Глава 9. Завоевание франками Северной Галлии. Возникновение и развитие Франкского королевства до середины VI в. 3 страница

Захоронения, допускающие датировку, очень редко обнаруживаются в области между Луарой и Соммой, т.е. на территории римского государства Эгидия и Сиагрия. Оружие, обнаруженное в; могилах в этих областях, датируется временем только после франкского завоевания. Подобные захоронения найдены в верхнем течении Сены.79) Предполагают, что в богатом захоронении в. Пуане был погребен король вестготов Теодерих I, убитый в сражении с гуннами на Каталаунских полях.80)

Захоронения с очень богатым инвентарем, напоминающие могилу Хильдериха в Турнэ и погребение в Пуане, были найдены у Флонхейма в Рейнгессене.81) Юг Рейнгессена стал франкским только после войны Хлодвига с алеманнами в 496—497 гг. Поскольку в этой области известно большое количество богатых погребений, где обнаружены длинные мечи с золотыми рукоятками, можно предположить, что там уже в раннемеровингское время ряд семей достиг богатства и видного положения.82) Конкретные пути и обстоятельства занятия земель франками еще и в настоящее время мало изучены. Можно допустить, что в области между нынешней бельгийской границей и нижним и средним течением Сены существовало плотное значительное галло-римское население, проживавшее частично в городах, частично в виллах и виках. Совместная жизнь и обоюдное влияние очень скоро привели к «растущему слиянию» (Ф. Лот) франков и галло-римлян, которому способствовало влияние католической церкви и смешанные браки; оно стало важным компонентом германо-романского синтеза в генезисе франкского феодализма. В Нормандии значительную часть населения составляли франки; в Эльзасе — алеманны; доля римского населения была выше в Шампани, Лотарингии и в долине Мозеля.83) [147]

Что касается форм поселения франкских пришельцев, то наши сведения об этом также недостаточны. Некоторые античные виллы были восстановлены и заселены. Подобные виллы обнаружены, например, по верхнему течению Марны и в долине Мозеля.84) На территории Бельгии с конца V в. и особенно в VI в. ряд брошенных римских поместий был вновь занят, в них продолжали вести хозяйство.85) Значение городов в Северной Галлии в V—VI вв. очень упало.86)

В течение последних лет раскопано несколько крестьянских поселений или частей таких поселений, относящихся к меровингскому времени. К уже известным поселениям, таким, как находки в ФРГ близ Гладбаха (в округе Нойвид), Мертлохе (в округе Майен-Кобленц), в Англии (поселения в Уэст Стоу, Сеффолке, Халтоне, Хемпшире, Кетолме, Стаффордшире) и в Голландии (Вийстер), в последнее время добавилось поселение Бребьер, близ Дуэ (деп. Па-де-Кале) в Северной Галлии, наиболее древние постройки которого относятся к первой половине VI в.87)

До настоящего времени — это единственная известная нам меровингская деревня во Франции. Она состоит из 30 раскопанных землянок, из которых лишь четыре относятся ко времени до середины VI в. Примерно около 700 г. поселение было покинуто. Рядом с некоторыми землянками найдены ямы для отбросов. Не все строения были жилыми, некоторые служили ремесленными мастерскими. В одном случае удалось доказать, что жилище построено на месте значительно более древней землянки латенского времени (землянка С7). Деревня соприкасалась с развалинами строения галло-римского времени. При одной землянке обнаружен водосток; глубина уходящей в землю части жилища доходит до 65 см. Среди найденной керамики есть остатки керамики, изготовленной на гончарном круге, и ручные изделия. Самая большая землянка занимала 17,4 кв. м., средняя величина землянок составляет около 7,45 кв. м. Средняя глубина пола достигала 21 см. Все землянки построены в направлении с востока на запад.

Поскольку менее чем в четырех километрах находился меровингский королевский пфальц Витри-ан-Артуа, археолог, производивший раскопки, предполагает, что жителей Бребьера связывали с этой королевской резиденцией тесные хозяйственные и социальные отношения.

