ГЛАВА 15. Сэрен стоял возле больничной койки, на которой молодая батарианка боролась за свою

Сэрен стоял возле больничной койки, на которой молодая батарианка боролась за свою жизнь… хотя, глядя на нее сейчас, было трудно определить, к какой расе она относится. Лишь наличие четырех глаз на ее лице выдавало ее происхождение, все остальное ее тело было покрыто бинтами – с головы и до того, что осталось от ее ног, которые врачам пришлось ампутировать выше колена. Десятки разнообразных проводов и трубок шли от ее покалеченного тела к стоящей неподалеку машине, которая поддерживала в ней жизнь.

Батарианская медицина была одной из лучших в Пространстве Цитадели. Это же относилось и к уходу за больными в их клиниках. В обычной ситуации, за девушкой бы круглосуточно наблюдала сиделка, но сейчас в палате были только она и турианец. Сэрен отослал прочь всех докторов и медсестер, как только они рассказали ему о состоянии пострадавшей.

– Вы не можете допрашивать ее! – протестовал ее лечащий врач. – Она еще слишком слаба. Она этого не переживет!

Но, в конце концов, ни он, ни кто-либо другой из лечащего персонала не нашел в себе смелости перечить прямому приказу Спектра.

Батарианцы, в основном, были выносливой расой, но даже кроган с трудом бы пережил нечто подобное. Отсутствие ног было наиболее очевидным ее повреждением, однако Сэрен прекрасно понимал, что ожоги были куда страшнее и опаснее. Под бинтами вся ее кожа была одним большим ожогом, местами сожжена до мышц и сухожилий. Биолаборатория в подвале больницы уже занималась выращиванием кожи из ее собственного генетического материала для пересадки, но должна будет пройти, по меньшей мере, неделя, прежде чем они смогут приступить к трансплантации.

Кроме этого, взрыв мог повредить и ее внутренние органы. Под давлением раскаленный воздух и ядовитые пары проникли ей в горло и легкие, нанеся им непоправимые повреждения. Сейчас она дышала лишь благодаря непрерывно работающим аппаратам, которые боролись за ее жизнь вместо нее самой, пока не будут выращены новые клонированные органы. Но, как и в случае с новой кожей, должно будет пройти еще много дней, прежде чем они будут готовы.

Опасные инфекции, проникающие через поврежденную кожу, а также обширный паралич сердца, вызванный болевым травматическим шоком, были постоянной угрозой ее жизни, пока она была прикована к системам жизнеобеспечения. И даже если ей удастся пережить следующую неделю, то стресс от бесконечных операций мог оказаться слишком велик для ее искалеченного тела.

Сейчас она тихо спала; доктора ввели ей особые препараты, чтобы погрузить ее в легкую медикаментозную кому и помочь ее организму направить все силы на борьбу за выздоровление. Если все пойдет благополучно, то она самостоятельно выйдет из комы через три-четыре дня, когда ее состояние немного улучшится.

Однако тот факт, что они ждали, не придет ли она в себя, перед тем как начать работу над протезами для ее ног, сказал Сэрену все, что ему нужно было знать о ее состоянии. Пусть современная медицина и творила чудеса, но органическая жизнь по-прежнему оставалась хрупкой и уязвимой, и, судя по всему, этой женщине не суждено было выжить.

Но Сэрену и не нужно было, чтобы она выжила. Она была единственным живым свидетелем того, что произошло на заводе Дах-тан. Они сличили ее ДНК с базой данных сотрудников предприятия и установили, что она работала на какой-то незначительной должности в главной бухгалтерии. А Сэрен собирался задать ей всего лишь один вопрос.

Он достал шприц, который с большой неохотой дал ему доктор, и ввел его содержимое в одну из внутривенных капельниц. Вряд ли эта женщина знала что-нибудь о нападении на Дах-тан, а вероятность того, что ей известно что-либо о Сайдоне была еще меньше, но все остальные работники завода были мертвы, а Сэрен подозревал, что она выжила в этой бойне не просто так. Может, кто-то предупредил ее в последний момент или она знала что-то такое, чего не знали остальные, и почти смогла избежать общей судьбы. То, что он делал, было весьма рискованно, но ему больше ничего не оставалось, как пойти на этот риск.

