Эвтаназия

Термин эвтаназия (от греческого euthanatos – «благая смерть») в научный лексикон был введен английским мыслителем Фрэнсисом Бэконом, который определял ее как легкую, безболезненную, достойную (в некоторых источниках - счастливую) смерть. В современном языке за ним закрепилось несколько новых значений. Обращение к «Энциклопедии биоэтики» позволяет выделить четыре аспекта этого понятия:

ü ускорение смерти неизлечимо больных и тяжело страдающих пациентов;

ü намеренное прекращение жизни людей по тем или иным медицинским показаниям;

ü обеспечение достойной смерти, контроль за процессом умирания, забота об умирающих людях (Ф. Бэкон);

ü предоставление человеку возможности умереть.

Этический анализ проблемы эвтаназии в биомедицинской практике и неясность позиций часто связаны со смешением понятий «дать умереть» и «помочь умереть».

Отсюда – ложная моральная дилемма: или вы гуманны и способны сочувствовать ближнему, а значит, должны перешагнуть через недозволенное и способствовать смерти, или вы ставите абстрактные нормы выше простого человеческого сочувствия, следовательно, не остановитесь даже перед тем, чтобы продлить бессмысленные страдания, которых не вынесли бы сами, и заставите человека жить в невыносимых муках.

Дабы избежать сомнительной двусмысленности подобных дилемм, будоражащих общественное сознание, следует детализировать понятие эвтаназии и раскрыть различные формы этого явления. Первым шагом на этом пути станет введенное в 70-е годы различение активной и пассивной форм эвтаназии.

Пассивная эвтаназия не является преднамеренным комплексом действий, направленных на лишение жизни. Она определяется как отказ от действий, ориентированных на сохранение и поддержание жизни, иными словами, отказ от жизнеподдерживающего лечения. Пассивная эвтаназия выражается в прекращении (либо минимизации) уже начатого курса лечения. В зависимости от позиции пациента, которая может быть добровольной или недобровольной, мы говорим о соответствующих видах пассивной эвтаназии. К пассивной эвтаназии относят и решение не начинать лечение, которое сопряжено с нарушением морального принципа «делай благо», призывающего к сохранению жизни даже ценой сверхусилий. Основаниями для такого выбора могут быть как решающие медицинские показания, так и аргумент морального плана - воля пациента.

Понятие пассивной эвтаназии на практике оказывается слишком общим и, в силу своей многозначности, не совсем удобным для обсуждения. Действительно, к нему можно отнести такие разные случаи, как простая выписка пациента из больницы по его, обоюдному с лечащим врачом, решению и отключение аппарата ИВЛ (искусственной вентиляции легких) от тела больного, находящегося в длительном коматозном состоянии. По поводу моральной квалификации всех казусов пассивной эвтаназии единой точки зрения в обществе не сложилось. В связи с этим нередко встречаются попытки, впрочем не получившие общего признания, ограничить понятие пассивной эвтаназии, т.е. не включать в него те ситуации, в которых:

ü «дают спокойно умереть» страдающему неизлечимой болезнью, которая естественным образом приводит к смертельному исходу в краткий срок – в случае, когда всякая терапия лишь на короткое время способна продлить жизнь в невыносимых для больного условиях;

ü прекращается или не допускается такое лечение, которое имело бы неблагоприятное влияние на больного (например, лечение, которое лишь продлило бы саму жизнь в нечеловеческих страданиях, не облегчив состояние пациента);

ü не производится реанимация плохо сформированных новорожденных детей или в случаях тяжелой патологии, если она естественным образом ведет к смерти (когда лишь искусственно можно продлить жизнь без надежды улучшения состояния и на возникновение способности к самостоятельному существованию);

ü прекращается реанимация в болезненных состояниях особой тяжести, которые являются необратимыми (всякие меры не дают уже никакого результата, не облегчают страданий, не дают шанса на дальнейшее выздоровление, а только продолжают агонию, и, кроме того, приносят горе, душевные муки семье и близким, а также расходы больнице).