Исследования костей, найденных в землянках и ямах для отбросов, показали наличие 96,1% костей домашних животных и 3,9% костей диких животных. Преобладают свиньи (39,26%), затем следуют крупный рогатый скот, овцы, куры, лошади и козы. Остатки зерна не найдены. В V в. по сравнению с IV в. площадь возделываемой земли в Северной Галлии уменьшилась. Это было следствием бегства многих владельцев вилл на юг, утраты навыков сельскохозяйственной организации и временного упадка производительных сил. К концу V в. сельскохозяйственная деятельность вновь оживляется. [148]

Многие крупные поместья меровингского времени в Бельгии по местоположению связаны с земельными владениями позднего галло-римского периода.88) Создается впечатление, что прогрессивная в экономическом отношении роль рейнских земель и Северо-восточной Галлии времени Римской империи с ее улучшенной сельскохозяйственной техникой сохранилась и в меровингское время.89) Трехполье сначала утверждается в областях к северу от Луары.90) Водяная мельница распространилась в Галлии преимущественно в VI в.91) Постепенно большое хозяйственное и, конечно, также идеологическое значение обретают монастыри. В результате дальнейшего развития производительных сил и подъема сельского хозяйства с VII в. начинается быстрый рост населения,92) начало которого относится, вероятно, уже ко второй половине VI в. Количество дворов увеличилось, мелкие группы хуторов превращались в деревни; соответственно в VII в. увеличилось и число некрополей. Корчевание земли началось в VII в.

Плуг, переворачивавший пласты земли, был известен в Федер-сен-Вирде уже во II—III вв., но, как и галло-римская жнейка, использовался лишь в некоторых местах. В области салических франков в VI в. была еще распространена простая coxa (aratrum), употреблялся также плуг с особым лемехом, который не переворачивал пласты земли (carruca). Однако с распространением культуры ржи входит в обиход плуг, переворачивающий пласты земли. В V—VI вв. скотоводство еще имело большее значение, чем земледелие. Но в VII—VIII вв. значение земледелия в большой степени возрастает.93) Пастбищное хозяйство основывалось на использовании лесных пастбищ. В ряде королевских доменов, например в Трире, Туре, в области Ле Ман и Бордо занимались коневодством.94)

В области Эны—Уазы и на территории близ Сены и Марны было расположено много королевских поместий. Вероятно, они возникали прежде всего на землях императора и в брошенных владениях галло-римской сенаторской аристократии. Вполне возможно, что именно в этом районе находились также владения Эгидия и Сиагрия.95) Ремесленное производство основывалось преимущественно на преемственности позднеримской техники и технологии. Изготовление булатных мечей и техника перегородчатой эмали в украшениях обнаруживаются уже в государственных мастерских Суассона и Реймса, в Тарденуа (деп. Эн) и в области Намюра.

Быть может, франкские поселения в Орксуа и Тарденуа располагались на местах позднеримских поселений германских лэтов или gentiles. В центрах позднеримского производства оружия в Северной Галлии были расквартированы войска Империи, которые состояли главным образом из германских наемников и контингентов лэтов. Мастерские по изготовлению оружия, продолжавшие работать после завоевания Хлодвига, в некоторых случаях перемещались, например, из Реймса в Тарденуа. Именно там и были сделаны самые важные находки булатных мечей V в. В этих [149] областях расположены большие меровингские некрополи (конец V — начало VI в.), в которых сделаны многочисленные находки такого рода.96) К сожалению, еще не удалось обнаружить кузницу меровингского времени.

Ремесленная деятельность в городах Северной Галлии пришла в упадок; строительная деятельность была ничтожной; в отдельных местностях чинились старые акведуки. В Париже и Суассоне были построены амфитеатры, но из дерева. Иногда некоторые епископы выступают как заказчики новых построек. Мосты в городах были в плохом состоянии.