Как только Спектр ввел ей дозу амфетаминов, ее сердце начало биться гораздо быстрее, и один из аппаратов отреагировал на это громким писком. Ее тело начало дрожать, затем трястись, а затем резко выпрямилось, и она села на кровати. Веки ее глаз распахнулись, но глаза под ними были сожжены взрывом. Она попыталась закричать, но из ее обожженного горла и легких вырвался лишь скрежещущий хрип, едва различимый за респираторной маской.

По-прежнему сидя на кровати, она стала биться в припадке, гремя трубками и металлическими частями больничной койки. Через некоторое время она, потеряв остатки сил, снова откинулась назад, закрыв слепые глаза и пытаясь вдохнуть самостоятельно.

Быстро наклонившись над ее обожженным ухом, Сэрен заговорил настолько громко, насколько было возможно, чтобы она могла его расслышать.

– Джелла? Джелла? Поверни голову, если слышишь меня!

Поначалу не было никакой реакции, а затем она медленно повернула голову.

– Я должен знать, кто сделал это! – выкрикнул Сэрен, пытаясь пробиться к ее сознанию сквозь пелену боли и лекарств. – Мне нужно всего лишь имя. Ты меня поняла? Просто скажи мне имя!

Он протянул руку и приподнял ее респираторную маску, чтобы она смогла говорить. Ее губы двинулись, но он не разобрал ни звука.

– Джелла! – снова крикнул он. – Громче, Джелла! Не дай этому ублюдку уйти от правосудия! Скажи мне, кто сделал это с тобой?

Она еле-еле прошептала лишь пару слов, но Сэрен расслышал их ясно и четко: «Эдан. Эдан Хад-дах».

Получив желаемый ответ, он одел обратно ее дыхательную маску и вытащил еще один шприц из кармана. Этот укол вернет ее обратно в кому. У нее будет хотя бы призрачный шанс выжить.

Сэрен колебался в принятии решения. По роду своей деятельности он знал, кем был тот, чье имя она назвала. Эдан был жестоким бизнесменом, который мог действовать как по закону, так и в обход него. Но он всегда был очень осторожен в своих делах, чтобы не привлечь к себе внимания Совета или его агентов. До этого он никогда не проявлял никакого интереса к области искусственного интеллекта.

Цепь рассуждений Сэрена была прервана кашлем Джеллы. Темные пятна покрывали внутреннюю поверхность ее респираторной маски, с каждым судорожным выдохом из ее легких выбрасывались сгустки крови.

Он ясно понял, что за налетом на Сайдон стояло нечто большее, чем простые батарианцы-националисты или теракт, направленный против людей. И дело тут было даже не в деньгах – у Эдана была масса других способов хорошо заработать, не привлекая внимания Спектров. Здесь происходило что-то странное. Что-то, что он хотел расследовать поглубже.

Джелла начала биться в конвульсиях; пищание автоматов перешло в один протяжный тонкий сигнал, когда ее жизненные параметры опустились ниже критической отметки. Сэрен неподвижно наблюдал, как падают ее показатели, размышляя в это время над своим следующим шагом.

Эдан выстроил себе роскошный особняк неподалеку от Юджона, столицы Камалы. Сэрен сомневался, что найдет его там сейчас. Эдан был осторожен и предусмотрителен. Даже если он был уверен, что о его связи с событиями на Сайдоне никому не известно, он, скорее всего, где-нибудь спрятался, когда узнал, что кто-то пережил то нападение. В настоящий момент он мог быть где угодно.

Нет, поправил себя Сэрен, по-прежнему игнорируя настойчивые сигналы медицинских аппаратов и жуткие судороги Джеллы. Нет, Эдан вряд ли рискнул бы воспользоваться космопортом, особенно, если существовала даже малейшая вероятность того, что кто-то уже знает о его причастности к нападению на Сайдон. А это означало, что он, вероятно, все еще находится где-то на Камале.

Но на этой планете существовало множество мест, где он мог прятаться. Ему принадлежало несколько горнодобывающих и перерабатывающих компаний, а это – огромное количество заводов, шахт и установок, разбросанных по всей планете. Скорее всего, он укрывался в одной из этих точек. Найти его – означало выяснить, в которой именно. А на Камале находилось в буквальном смысле сотни подобных предприятий. Подробный обыск их всех занял бы месяцы, а у Сэрена не было столько времени.