Наибольшие возражения и протест вызывает все же активная эвтаназия, п од которой понимают комплекс мер, направленных на умерщвление пациента (например, инъекция химического препарата, вызывающая летальный исход). Речь идет о преднамеренном вмешательстве, целью которого является смерть и которое может быть осуществлено в 3-х формах:

ü убийство (умерщвление) из сострадания, когда врач прерывает жизнь пациента, при этом условие информированного согласия пациента в данном случае не учитывается, поскольку к этому виду эвтаназии относят только те ситуации, в которых получить такое согласие невозможно, например, когда больной находится в коме;

ü добровольная активная эвтаназия, когда второе лицо самостоятельно осуществляет по просьбе больного действия, ведущие к смерти (как правило, летальная инъекция), отличием наиболее принципиальным является наличие в данном случае «информированного согласия» пациента;

ü самоубийство при помощи врача или ассистированный суицид, когда медик представляет пациенту средство, необходимое для прекращения жизни, и больной самостоятельно приводит его в действие.

Во всех законодательных системах эвтаназия, определяемая как удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, запрещена. Единственной страной, где разрешена «эвтаназия – активное умерщвление пациента по его просьбе» является Голландия, в которой закон об эвтаназии был ратифицирован сенатом Нидерландов (Голландии) в 2001 году. Многие исследователи отмечают, что этот закон лишь легализовал то, что давно уже являлось повседневной практикой в этой стране. Попытки врачей помочь безнадежно больным добровольно уйти из жизни реально не преследуются в Голландии законом с 1993 года, когда было принято соответствующее постановление. Теоретически уголовная ответственность за содействие самоубийству сохраняется, практически же она не действует.

Активное обсуждение данной проблемы пришлось на начало 90-х. По данным социологических опросов около 90% граждан Нидерландов (подавляющее большинство из которых, к слову, католики) одобрили легализацию эвтаназии. Если говорить о фактах, то за 1990 год поступило 9000 заявлений об эвтаназии, из них было удовлетворено 2300 (1,8% от общего числа умерших за год). Помимо этого было зарегистрировано 400 случаев содействия в самоубийстве, когда сами пациенты использовали средства для ухода из жизни, предоставленные врачами. В том же году было отмечено 1000 случаев прекращения жизни врачами без явных просьб со стороны пациентов (недобровольная эвтаназия). Более того, исследование выявило 7100 дополнительных случаев, когда медики увеличивали дозу обезболивающих и противоаллергических препаратов с намерением (или без таковых), сократить жизнь пациента. В 5840 случаев лечение либо не начиналось вообще, либо прекращалось врачами с целью сокращения срока жизни пациентов. Наконец, самое важное: в последних двух группах врачи не получили явного согласия, по разным оценкам, от 20% до 60% пациентов.

Однако, практика не оставалась на месте и 21 июля 1994 года Верховным Судом Нидерландов слушалось дело психиатра Шабо, который помог женщине покончить с собой. Исключительность данного случая состояла в том, что у пациентки не было серьезных соматическихъ заболеваний. Она была в состоянии депрессии из-за «отсутствия личной жизни», к тому же погибли два ее сына, один из которых совершил самоубийство. Психиатр счел жизнь пациентки «недопустимой и неисправимой» и своевременно доложил о том, что способствовал «прекращению жизни». До рассмотрения дела в Верховном Суде был оправдан двумя судами низших инстанций, Верховный Суд решил, что врач имел право на совершение эвтаназии, однако, в силу того, что он не обратился за консультацией к коллегам, его действия заслуживают осуждения. Доктор Шабо был обвинен, но дело завершилось выговором и рекомендациями.