В Галлии в V в. не было движений городских ремесленников; они зафиксированы лишь в источниках Восточной империи. На Западе обычным явлением было бегство городских ремесленников в имения крупных землевладельцев; в Восточной Римской империи это не получило большого распространения. Ряд законов с конца V в. направлен на поиски бежавших corporati;97) их мы обнаруживаем также во владениях Паулинуса из Пеллы.98) Среди часто упоминаемых Аполлинарием Сидонием клиентов в имениях знати были, вероятно, и ремесленники.

В меровингское время от поздней античности сохранилась преемственность в добыче железной руды и выплавке чугуна. Следует, однако, заметить, что в V—VI вв. высокий технический уровень разработки был утерян, и горное дело сохранилось только там, где можно было применять простые средства и методы.99) В раннее меровингское время от городской жизни в Северной и Северо-восточной Галлии остались только жалкие следы. Город, представлял собой административную единицу, во главе городского управления стоял комит или граф, однако доминировали сельские pagi. Наряду с комитом и как бы в противовес ему значительную роль в городе играл епископ,100) который часто заботился, и об укреплении города. Суженная уже в поздней античности окруженная стеной площадь города стала внутренней укрепленной территорией города. В этой связи начинает стираться разница между civitas, castrum и castellum.101) Население большинства городов Галлии в эпоху Меровингов колебалось между двумя и пятью тысячами.

Купцы и торговцы были в своей деятельности связаны прежде всего с церковью. Из галльских портов Атлантического побережья шла торговля с Испанией, Британией и с фризами. Шкуры, овечью шерсть, обувь и одежду получали из Ирландии, олово из Корнуолла, шкуры и сукно из Британии, оттуда же в Галлию привозили саксонских и британских рабов. Из Галлии экспортировались вина, соль, оливковое масло, железо и мед. В Галлию приходили и товары с Востока и частично переправлялись оттуда дальше.102) В течение всего меровингского времени Суассон был связан торговыми путями с дальними странами через Прованс; этот город был и северной границей распространения изделий из Южной Галлии. Дальше на север за Суассон торговые пути со Средиземноморского побережья не шли.103) [150]

От ряда городов поздней античности в раннем средневековье сохранились лишь руины; в других местах связующим звеном между античностью и средневековьем служат погребения мучеников и связанные с ними строения; центр поселений мог быть самым различным. Некоторые позднеаптичные города служили резиденциями епископов, меровингских королей и их должностных лиц. Иногда позднеантичные кастеллы и castra образуют ядро средневековых городов.104) Кое-где сохранились позднеантичные городские стены. Однако в большинстве городов Северной Галлии в V в. нет больше ни курий, ни ordo decurionum.105)

Новые топографические работы, относящиеся к городам Северной Галлии с VI по IX вв., свидетельствуют об их упадке и крушении, и лишь в ряде случаев о незначительных признаках возрождения городской жизни. Этого не меняет и часто обнаруживаемая преемственность в епископских резиденциях, соборах и пфальцах.106) Шведский историк городов Томас Халл следующим образом объяснил эту часто отсутствующую преемственность в развитии городов: «Если принять во внимание, что очертания городов развитого средневековья во многих случаях остались почти без изменения вплоть до нашего времени, то отсутствие преемственности между очертаниями городов поздней античности и раннего средневековья можно с достаточным основанием приписать тому, что многие римские города в течение значительного времени были лишены характера замкнутого городского поселения».107) Основой античного общественного строя был город; на смену античности пришло общество, не обладавшее необходимыми предпосылками для продолжения развитой городской жизни.

В Меровингском королевстве, особенно при Хильдерихе иХлодвиге, обращение денег было очень невелико. В торговле и для составления кладов пользовались восточноримскими монетами (солидами, семиссами и тремиссами); после падения государства Сиагрия там продолжалась чеканка серебряной монеты, распространенной и позже преимущественно на этой территории.108) Примерно с начала VI в. франки начали чеканить золотую монету по римскому образцу. В правление сыновей Хлодвига стали чеканить медную и серебряную монету. Но выдающимся событием как по своему нумизматическому, так и историческому значению было то, что внук Хлодвига, король Теудеберт, стал, начиная с 539 г., первым из германских королей чеканить золотую монету со своим именем и изображением. Это было одновременно и вызовом восточноримскому императору, который до этого момента рассматривал чеканку золотой монеты как свою прерогативу; однако в первую очередь чеканка франкской золотой монеты свидетельствовала о быстром росте политического сознания франкского короля в эпоху социальной революции при переходе к феодализму.

