Народ и государство 5 страница

С отвратительным лицемерием рассматривается сегодня вопрос о внебрачных детях. Церкви приговаривают "падших" к позору, презрению, исключению из общества, тогда как органические враги нации выступают за устранение всех барьеров, за расовых хаос, групповой секс, за свободу делать аборты. С точки зрения расовой теории вещи предстают совсем в ином свете. Моногамию, конечно, следует защищать и всячески сохранять как органическую ячейку народности, но уже профессор Вит-Кнудсен по праву указал на то, что порой без многоженства германский народный поток прежних столетий никогда не появился бы, и не было бы предпосылок для культуры Западной Европы[114]. Это то, что освобождает этот исторический факт от морализирования. Было время, когда число женщин значительно превышало число мужчин. Сейчас это тоже имеет место. Разве должны эти миллионы женщин подвергаться сочувственному подшучиванию как старые девы и лишенными своих жизненных прав идти по жизни? Разве имеет право лицемерное сексуально удовлетворенное общество презрительно судить об этих женщинах? Будущий рейх на оба вопроса отвечает отрицательно. При сохранении моногамии оно будет также оказывать такое же уважение матерям немецких детей, рожденных вне брака и обеспечит равенство внебрачных детей с детьми, рожденными в браке в общественном и юридическом плане. Ясно, что борьба будет вестись и против таких определений представителей Церкви и правлений всех "социальных" и "нравственных" союзов, которые без церемоний считают брак между немцем-католиком и мулаткой католического вероисповедания допустимым и истинно христианским, а против брака между немцем-протестантом и немкой-католичкой используют все рычаги церковного и общественного принуждения. Эти силы стоят на той точке зрения, что расовый позор может быть абсолютно нравственным и христианским, но поднимают лицемерный крик, когда соответствующие законам жизни (биологические) отношения между полами рассматриваются как с точки зрения личного и духовного, так и с точки зрения сохранения расы и укрепления народности за счет наследственного размножения. Мы стоим перед фактом, что увеличение рождаемости в Германии на 1000 жителей в 1874 году составляло еще 13.4, в 1904 году 14.5, а в 1927 году только 6.4! Так как показатель смертности мог несколько снизиться, общая картина показывает, что увеличение рождаемости в 1874 году составляло 0.56%, в 1927 году 0.40%. Более чем удобно! При этом скрывается недостаток способных к деторождению женщин. По Ленцу[115] для стабилизации численности своего народа Германии требуется на 78 миллионов 1 366 000 живых новорожденных. Но в 1927 году было только 1 160 000 новорожденных, т.е. для минимального числа необходимого для сохранения численности способных к деторождению женщин не хватает уже 15%. Существующее в настоящее время увеличение рождаемости поэтому не может быть длительным. Через несколько десятилетий, те кто сейчас имеют средний возраст перейдут в старческий возраст; а потом начнется высокая смертность. Если учесть, что на востоке население постоянно увеличивается - в России ежегодно прибавляется, несмотря на нищету, три миллиона жителей - то вопрос с немецким народом стоит так, что остается или быть готовым победить в будущем споре или погибнуть. Итак, если ввиду множества сознательно бездетных браков при избытке женщин здоровые незамужние женщины произведут на свет детей, то это явится приростом сил для германского сообщества. Мы идем навстречу величайшим боям за саму субстанцию. Но если этот факт будет установлен, и из него будут сделаны выводы, то тогда появятся все пресытившиеся в сексуальном плане моралисты и президенты различных женских организаций, которые для негров и готтентотов вяжут напульсники, усердно жертвуют деньги на "миссию" зулукафферов и решительно выступают против "безнравственности". Если человек заявляет, что сохранение субстанции, которой грозит смертельная опасность является самым важным, перед чем все остальное должно отступить на задний план - это требует культивирования здоровой немецкой крови. Истинная нравственность и получение свободы всей нацией без этой предпосылки немыслима. Критерии, которые хороши при упорядоченных мирных отношениях, во времена судьбоносной борьбы могут стать роковыми, могут привести к гибели. Германский рейх будущего оценит весь этот вопрос с новой точки зрения и создаст соответствующие жизненные формы. Дополнения к этому рассуждению появятся при оценке расового смешения. Если немецкая женщина свяжется добровольно с неграми, желтыми, метисами, евреями, то юридической защиты ей не полагается. То же касается ее рожденных в браке или внебрачных детей, которые с самого начала будут лишены прав граждан Германии. Изнасилование, совершенное лицом чужой расы, наказывается плетьми, заключением в каторжную тюрьму, конфискацией имущества или пожизненным выдворением из Германского рейха.