Джелла по-прежнему билась в припадке, ее покалеченное тело отчаянно сопротивлялось смерти. Но силы покидали ее, и она постепенно начала затихать. Сэрен лениво крутил в руках шприц с лекарством, которое могло бы спасти ей жизнь. Он все еще размышлял над проблемой поимки Эдана и ожидал, пока она испустит дух.

Было очевидно, что люди не знали, кто стоял за этими нападениями, поэтому Сэрен не видел причины посвящать Совет в эти новые подробности. По крайней мере, пока. Конечно же, он расскажет им о нелегальных исследования ИИ на Сайдоне. Это причинит серьезные проблемы Альянсу, и в то же время, отвлечет внимание Совета от его расследования причастности Эдана. Но до тех пор, пока он не выяснит, почему батарианец пошел на такой невероятный риск, решившись на эту операцию, имя Эдана не появится в его отчетах. А сейчас его главной целью было выяснить, где прячется Хад-дах.

Через две минуты Джелла замерла окончательно. Турианец проверил ее пульс, хотя мониторы уже подтвердили: она умерла. Только после этого он взял шприц и вколол его содержимое в капельницу, прекрасно понимая, что это не окажет никакого эффекта. Затем он аккуратно положил пустой шприц на виду, на маленький столик возле ее кровати.

Он медленно подошел к двери, отпер замок и повернул ручку. Снаружи ждал лечащий врач Джеллы, нетерпеливо прохаживаясь из стороны в сторону. Как только турианец вышел из комнаты, он бросился к нему.

– Мы слышали сигналы аппаратов… – произнес доктор, замерев на полуслове.

– Вы были правы, – сказал ему Сэрен безо всяких эмоций в голосе. – Джелла оказалась слишком слаба. Она скончалась.

***

Посол Гойл сосредоточенно шагала через цветущие зеленые поля Президиума к Башне Цитадели, возвышавшейся вдали. Ее торопливые, уверенные шаги ярко контрастировали с тихим спокойствием и умиротворенностью окружавшего ее ландшафта. Безмятежная красота искусственного солнца, отражавшегося от поверхности озера, ни в коей мере не могла успокоить ее. Она прочла послание Андерсона, а всего через час после этого получила вызов явиться в Совет. Это не могло быть простым совпадением. Они знали об исследованиях искусственного интеллекта. А это означало, что сейчас ей предстояло пройти через все круги ада.

В своем мозгу она прокручивала самые разнообразные варианты того, что она скажет, когда предстанет перед ними. Попытка сослаться на неведение была заведомо неудачной: Сайдон был официальной базой Альянса. А даже если бы они поверили в то, что она ничего не знала о проводившихся там исследованиях, эти незаконные действия все равно бросали тень на все человечество. Более того, это выглядело бы так, будто она всего лишь зиц-председатель – подставное лицо без какой-либо реальной власти.

Еще одной тактикой поведения было предстать перед ними полной раскаяния и сожаления. Но она сомневалось, что это каким-то образом смягчит наказание, которому Совет подвергнет Альянс и человечество в целом. И, так же как и в случае с разыгранным незнанием, это будет лишь признаком слабости.

К тому времени, как она достигла основания Башни, она поняла, что у нее была лишь одна стратегия действий. Она должна была пойти в атаку.

Скульптура, изображавшая уменьшенную копию ретранслятора массы, возвышалась слева от нее. Шестиметровая точная копия величайшего изобретения Протеанцев встречала посетителей, которые приближались к центру самой внушительной космической станции в галактике. Это было великолепное произведение искусства, но посол была не в настроении, чтобы созерцать прекрасную скульптуру.

Она приблизилась к охранникам у единственного входа в Башню. С нетерпением ожидая, когда они закончат с проверкой ее документов, она обратила внимание на то, что один из охранников был человеком. Число людей, занятых на важных должностях в Цитадели, росло день ото дня, лишь подтверждая, насколько важной в галактическом сообществе стала ее раса всего за несколько лет. Эта мысль укрепила ее решимость, и она шагнула в скоростной лифт, который должен был доставить ее на вершину Башни, к Палате Совета.