Выпуск меровингской монеты был чрезвычайно децентрализован. Если в период поздней античности монета чеканилась лишь в Трире, Арле, Лионе и Нарбонне, то в меровингское время мы обнаруживаем около 1 тыс. таких мест и 1500 имен чеканщиков. [151]

Монету в каждой местности могли чеканить и по указу короля, и по поручению церкви, городов, крупных землевладельцев и т. д. Обычно монету чеканили там, где в этом была необходимость.109) Центр меровингской чеканки монет находился в парижском бассейне; другие монетные дворы были в области Ле-Ман (преимущественно для нужд церкви), рек Дордони и Луары, между средним течением Соны и Женевским озером и в области рек Сей и Мозель. Часто один и тот же чеканщик работал в различных мастерских.110) Большинство этих мастерских находилось к югу от Сены. В Австразии в захоронениях обнаружено большое количество точных весов для взвешивания благородного металла и проверки золотых монет.111) В Южной Галлии наряду с франкской обращалась византийская, вестготская и остготская монета. В Северной Галлии потребность в деньгах была значительно меньше, так как там в VI в. разделение труда было еще мало-развито. В этот период товарно-денежные отношения использовались преимущественно в интересах возникающего господствующего класса для присвоения прибавочного продукта. Купля и продажа земли и рабов (концентрированная главным образом в Вердене) постепенно вплоть до VII в. получала в рамках товарно-денежных отношений все большее значение. Эта купля-продажа способствовала развитию раннефеодальных вотчин и концентрации, собственности на землю.112)

Нам известны некоторые цены позднемеровингского. времени: так, раб стоил от 12 до 20 солидов, 6 телег оливкового масла — 100 солидов, маленький крестьянский двор — примерно 20 солидов, лошадь — 6 солидов, бык — 2 солида, корова — 1 солид. Однако эти цифры представляют собой скорее масштаб цен, чем реальные цены, уплачиваемые при совершении сделки.113)

Социальная структура раннемеровингского общества была динамичной и мобильной. Разложение родоплеменного строя франкского общества привело к социальной дифференциации, в рамках которой застывшее социальное членение поздней западноримской античности ушло в прошлое. Новое социальное деление в возникающем Франкском государстве, происхождение которого из родоплеменного строя очевидно, ярче всего отражается в древнейшем списке текста, состоящего из 65 глав Pactus Legis Salicae (текст группы А);114) он относится, вероятнее всего, к периоду между 507 и 511 гг.

Этот сборник законов отражает социальную ситуацию, в которой родоплеменной строй уже отсутствует, а процесс феодализации только начинается. В Pactus Legis Salicae речь еще часто идет о старых народных правах франков, однако привилегии короля получают по сравнению с ними все большее значение. В Pactus еще нет особого покровительства церкви, но в письме Хлодвига епископам (последних лет его правления) речь идет прежде всего о защите церкви.115) Вскоре этот старейший сборник франкских законов уже не соответствовал развивающимся имущественным и классовым отношениям; он был дополнен и переработан. Pactus [152] Legis Salicae в равной степени относился к франкам и к римлянам, но только в областях к северу от Луары. Романское население к югу от Луары и впредь подчинялось установлениям Бревиария Алариха и Lex Romana Burgundionum.

Франкское государство не было «созданием» Хлодвига.116) Исчезновение родоплеменного строя не сопровождалось мгновенным появлением государства в качестве орудия власти организованного господствующего класса. Прежние политические институты родового строя постепенно переставали отражать общие интересы всех свободных франков. Процесс возникновения Франкского государства относится к периоду от правления Хильдериха до второй половины VI в. Королевская власть развивалась прежде всего как политический институт возникающего господствующего класса франкского общества. Военное собрание народа теряло свое значение. Развивались новые отношения собственности на землю, в корне отличные от отношений предшествующего рабовладельческого общества античности, появились ростки нового господствующего класса, экономическая сила которого основывалась на крупном землевладении. Возникла политическая структура, соответствовавшая новому экономическому базису.