Данное решение утвердило и правительство Голландии. В результате слушания этого и других подобных дел прокуратурой было прекращено судебное преследование врачей, которые эвтаназировали пациентов, страдающих от соматических болей и находившихся на последней стадии болезни. Более того, в законодательство были внесены параллельные положения, согласно которым при определенных обстоятельствах эвтаназия, как содействие в самоубийстве, стала приемлемой с юридической точки зрения даже в тех случаях, когда пациенты не находятся в терминальной стадии болезни, но страдают либо от психических, либо от соматических болей различных степеней тяжести.

В законодательстве утверждены следующие 5 условий, каждое из которых обязательно для исполнения, могущие оправдать осуществление эвтаназии:

1. психические или физические страдания пациента признаны очень тяжелыми и без перспектив их устранения;

2. больной неоднократно и недвусмысленно заявляет о своем желании умереть;

3. решение больного независимо и сделано на основе его полной информированности;

4. все виды альтернативной помощи исчерпаны или отвергнуты;

5. решение принимается врачом коллегиально.

Как мы видим, данные положение имеют в виду только пациента, признанного дееспособным, то есть в данной случае, способного выражать свою волю самостоятельно. Всегда ли это так? В той же Голландии в 1995 году был отмечен еще один прецедент. У новорожденного ребенка имело место врожденное нарушение стенок спинномозгового канала – гидроцефалия, сочетающаяся с нарушением функции спинного мозга и повреждением коры головного мозга. Из-за плохого прогноза специалисты решили не оперировать врожденное нарушение целостности стенок спинномозгового канала. Ребенок переносил жестокую боль, которую невозможно было облегчить. Родители не хотели, чтобы ребенок страдал, и попросили прекратить его жизнь. Через три дня после рождения ребенку ввели яд. Девочка умерла на руках матери. Врач обосновывал свою позицию в суде посредством аргумента неизбежности смерти, суд принял его апелляцию. Одним из следствий этого прецедента стало письменное решение суда, в котором были сформулированы следующие условия, в которых эвтаназия может быть оправдана:

ü пациент переносит жестокие страдания, перспектив улучшения его состояния нет; болезнь неизлечима и не может быть облегчена;

ü процедура, ведущая к решению о прекращении жизни пациента, и сам акт прекращения жизни должны соответствовать требованиям аккуратности и точности;

ü действия врача должны соответствовать научно-обоснованному медицинскому мнению и основным требованиям медицинской этики;

ü действия, направленные на лишение жизни, должны осуществляться только при наличии явных, неоднократных и настойчивых просьб со стороны родителей, как юридических представителей ребенка.

В целом, позиция в пользу умерщвления детей в определенных случаях основывается на двух основных предпосылках, уравнивающих «умерщвление» с «позволением умереть». Во-первых, прекращение лечения или отказ от него прямо истолковываются как решения в пользу смерти и морально приравниваются к решению умертвить ребенка. При определенных обстоятельствах это приходиться делать, чтобы избавить ребенка от еще больших страданий. Во-вторых, отвергается принцип двойного эффекта. Осознание того, что прием обезболивающих средств зачастую ведет к сокращению жизни больного, дает право некоторым врачам приходить к заключению, что в определенных случаях допустимым является преднамеренное сокращение жизни при помощи введения повышенной дозы препарата. По оценкам голландских экспертов, такие настроения постепенно формируют общественное мнение, приближают голландское общество к официальному принятию недобровольной эвтаназии, то есть умерщвлению пациента без его согласия.

Если обратиться к отечественной законодательной практике, то она тоже не столь однозначна, как кажется на первый взгляд. Да, действительно, в «основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» есть ст. 45 «Запрещение эвтаназии», где четко указано, что «Медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии – удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни». Казалось бы, все ясно. Но так ли это? В тех же «Основах» имеется ст. 33 «Отказ от медицинского вмешательства», где указана возможность лица старше 15 лет отказаться от медицинской помощи, за исключением случаев опасности его болезни для окружающих, при наличии психического расстройства или в случае подозрения на совершение общественно опасного деяния. Из этого перечня видно, что если пациент, страдающий, допустим, онкозаболеванием, добровольно откажется от медикаментозного или иного лечения, то воспрепятствовать ему в этом нет законных оснований. Дальше встает вопрос – насколько добровольным может быть такой отказ, не может ли он быть спровоцирован какими-либо действиями врача, иного персонала, родных, воздействием рекламы (нетрадиционных средств) и т.д. таким образом, возьмем на себя смелость утверждать, что строгое запрещение российским законодательством активной эвтаназии не освобождает пациента от возможности эвтаназии пассивной, это можно объяснить неполнотой определения эвтаназии, использованной законодателями.