Стены лифта были прозрачными, и, возносясь на нем вверх, она могла видеть весь Президиум, простирающийся далеко внизу. По мере того, как она поднималась все выше и выше, она могла заглянуть даже за пределы внутреннего кольца Цитадели. Вдали мигали огни кварталов, уходящие далеко за пределы видимости вдоль пяти лучей Цитадели.

Открывавшийся вид был очень захватывающим, однако посол старалась не обращать на него внимания. То, что все великолепие Цитадели открывалось отсюда как на ладони, было отнюдь не случайно. Совет состоял из трех лиц, принадлежащих к разным расам, и, хотя эти трое официально и не обладали какой-либо властью, де-факто они являлись правителями всей цивилизованной галактики. Даже такой опытный политик, как верховный посол Альянса, вряд ли мог рассчитывать на встречу с ними лицом к лицу. И она прекрасно понимала, что долгая поездка на лифте к вершине Башни была тщательно спланирована таким образом, чтобы посетители оказались поражены и ошеломлены еще до того, как встретятся непосредственно с Советом.

Менее чем через минуту она была уже наверху. Она почувствовала, как у нее слегка подвело желудок, когда лифт сначала замедлил свое движение, а затем остановился. А может, это было из-за волнения. Двери открылись, и она вышла в длинный коридор, который служил в качестве приемной Палаты Совета.

В конце коридора располагалась большая лестница, ведущая вверх, а по обеим сторонам от ее основания отходили широкие проходы. Шестеро часовых почетного караула, двое турианцев, двое саларианцев и двое азари – представители всех трех рас, входивших в Совет, – стояли вдоль каждой стены. Она прошла мимо них, не обращая на них внимания; они были здесь лишь как излишнее напоминание о традициях.

Шаг за шагом она поднялась по лестнице. Когда она дошла до вершины лестницы, окружавшие ее стены вдруг исчезли, и перед ней открылось все величие Палаты Совета. Она походила на древнеримские амфитеатры, которые можно встретить на Земле: обширное овальное помещение с местами для тысяч наблюдателей вдоль стен. По обеим сторонам прямо из пола возвышались платформы, изготовленные из того же сверхпрочного материала, что и остальная станция. Та лестница, по которой сейчас поднималась она, должна была привести ее на вершину одной из этих платформ, к Месту Просителя. Оттуда она через весь зал обратится к Совету, который будет располагаться на противоположной платформе, слушая ее дело.

Поднявшись на возвышение Места Просителя, посол с облегчением увидела, что ни одно из наблюдательных мест вдоль стен не было занято. И хотя решение, которое будет принято здесь сегодня, станет достоянием общественности, было очевидно, что Совет хотел сохранить содержание сегодняшней встречи с представителем Альянса в тайне. Это еще больше укрепило ее решимость: в глубине души она боялась, что встреча будет не более чем публичным судилищем, без единого шанса для нее защитить интересы человечества.

Члены совета уже расположились на своих местах на противоположной стороне зала. Советник от азари располагалась в центре, прямо напротив посла Гойл. Слева от нее, и справа от Гойл, был Советник от турианцев. Справа от азари сидел представитель саларианцев. Над ними помещались пятиметровые голографические проекции головы и плеч каждого из членов совета. Это позволяло просителям, несмотря на большое расстояние между платформами, ясно видеть реакцию всех советников по отдельности.

– Давайте обойдемся без лишних слов, – открыл слушание дела турианец таким неформальным обращением. – Один из наших агентов-Спектров сообщил нам, что человечество проводило запрещенные работы в области ИИ на одной из баз в Скайллийском Пределе.

– Эта база была уничтожена, – напомнила им посол Гойл, пытаясь играть на их сочувствии, – десятки людей погибли в результате ничем не вызванного нападения.

– Не это является целью нашего сегодняшнего собрания, – произнесла азари. За внешней мелодичностью, присущей голосу ее расы, скрывался холод. – Мы собрались здесь, чтобы обсудить непосредственно Сайдон.

– Посол, – включился в разговор саларианец, – вы, разумеется, понимаете, какую опасность для галактики представляет искусственный интеллект.

– Альянс принял все мыслимые меры предосторожности в ходе исследовательских работ на Сайдоне, – ответила Гойл, отказываясь признавать за собой вину.