Проблема ранней франкской знати многократно и горячо дебатировалась в последние годы.117)

Важным выводом является то, что в течение всего меровингского периода еще не было юридически отграниченного сословия знати.118) В эти десятилетия, когда государственные учреждения только развивались, определенные функции в армии, финансовом управлении, канцелярии, суде, управлении городов и сельских местностей выполняли под прямым и непосредственным контролем короля его приближенные, принимавшие таким образом участие в государственном управлении.119) В этой связи не имеет особого значения, занимали ли эти люди какую-либо определенную должность или нет.120) В древнейшем списке Pactus Legis Salicae знать не упоминается. Конечно, уже существует господствующий класс, выделяющийся из общей массы свободных, но это еще не знать, не аристократия в сословном смысле. Отдельные представители этого возникающего господствующего класса могли происходить из родовой знати, которая при Хлодвиге утеряла свое значение и в значительной степени была уничтожена им. Однако главный путь в новый господствующий класс шел через службу королю.

В VI в. терминология для определения этого господствующего класса еще полностью не разработана и в ней часто используются позднеримские понятия. Таких людей называют viri fortes, viri magni, potentes, meliores natu, nobilissimi viri, proceres, причем большинство этих наименований относятся к концу VI в.121) Формирующаяся служилая знать короля выступает уже в Pactus Legis Salicae в качестве антрустионов, королевских дружинников, вергельд которых равнялся троекратному вергельду свободного (ingenui), а также в качестве convivae regis из романского населения. Мы не хотим сказать, что каждый человек, находившийся in truste [153] dominica, входил в королевскую служилую знать. Pactus Legis Salicae делит франков только на свободных (ingenui), полусвободных (liti, leti, lidi) и рабов (servi), галло-римское население — на convivae regis, possessores, tributarii.

Несвободные и полусвободные составляли во франкском обществе того времени меньшинство, но в их среде существовала уже сильная дифференциация. Вольноотпущенники приближались по своему положению к литам. К несвободным относились servi, servi casati, mancipia, vassi ad ministerium и pueri regii. Обращает на себя внимание тот факт, что в Pactus не упоминаются колоны. Очевидно, их следует искать среди romani tributarii, а частично и среди romani possessores. Так как в V в. крупные землевладельцы Северной и Северо-восточной Галлии бросили свои имения и устремились на юг, для живущих на их землях колонов представилась возможность расширить свои права пользования. Нет сомнения в том, что владельцы земель оставили там своих управляющих; однако те, вероятно, также бежали при приближении франков. Колоны, сидящие на землях, которые не были включены после прихода франков в непосредственные владения короля, воспользовались, вероятно, моментом и стали свободными собственниками своих парцелл. Если же король, церковь или potentes захватывали брошенную крупными землевладельцами Галлии землю, колоны становились трибутариями (tributarii). Что касается социального положения этих трибутариев, то оно, по сравнению с позднеримскими условиями, существенно не изменилось. Король, церковь и служилая знать продолжали эксплуатировать рабов и колонов. Мы не располагаем сведениями, что обедневшие франкские общинники становились колонами.122) Если франкские крестьяне попадали в зависимость, то они теряли ряд прав, но не становились тем самым ни рабами, ни колонами. В этом смысле франкское общество с большей последовательностью разрешило пережитки основного противоречия рабовладельческого общества античности, нежели вестготы, остготы, бургунды и вандалы. Римское влияние в раннем франкском праве менее заметно, чем в других варварских правдах, оно проявляется в использовании латинского языка и в названии римских монет при фиксации денежных штрафов.