5.4. Основные этические аргументы в пользу эвтаназии

Аргумент, связанный с принципом автономии пациента

Данный аргумент может быть взвешенно определен как основной в числе аргументов сторонников эвтаназии. Здесь до своего логического конца доводится известное и общепризнанное право каждого человека распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению, вплоть до кардинального выбора между жизнью и смертью. Согласно логике сторонников такого подхода, смерть не есть нечто особое или мистическое, ее не следует ожидать со страхом и трепетом, но стоит воспринимать мужественно, как неизбежное явление, как часть жизни, и нельзя допускать утрату личного достоинства при приближении к смерти. Поэтому не следует также продлевать жизнь любой ценой, особенно в такой ситуации, когда угасают физические силы и умственные способности, а существование сопровождается мучительными страданиями. Широкая поддержка этой точки зрения в обществе иллюстрирует уверенное изменение менталитета: в средствах массовой информации все чаще звучит требование закрепить за престарелыми людьми право на эвтаназию, которое позволило бы им уйти из жизни по своей воле и в выбранное ими самими время.

Однако в данной позиции есть и слабые стороны. Если внимательно посмотреть на пути реального осуществления указанного выше принципа автономии, то становится ясно, что на практике речь идет об осознанном, целенаправленно осуществляемом человеком суициде. Поэтому сразу встает вопрос о правомерности и моральном праве на самоубийство. В истории человечества существовало множество различных мнений на этот счет, особенно возражают против совершения самоубийства представители ортодоксальных религий.

Кроме того, проблематично отыскать достаточные основания для применения принципа автономии к тем, кто просит об эвтаназии, поскольку физическое и психическое состояние этих людей оказывают сильнейшее влияние на их разум и волю. Ранее мы перечислили этапы психических переживаний умирающих больных, на некоторых из этих этапов само состояние подталкивает к суициду как к поступку якобы свободного, а на деле - обусловленному тяжелыми эмоциональными переживаниями. Если к числу таких лиц добавить больных не обреченных, но мнящих себя таковыми вследствие психических расстройств, либо пациентов с депрессией, которые также не хотят жить в момент ухудшения психического состояния, мы увидим, как стремительно растет число потенциальных «оправданных» самоубийств и как теряют четкость обозначенные нами критерии.

Еще один момент можно отметить как существенный. Социальный статус больных или лиц немощных, старческого возраста, ведет к их полной зависимости от окружающих. Можно ли применять к ним те же критерии автономии, которые приняты по отношению к здоровым людям? Насколько возможно для таких лиц действительно независимое, осознанное решение своей судьбы? Не есть ли это, по крайней мере в ряде случаев, отказ больных от собственных целей и потребностей в пользу соображений комфорта, покоя или иных выгод окружающих? И дело не только в издержках альтруизма. У больного, доставляющего хлопоты и расходы родным, легко можно вызвать состояние вины, созвучное депрессии, что вновь возвращает нас к упомянутой выше теме аффективных и иных психических расстройств, лишающих реальной свободы воли и осознанного выбора.

Кроме того, не следует забывать о том, что когда мы говорим об эвтаназии по выбору больного, то всегда подразумевается участие собственно исполнителя такого решения – врача. Может ли врач пренебречь моральным запретом на убийство? В конечном счете, именно врачу приходится совершать процедуру убийства, а до того решать – убедительны аргументы больного или нет. Врач не может быть пассивным «средством» осуществления воли больного, он также имеет права, в том числе связанные с отказом от исполнения действий, которые считает аморальными. Поэтому окончательный выбор всегда остается за врачом, и автономия пациента не может быть единственным аргументом и основой принятия решения.