– Вы не можете ничем подтвердить это, кроме ваших слов, – парировал турианец, – а своими действиями в прошлом вы доказали, насколько ненадежной может быть ваша раса.

– Это не касается всей вашей расы в целом, – быстро произнесла азари в попытке сгладить замечание турианца. – Люди только начинают входить в галактическое сообщество, и мы, со своей стороны, сделали все, чтобы принять вас.

– Подобно турианцам, захватившим Шаньси в ходе Войны Первого Контакта?

– Совет встал на сторону человечества в том конфликте, – напомнил ей саларианец. – Турианцы готовились ответить на атаку, они собирали свои силы. Миллионы людей погибли бы, если бы не наше вмешательство.

– Я полностью поддерживал действия совета тогда, – сделал замечание турианец. – В отличие от некоторых представителей моей расы, я не держу зла на человечество или Альянс. Но я также считаю, что вам не должны делаться никакие поблажки.

– Когда мы пригласили человечество войти в Пространство Цитадели, – подхватила мысль турианца азари, – вы согласились строго придерживаться законов и решений Совета.

– Вы хотите сделать из нас козлов отпущения, лишь только потому, что мы вытесняем батарианцев из Предела, – обвиняющим тоном произнесла Гойл. – Я знаю, их посольство пригрозило покинуть Цитадель, если не будет принято каких-либо мер.

– Мы слушали их дело, – признал саларианец. – Но мы не предпринимали никаких действий. Предел – это свободная территория, и политика Совета заключается в том, чтобы не вмешиваться в местные разногласия до тех пор, пока они не представляют угрозы Пространству Цитадели. Мы уважаем независимость всех рас по всем вопросам, кроме тех, которые угрожают всей галактике.

– Как, например, ваши исследования искусственного интеллекта, – добавил турианец.

Посол раздраженно покачала головой.

– Вы же не настолько наивны, что полагаете, будто только люди занимаются подобными исследованиями!

– Не наивность, а мудрость заставляет нас так думать, – возразила азари.

– Ваших людей не было здесь, когда кворианцы пали от рук гефов, – напомнил ей саларианец.– Это была самая яркая демонстрация того, какие опасности таит в себе искусственное создание разумной жизни в любой форме. Человечество просто-напросто не осознает, насколько велик этот риск.

– Риск? – Гойл сдерживалась, чтобы не перейти на крик, продолжая свое наступление. – Единственный риск заключается в том, что вы закапываете головы в песок в надежде, что ничего не произойдет! Гефы все еще продолжают жить где-то, – продолжила она. – Синтетическая жизнь уже существует, это реальность. Создание настоящего ИИ, быть может, целой искусственной расы, неизбежно. Возможно, они уже где-то созданы, и лишь ждут того, чтобы их нашли. Если мы не будем изучать искусственную жизнь сейчас, в лабораторных условиях, будет ли у нас шанс выстоять против них?

– Мы прекрасно понимаем риски, непосредственно связанные с созданием искусственной жизни, – заметила азари. – Но мы вовсе не считаем, что у нас не будет иного выбора, кроме как вступить с ними в противоборство. Подобное отношение свойственно лишь людям.

– Прочие расы приветствуют подспудные принципы взаимного сосуществования, – менторским тоном объяснил саларианец. – Мы видим силу в единении и сотрудничестве. Однако, люди, похоже, все еще верят, что соперничество – это ключ к процветанию. Как раса, вы враждебны и агрессивны.

– Все расы борются за власть, – ответила посол. – Единственная причина, почему вы трое сидите тут и отправляете правосудие надо всей остальной галактикой, заключается в том, что расы Совета контролируют Флот Совета!

– Совет всеми возможными силами пытается сохранить мир по всей галактике, – зло проговорил турианец. – Деньги, корабли, а также миллионы наших же граждан по доброй воле служат во имя величайшего блага!

– Часто случается так, что решения Совета идут вразрез с интересами наших собственных рас, – напомнил ей саларианец. – Вы прекрасно это знаете: турианцев заставили заплатить крупные репарации Альянсу после этой вашей Войны Первого Контакта, хотя еще можно было поспорить о том, чье вины больше в этом конфликте – их или вашей.