Pactus Legis Salicae преимущественно отражает отношения во франкском обществе, сложившиеся к моменту поселения в Галлии.123)

Появление высшего слоя у франков отражает и инвентарь некоторых захоронений, отличающихся своим богатством от других. Сюда относятся длинные мечи с золотыми рукоятками, шлемы, золотые монеты, золотые и серебряные украшения. С конца V в. в некрополях обнаруживаются семейные погребения, в которых ряд могил группируется вокруг одной особенно богатой по своему инвентарю.124) В настоящее время археологи стали проявлять большую осторожность и не связывать инвентарь захоронений непосредственно с социальным расчленением общества.125) [154]

В период перехода к феодализму меняется и понимание свободы. Античное рабовладельческое общество юридически знало лишь одно принципиальное противоречие — между свободными и рабами. Все люди делились на свободных и рабов; между теми и другими не было места для иных социальных образований. Классическое римское право не соответствовало более социальным изменениям поздней античности. Это вело к ряду юридических противоречий; колоны поздней античности, а среди них в первую очередь adscripticii, считались и теперь свободными, ибо юридически они не были рабами. Однако в социальной действительности они настолько уподобились рабам, считаясь рабами, сидящими на земле, что законы, устанавливающие наказания за совершенные проступки, как правило, уже не делали различия между рабами и колонами.

Уже раннее франкское право положило конец этой неопределенности. Между рабами и свободными появляются признанные правом полусвободные или неполноправные свободные (Minder-freie). Свобода была уже не просто антитезой рабству. И лично зависимые могли быть свободными людьми. Принадлежность к народу, составляющему войско (populus), право носить оружие и сопровождать главу дружины в его походах, право на долю военной добычи, право периодически собираться и творить суд сообща с другими членами деревенской общины, возделывать пустующую землю, решать, следует ли допустить в деревню пришельцев извне, — все это существенные критерии свободы в раннем меровингском обществе.126)

Низшим в социальном отношении классом были в меровингском государстве рабы. В период переселения народов, когда в результате германских нападений и вторжений в Западную Римскую империю многие обращались в рабство, временно вновь выросло значение рабства, утерявшего в Западной империи всякое хозяйственное и социальное значение.127) Однако преувеличением было бы считать меровингское общество в целом рабовладельческим обществом, как это делает в своей работе Фурнье.128)

Классические и постклассические правовые представления о положении раба, которые мы встречаем у Гая и в Институциях Юстиниана, полностью подходят и к меровингскому времени: in servorum condicione nulla differentia est.129) Рабы использовались в доме, на полях и в мастерских. Рабство временно вновь стало обычной судьбой пленных. Покупали также рабов из Британии и из германских областей по ту сторону Рейна, а с VII в. и из славянских земель. Существовали купцы, специально занимавшиеся работорговлей, особенно известны были работорговцы из Вердена.

Рабы полностью принадлежали своему господину; дети рабыни также становились рабами. Господин мог наказывать, продавать, покупать и дарить рабов. Возможна была продажа себя в рабство; применялось обращение в рабство и в виде наказания. Еще в VI—VII вв. церковь не осуждала рабство, хотя отпуск раба на [155]

волю и тогда считался богоугодным делом.130) Бежавшие рабы не имели права убежища. Как и в античности, раб не имел ни имущества, ни семьи и не мог жениться на свободной женщине. Господин имел право на жизнь и смерть раба.131) В V—VI вв. рабство еще является у франков жизнеспособным и вполне реальным институтом. Рабы были все еще «подлинными» рабами, а не средневековыми крепостными.132)

Но постепенно представления позднеантичного вульгарного права об ограниченной правоспособности раба стали оказывать свое воздействие на франкское правовое мышление. К этому присоединилось влияние церкви, в результате чего положение рабов постепенно улучшилось. Рабы получили нечто подобное праву иметь семью, позже их браки были признаны законными. Рабам было предоставлено право убежища. Убивать рабов запрещалось. Каждый, нарушивший эти постановления, на два года отлучался от церкви.133) Отпуск рабов на волю поощрялся.