Аргументы из области сострадания и милосердия

Мы живем в эпоху новых медицинских технологий, значительно изменивших клиническое течение многих заболеваний, поставивших на иной уровень возможности контроля телесных функций. Достижение тотального контроля над телом, жизнью тела, его функциями, можно считать одним из генеральных направлений современной медицины. Основная цель - поддержание жизни человека в течение все более длительного срока. Технический прогресс позволяет это делать намного дольше, чем можно было себе представить даже в недавнем прошлом. Но только в последние годы стало активно внедряться понятие качества жизни, а до недавнего времени поддержание ее могло сопровождаться чрезмерными, непереносимыми страданиями. Такие страдания, по мнению сторонников эвтаназии, следует рассматривать как варварские и недопустимые, поэтому никто не обязан их переносить. В конце концов, люди слабы, далеко не каждый в состоянии мужественно переносить сильную боль, способную разрушать человека изнутри, побеждая его разум и волю. Имеем ли мы право заставлять людей мучиться против их воли? Вероятно, нет, т.к. человек имеет право умереть с достоинством, а помощь ему в этом является актом милосердия и сострадания.

Это очень сильный аргумент. Нет числа в этической литературе ссылкам на примеры таких страданий и призывы к их прекращению из уст самых авторитетных людей. Одним из оснований данной позиции является концепция бессмысленности физических и духовных страданий без надежды на избавление от них. Впрочем, чаще для ее утверждения апеллируют все же к эмоциям, с которыми невозможно не считаться, но которые не поддаются строгому логическому анализу и рациональному обоснованию. Так или иначе, но данные рассуждения указывают на странный моральный парадокс современной медицины: стремление к контролю над жизнью все чаще ведет к отказу от нее в случае неудовлетворительного качества такой искусственно продлеваемой жизни, к выбору людьми смерти.

Кажется, что у аргумента «сострадания и милосердия» нет слабых сторон, легко подмечаемых с первого взгляда. И все же в определенных случаях этот аргумент сомнителен. Страдание и убийство - это различные формы зла. Эмоциональный выбор сторонников эвтаназии в пользу убийства как «наименьшего» из них, нельзя признать морально безупречным. На протяжении веков смерть считалась самым большим злом, и если она уступает свой исключительный статус страданию, это может привести к ценностной дезориентации, деформации иерархической структуры моральных ценностей. Кроме того, сторонники аргументации такого рода не пытаются, как правило, поставить перед собой вопрос о том, возможно ли милосердие и сострадание в иной, нежели убийство, форме? Является ли помощь через убийство адекватной для больных с телесными страданиями? А для больных с душевными страданиями? Есть ли другие формы помощи? Не является ли мольба о помощи криком отчаяния одинокого, униженного и зависимого человека, которому нужна вовсе не смерть, а жизнь, пусть ограниченная, неполноценная и наполненная страданиями, но достойная и осмысленная?

Качество жизни как аргумент в пользу отказа от эвтаназии

Очень популярный, современный, но наиболее часто оспариваемый аргумент сторонников эвтаназии заключается в оценке качества жизни как основного критерия е сохранения или прерывания. Жизнь оценивается по целому ряду параметров и признается ими благом только в том случае, когда ее положительные элементы (здоровье в широком смысле) в целом перевешивают отрицательные. При этом под здоровьем понимают не только способность функционировать и наслаждаться жизнью, но энергичность, физическую и психическую целостность, красоту, даже финансовое благополучие.