– Связь между философскими теориями и практическими действиями достаточно ясна, – признала азари. – Мы не отрицаем, что конкретные представители отдельных рас, также как и расы в целом, будут искать способы расширить свои границы и влияние. Но мы верим, что лучший способ достичь этого – это понять необходимость компромиссов: готовы ли вы, люди, на взаимные уступки?

– Понимание этого позволяет нам приносить жертвы во благо других, – подвела итог она. – Можете ли вы, положа руку на сердце, сказать то же самое о человечестве?

Посол не ответила ничего. Будучи верховным представителем Альянса в Цитадели, она досконально изучила принципы межзвездной политики. Она была очень хорошо знакома со всеми решениями, которые Совет принимал за два последних столетия. И хотя в их решениях всегда прослеживался едва заметный уклон в сторону интересов их собственных народов, все, что они только что сказали, было чистой правдой. Азари, саларианцы и даже турианцы имели заслуженную репутацию самоотверженных и альтруистичных рас на галактической политической арене.

Это было одно из обстоятельств, которое плохо укладывалось в ее голове: то, как другие поддерживали хрупкий баланс между собственными интересами и коллективным благоденствием рас, поклявшихся в верности Цитадели. Интеграция и включение чужих культур в межзвездное сообщество было легким до такой степени, что казалось неестественным. У нее была теория, что это каким-то образом связано с основополагающей технологией Протеанцев, которой обладали все космические расы. Это давало им что-то, что объединяло их, что-то, на чем можно было строить отношения. Но почему же тогда человечество не могло войти в это сообщество так же легко?

– Мы собрались здесь не затем, чтобы спорить о политике, – наконец произнесла посол, уклонившись от ответа на вопрос советника азари. Неожиданно она почувствовала неимоверную усталость. – Что вы собираетесь делать с Сайдоном? – Незачем было оттягивать неизбежное; в любом случае, она никак не могла повлиять на решение Совета.

– На человечество и Альянс будут наложены санкции, – ответил ей турианец. – Это серьезное преступление, и наказание должно быть соответствующим.

«Может, это всего лишь составная часть включения человечества в межзвездное сообщество?» – устало подумала Гойл. – «Постепенный и неизбежный процесс, который поставит Альянс в один ряд с другими расами, подчиняющимися Совету».

– Как часть этих санкций, Совет назначит ряд представителей для наблюдения за деятельностью Альянса в Пределе, – заговорил саларианец, углубляясь в детали наказания человечества.

«Может, мы просто слишком отличаемся от большинства других рас?» – думала Гойл, вполуха слушая выносимый приговор. – «Может, мы не подходим этому сообществу, потому что что-то не так в нас самих? В истории были примеры рас, таких, например, как кроганы, которые были воинственны и враждебны по своей сути. В конце концов, кроганы поплатились за это, вызвав гнев остальной части галактики. Это привело к почти полному их истреблению, превратив их в разбросанный по галактике, умирающий народ. Было ли это участью человечества?

– Эти назначенные Советом представители будут также проводить регулярные проверки всех баз и колоний Альянса, включая Землю, чтобы убедиться, что вы четко следуете законам и правилам Цитадели.

«Может, противоборство – наша вторая природа?»

Человечество, несомненно, было агрессивным. Не говоря уже о самоуверенности, непреклонности и безжалостности. Были ли эти качества изъянами? Альянс распространял свое влияние дальше и быстрее, чем любая другая раса до него. По ее прикидке, Альянс сравняется по силе с расами Цитадели через 20 – 30 лет. Вдруг все части головоломки сложились для нее в единую картину.

«Они боятся нас!» – усталость и апатия, владевшие послом Гойл всего лишь минуту назад, исчезли, когда она осознала это ошеломляющее открытие. – «Они просто-напросто боятся нас!»

– Нет! – резко сказала она, прервав монотонную речь саларианца, продолжавшего зачитывать список их требований.

– Нет? – озадаченно произнес он. – Что «нет»?

– Я не принимаю этих требований, – она чуть было не допустила ужасную ошибку. Она позволила этим чужакам манипулировать ею, заронить зерно сомнения в ее душу, и она уже начала сомневаться и в себе, и в своем народе. Но сейчас она не собиралась падать ниц перед ними. Она не собиралась извиняться перед ними за то, что человечество вело себя по-человечески.