Однако эти изменения в положении рабов наступают лишь в VII—VIII вв.; если хозяйственное значение рабов и стало уменьшаться уже с VI в., то оно все-таки в известной степени сохранилось во франкском государстве вплоть до IX в.134)

В правовом отношении античное рабство в одном существенном пункте полностью отличалось от рабства у франков: если в римском представлении рабы составляли некое недифференцированное единство, то уже в самом древнем франкском праве существовали различно оцениваемые группы рабов, отличавшиеся друг от друга и своим вергельдом.135)

Еще одно свойство отличало франкских рабов, во всяком случае с середины VI в., от римских рабов поздней античности, а именно — социальная мобильность. Благодаря патроцинию могущественных лиц или находясь на службе королю, рабы могли занимать высокие посты в государстве, что известно из сообщений Григория Турского о деятельности Андархия и Леудаета. Вольноотпущенник Леудаст стал графом турским.136)

На королевской службе рабы могли возвыситься и до положения аитрустионов, и тем самым защита короля оказывалась важнее, чем сословная принадлежность.

Как уже было замечено, Pactus Legis Salicae сразу же после его составления перестал соответствовать быстро меняющимся социальным условиям. Возникающий новый социальный класс стремился упрочить и укрепить свою социальную позицию посредством особых королевских предписаний и эдиктов. К этому в первую очередь относился союз с католической церковью. Вступление в высший клир открывало остаткам крупной галло-римской землевладельческой аристократии доступ в господствующий класс Франкского государства. Правовую основу для этого создавало письмо Хлодвига епископам завоеванной в Галлии вестготской территории, написанное, вероятно, около 507 г., а также эдикт короля Хильдеберта I (511—558), изданный, по-видимому, в середине VI в.:137) в нем король объявляет о борьбе с язычеством. [156]

Вместе с тем из этого эдикта очевидно, что многие простые люди, именуемые в эдикте плебсом, еще верны дохристианским культам. На полях стояли примитивные изображения богов, и крестьяне часто препятствовали попыткам христианских священников уничтожить их. Христианские праздники служили крестьянам поводом для шествий и соблюдения дохристианских праздников. Эдикт категорически запрещает все эти языческие обряды; servilis persona, которая не будет повиноваться сказанному, должна быть, наказана сотней ударов плетью, что по существу являлось смертным приговором.

Сохранению всеобщего мира и уточнению правовых норм, касающихся наказаний за убийство и кражу, был посвящен Pactus pro tenore pacis, составленный сообща франкскими королями Хильдебертом I и Хлотарем I (511—561).138) Разбой (latrocinium) любого рода карался смертью. В этом законе впервые во франкском праве упоминается церковный раб.

Для консолидации новых отношений собственности имел значение эдикт короля Хильпериха (561—584).139) Эдикт был обнародован, вероятно, в начале 70-х годов VI в. Он регулировал спорные вопросы наследования и впервые во франкском праве разрешал женщинам наследовать землю. Последующие законы и предписания королей Гунтрамна (561—592) от 585 г., Хильдеберта II (575—597) от 596 г. и Хлотаря II (584—629) поясняли и определяли дальнейшие детали судопроизводства, особенно в области семейного и уголовного права и сохранения мира, а также подтверждали дарованный христианским церквам иммунитет.140) Известной кульминацией в развитии феодальных отношений является так называемый Парижский эдикт короля Хлотаря II от 614 г.; он освобождал знать от всех новых налогов и пошлин и устанавливал, что впредь графы будут назначаться из числа живущих в данном графском округе влиятельных и могущественных фамилий. Начиная с эдикта Хильдеберта, новый складывающийся господствующий класс обозначается как honoratiores, viri magnificentissimi, optimates и potentes.

Основываясь на развитии королевской власти, переходе церкви на службу королю, территориальном делении, характере должностей и появлении новых носителей власти можно прийти к выводу, что во второй половине VI в. процесс образования государства у франков был завершен.

При этом следует, однако, принимать во внимание, что франкам не было присуще представление о государстве как res publica. Центральным институтом была королевская власть, чье regnum воспринималось как patrimonium regis.141)

Дата добавления: 2015-07-17