Мужчины же, которые в борьбе за будущий рейх находились на передовых позициях - в духовном, политическом, военном плане, дали основу для создания новой аристократии. При этом в случае внутренней необходимости окажется, что эти люди, пожалуй, на 80 процентов и внешне приблизятся к нордическому типу, так как соблюдение требуемых ценностей полностью совпадает с высшими ценностями этой крови. У других наследственность преобладает над индивидуальностью, что было доказано делами. Нет ничего более поверхностного, чем подходить к оценке конкретного человека с сантиметровой меркой и числовыми замерами головы, здесь необходимо в первую очередь проверить на деле служение нации, с которым культивирование породы должно идти рука об руку к расовому нордическому идеалу красоты.

Новая аристократия, следовательно, должна быть аристократией крови и достижений. Это звание передается от отца к сыну, но будет утрачено, если сын позволит себе совершить затрагивающий честь проступок. Оно не будет восстановлено и в четвертом поколении, если третье поколение будет иметь малоценные достижения. Германский аристократический орден должен быть в первую очередь орденом свободного крестьянства и орденом меча, потому что в крови, которая овладевает этими профессиями, наилучшим образом оказывается сохраненным чисто физическое здоровье, благодаря чему также наиболее вероятна предпосылка к получению здорового потомства. Более осторожным должен быть подход к присвоению аристократического титула художникам, ученым, политикам. Причем, тем не менее, великие достижения делают возможными и большие почести. Старая демократия платила деньгами, ничем кроме денег. Новая Германия сумеет заплатить народу за службу его великим вождям почестями. С 1918 года аристократия - это только имя, а не обеспеченное законом сообщество. Появляющийся рейх не будет создавать это аристократическое сообщество, а сделает подтверждение аристократического титула зависимым от испытания в борьбе за Германию. При неподтверждении старое аристократическое имя переходит в гражданское. Аристократическое звание, полученное на основании действий в мировой войне, сохраняет свое значение без повторного подтверждения.

В результате такого регулирования аристократия больше не привязана к касте как горизонтальный слой общества, а проходит вертикально через все сословия народа и будет стимулировать все здоровые, сильные, творческие силы. Эти силы будут направлены не просто на демократический принцип открывать дорогу деловому человеку, даже если он обтирает рукавами тюремные стены, а на достижения, которые с самого начала определены личным и национальным понятием чести.

Этими замечаниями охарактеризованы направления разработки нового права.

Нужно, однако, пойти еще глубже: идея расового права представляет собой нравственную сторону признания вещной естественной законности. Право воспринималось как нечто святое. Боги, которые вначале были воплощением сил природы, стали в дальнейшем носителями нравственной идеи. Народ, который не знает естественной законности, не почувствует в своей сущности и полной ее противоположности, нравственного права. То есть мировоззрение, считающее совершенно серьезно, что космос возник произвольно, из ничего, провозгласит и произвольного бога, не признающего внутренних связей. Создание мира из ничего требует принципиальных убеждений в том, что этот "созидающий" бог и в дальнейшем вмешается или может вмешаться извне в мировой механизм, если захочет. Это отрицает внутреннюю закономерность событий в природе. Таково мировоззрение семитов, евреев и Рима. Вера в чудеса шамана неразрывно связана с провозглашением "всесильного" вмешивающегося извне божества. Поэтому этим системам незнакома органичная правовая идея, а знакомо только тираническое господство их "бога" или его наместника, который хотел бы извне навязать свой corpus iuris canonici всему миру как "универсализм".

Нордический западноевропейский человек, который признает вечную естественную законность и благодаря этим духовным взглядам вообще делает возможной истинно космическую науку, когда-то и у Одина потребовал великой аналогии нравственной идее права. Один, верховный бог, был хранителем права и договоров. Право было священным подобно клятве. Все поколение богов должно было погибнуть, потому что Один сам согрешил против святости договора - даже если это было несознательно и в результате обмана со стороны полукровки Локи. Только его гибель была искуплением. И в этом смысле идея чести оказалась высшим критерием оценки для нордического человека. Оскорбление ее может быть искуплено не иначе, как через смерть. И здесь действует духовно обусловленная естественная законность, мимо которой наши ученые мужи, однако, проходят, ничего не подозревая. Сегодняшнее наше крушение повторяет миф Эдды, которая под знаком нынешних мировых событий достигает мистического, сверхчеловеческого величия. Когда честь, право и воля к власти распались, ушло под землю и поколение богов, разбилась в ужасном кроваво-красном пожаре 1914 года мировая эпоха. Задача будущего заключается в том, чтобы снова объединить эти три величины под знаком первого подлинно германского народного государства.

V

Дата добавления: 2015-07-26