленькая необразованная монахиня оказалась права. Как объяснить человеческим образом в этом случае ясность, мудрость, постоянство сестры? Фальшивая ясновидящая старалась бы приспособиться к объяснениям богословов. Сестра же вела себя твердо. Вот почему ее свидетельство кажется достойным доверительной поддержки.

В любом случае то, что мне кажется стоящим упоминания, так это позиция сдержанности, занятая ею по отношению к чудесному. В то время как несерьезные мистики выдвигают чудесное на первый план и даже не видят ничего другого, кроме необычных вещей, чудеса, в случае с сестрой, в качестве доказательства отодвинуты ею на второй план. Отсутствует экзальтация и присутствует равновесие в оценках, что производит хорошее впечатление.

О расследовании богословов скажу лишь вкратце. Преподобные отцы Альбер и Огюст Валансены почитались за их философский и богословский авторитет, а также за их знание духовной жизни. Им уже приходилось иметь дело с другими событиями такого рода, которые, как и в этом случае, были подвергнуты их анализу. Нам известно, что они всегда проводили этот анализ с большой осторожностью. Таковы причины, которые определили Наш выбор этих исследователей. Мы им весьма признательны за преданное и воистину ответственное сотрудничество. Их свидетельства в пользу сестры и в пользу сверхъестественного объяснения событий, в их совокупности, тем более ценны, что они медлили очень долгое время, настроенные вначале недоброжелательно и скептически, потом колеблясь. Они убеждались шаг за шагом после того, как устраняли любое возражение и подвергали сестру тяжелым испытаниям.

ВЫВОДЫ

В согласии с моей душой и совестью, с живейшим чувством ответственности перед Церковью я объявляю, что сверхъестественное, Божественное вмешательство кажется мне единственным, способным дать логическое, удовлетворительное объяснение совокупности фактов.

Лишенное всего того, что его окружает, в своей сущности это событие мне кажется полным благородства, величия, сверхъестественной плодотворности.

Смиренная монахиня призвала наши души к истинной преданности Отцу, как тому учил Иисус и как Церковь закрепила это в литургии. В этом нет ничего пугающего, ничего, что не было бы очень простым и в то же время соответствующим глубокой теории.

Чудесные события, сопровождающие это послание, могли бы быть отделены от этого центрального события, чтобы оно сохранило свою значимость. Церковь скажет, будет ли идея специального праздника рассмотрена независимо от частной истории сестры, по теоретическим соображениям.

Я верю, что сильным подтверждением подлинности послания сестре является тот способ, которым она применяет его в реальной жизни: это полученное eю прекрасное учение, заслуживающее ее воспоминания.

Я считаю уместным позволить ей продолжать свое дело. Верю, что здесь есть перст Божий, и после десяти лет поиска, размышлений и молитвы благословляю Отца за то, что Он удостоил избрать мою епархию местом столь трогательных проявлений Его любви.

Александр КАЙО Епископ Гренобля

Дата добавления: 2015-07-26