Однако в реальной жизни полноценное здоровье, тем более понимаемое широко, не всегда удается сохранить или восстановить. Если определенной стандарт здоровья является обязательной предпосылкой для полноценной жизни, то жизнь теряет свой смысл и обесценивается в случае, когда желаемое состояние здоровья уже не достижимо. Поэтому, когда человек болен, когда он страдает, испытывая чувство дискомфорта и зависимости, а бремя страданий жизни перевешивает ее радости, смерть может рассматриваться как разумный выход из ситуации, рациональное решение проблемы. Так ли это?

Сейчас, когда в развитых странах значительно выросла продолжительность жизни, происходит старение многих наций, рост в популяции числа пожилых людей, отмечена и встречная тенденция. Психологами и социологами описаны проявления так называемого эйджизма – негативного отношения к людям пожилого возраста. Стереотипы средств массовой коммуникации навязывают нам образ молодости и красоты как единственно возможного и достойного модуса существования. Именно этому мы обязаны ростом числа мероприятий по сокрытию примет возраста у многих тысяч людей, согласных на хирургическую операцию для этого. И этому же мы обязаны увеличению числа самоубийств у вышедших на пенсию жителей процветающих стран, считающих как себя, так и свою новую жизнь недостойными.

Но сводится ли смысл жизни к здоровью и красоте, и действительно ли наши стремления ограничиваются избеганием боли и достижением удовольствия? А как же вера, творчество, любовь, преемственность поколений и участие в жизни детей, не говоря уже о стремлении постичь истину (в том числе и через страдание)? Исключая из анализа экстремальные случаи болезни, при которых страдание становится единственной реальностью, заслоняющей собою все остальное, следует признать, что качество жизни, понимаемое слишком буквально, низводит эту самую жизнь до материально-телесного уровня. И тем самым отказывает людям в возможности иметь другие, духовные ценности.

Право быть альтруистом

Редкий, но весьма любопытный с моральной точки зрения аргумент в пользу эвтаназии заключается в обращении к принципу альтруизма. Он указывает на парадоксальность эмоциональных отношений между пациентом, врачом и близким окружением больного. Утверждается, что все участники этой жизненной драмы имеют право на альтруизм. Врач и близкие по отношению к больному имеют право на сострадание и милосердие, больной по отношению к близким и другим пациентам, лечение которых также требует средств, сил и времени, имеет право на самопожертвование. Именно жертвование пациентом своей жизнью получает альтруистическое оправдание у сторонников эвтаназии. Считается, что желание пациента не быть обузой и источником горя для окружающих может быть достаточным поводом для принятия решения об эвтаназии. Но почему альтруистическое оправдание получает ориентация пациента, направленная на благо окружающих, а не, наоборот, ограничение окружающими своего блага ради жизни пациента?

5.5. Основные этические аргументы против эвтаназии

Аргумент «святости жизни»

Сутью данного аргумента, является критика позиции, которая рассматривает человека как абсолютно автономную личность, способную на непредвзятое, рациональное решение, когда речь идет о его собственной жизни и смерти. Для людей религиозных, независимо от конфессии, святость и ценность человеческой жизни имеют определяющее значение. Для человека, не разделяющего религиозных взглядов, такая точка зрения тоже может иметь большое значение, поскольку наша западная культура пронизана религиозными взглядами и влиянием христианских ценностей (что может не всегда осознаваться). Поэтому отказ от святости жизни подспудно воспринимается как отказ от «вечных ценностей» и ложится в основу моральной деградации общества.

Несоответствующее лечение как слабое звено помощи больному

Важнейшим из ранее упомянутых нами аргументов в пользу эвтаназии является аргумент гуманности и сострадания. В нем производится ссылка на мучения больного при тяжелых, серьезных заболеваниях, а особенно, в случаях, когда нельзя рассчитывать на заметное улучшение. Но не может ли быть такое положение дел результатом несоответствующего лечения и ухода? Пациент неуютно себя чувствует, ощущает страх перед тем, что еще может с ним произойти, беспокоится о родственниках и любимых, которые наблюдают его мучения. Что есть выход в этом случае - решение о прерывании неудовлетворяющей пациента жизни или меры по ее улучшению. Конечно, правильным решением проблемы избегания страдания является не эвтаназия, а паллиативная помощь в условиях хосписов и других медицинских или социальных структур. Адекватное лечение, доброжелательное отношение врачей и медсестер, максимальное устранение боли, внимание со стороны родственников, социально-психологическая поддержка исключают саму возможность постановки вопроса об эвтаназии в большинстве случаев.

Недопустимость ухудшения отношения медиков

к пациентам, риск злоупотреблений со стороны персонала

Принятие решения об эвтаназии существенно осложняет отношения врача и пациента. Между лечением, направленным на сохранение жизни и здоровья, и тем лечением, целью которого является смерть, существует неизбежный конфликт интересов. Принятие эвтаназии в качестве составного элемента обычной медицинской практики обязательно изменит отношение медицинского персонала к смертельно больным пациентам, как правомочным, так и неправомочным. Известны примеры нового менталитета, который уже сегодня формируется в Голландии: на пациентов старше 70 лет, в особенности одиноких, медработники взирают как на тех, которым «пора бы воздержаться от лечения».

Желание смерти пациента может быть вызвано разными соблазнами и искушениями, без их учета проблему эвтаназии рассматривать нельзя. В такой стране как Россия, на этапе резких и тотальных перемен мировоззрения и ценностных ориентаций, умноженных на экономический кризис, к появлению возможностей злоупотребления необходимо относиться предельно внимательно.

Движение по «наклонной плоскости»

Данная аргументация логично продолжает предыдущую. Речь идет о том, что здравоохранение - сложнейшая социальная система. Легализованная практика эвтаназии способна привести к неконтролируемым процессам в ней, грозящим разрушить ее ценностный базис, если официально разрешить эвтаназию в некоторых случаях, наверняка возникнет большое число случаев, приближенных к тем, где осуществление ее оправдано. Таких «пограничных» случаев может становиться все больше. Закон может постепенно становиться все более размытым, что приведет к росту числа разрешенных эвтаназий. Мы уже приводили пример Голландии, где разрешенная практика добровольной эвтаназии со временем приводит к эвтаназии недобровольной, и этот пример убедительно иллюстрирует существование принципа наклонной плоскости.

В тех случаях, когда состояние больного дает основания выполнить эвтаназию по просьбе, чаще всего пациент уже не в состоянии осознанно ее выразить. Однако, поскольку состояние здоровья может являться основой для эвтаназии, тот факт, что просьбы не поступает, может рассматриваться как недостаточная причина для отказа от эвтаназии. Таким образом, легко осуществляется переход от добровольной эвтаназии к недобровольной. Однако принятие недобровольной эвтаназии предполагает, что одни люди будут решать судьбу других, что может приводить к неконтролируемым процессам.

Возможность диагностической и прогностической ошибки.

Возможность появления новых медикаментов и способов лечения.

Данные тезисы вряд ли нуждаются в специальной расшифровке, поскольку мы знаем невероятные темпы развития современной медицины как с точки зрения появления новых методов консервативного решения, так и в плане совершенствования хирургической и реанимационной техники. Кроме того, п оследние два аргумента не требуют дополнительных комментариев еще и потому, что прямого отношения к моральному конфликту не имеют. Однако это обстоятельство нисколько не умаляет их значения: вероятностные суждения могут сильно влиять на процесс принятия решения, особенно когда речь идет о сомнении в точности и достоверности безнадежного диагноза или веры в чудо. Важно сохранить связь с реальностью и не оказаться во власти иллюзий.

Следует отметить, что наряду с этическими аргументами в дискуссиях об эвтаназии используются и иные, не относящиеся к предмету данного анализа, доводы - соображения религиозного, экономического, политического, правового характера. Комплексный подход, разумеется, требует учета всех позиций. Их согласование является одной из наиболее важных и сложных задач биоэтики.

---

Дата добавления: 2015-07-15