– Это не обсуждается, – предупредил ее турианец.

– А вот в этом вы неправы, – с жесткой улыбкой произнесла она. Человечество выбрало ее в качестве своего представителя, защитника своих интересов. Ее долгом было защищать права каждого мужчины, каждой женщины, каждого ребенка на Земле и в остальной зоне влияния Альянса. Они нуждались в ней сейчас, и она будет сражаться за них!

– Посол, возможно, вы не поняли всю серьезность этой ситуации, – предположила азари.

– Нет, это вы не понимаете, – сурово ответила Гойл. – Эти санкции нанесут непоправимый ущерб человечеству. Альянс не допустит этого. Я не допущу этого.

– Вы на самом деле думаете, что человечество может бросить вызов Совету? – недоверчиво спросил турианец. – Вы всерьез полагаете, что ваш народ может выиграть войну против наших объединенных сил?

– Нет, – легко согласилась Гойл. – Но мы так просто не сдадимся. И я думаю, вы не хотите развязывать войну из-за чего-то подобного. Только не с нами – цена будет слишком высока. Мы потеряем слишком много жизней и судов в конфликте, которого все мы хотим избежать. Не говоря уже о том воздействии, которое война произведет на прочие расы. Мы являемся доминирующей силой в Скайллийском Пределе и Аттическом Траверсе. Альянс двигает развитие экономики в этих регионах, наши корабли и солдаты поддерживают там порядок.

По выражениям их лиц на голографических проекциях посол поняла, что она попала в точку, задела больное место. Решив развить свой успех, она продолжила говорить, не дав Совету вставить слово.

– Человечество является основным торговым партнером полудюжины прочих рас Пространства Цитадели, включая и ваши собственные расы. Мы составляем более 15% населения Цитадели, а в Службе безопасности Цитадели работают тысячи наших людей. Мы являемся частью галактического сообщества менее десяти лет, но мы уже слишком важны, слишком необходимы вам, чтобы вы могли просто выставить нас вон!

Она продолжала свою тираду, говоря даже тогда, когда воздуха в легких почти не оставалось для произнесения слов; эту технику она в совершенстве освоила за свою политическую карьеру.

– Я признаю, что мы допустили ошибку. За нее мы должны понести наказание. Но людям свойственно идти на риск. Мы привыкли раздвигать границы дозволенного. Мы те, кто мы есть. Иногда мы действительно заходим слишком далеко, но это все равно не дает вам право поступать с нами, как с непослушными детьми! Человечеству еще многое предстоит узнать о том, как обращаться с остальными расами. Но вам самим предстоит узнать столько же о нас самих. И лучше вам поторопиться, потому что мы, люди, здесь всерьез и надолго!

Когда посол закончила свою речь, в Палате Совета повисла мертвая тишина. Трое представителей самого влиятельного галактического правительства посмотрели друг на друга, а затем выключили свои микрофоны и голографические проекторы, чтобы посовещаться друг с другом. Со своей платформы Гойл не могла ни разобрать выражений их лиц, ни расслышать того, о чем они спорят, но было ясно, что спор шел жаркий.

Их совещание длилось несколько минут, а затем они вновь включили свои микрофоны и голографические проекторы.

– Какие наказания вы предлагаете, посол? – спросила Советник азари.

Гойл не была уверена, искренний ли этот вопрос или это всего лишь какая-то очередная ловушка. Если бы она сейчас предложила слишком легкое наказание, они бы просто-напросто вернулись к своим первоначальным условиям, последствия которых были бы просто катастрофическими.

– Прежде всего, денежные штрафы, – начала она, пытаясь прикинуть в уме возможный минимум, на который они бы согласились. И хотя Гойл никогда не признала бы этого, она понимала, что необходимо отвратить прочие расы от нелегальных исследований ИИ. – Далее, мы согласимся на санкции, но они должны быть особыми: ограничены по количеству, области применения и по времени. И мы не примем никаких односторонних мер, направленных против нас. Развитие нашего общества не может быть остановлено чересчур строгими ограничениями. Назавтра я могу подготовить команду Альянса для переговоров, и мы сможем прийти к заключению, которое всех нас устроит.

– А что насчет наблюдателей, которых мы планировали разместить на базах Альянса? – спросил саларианец.

Он задал вопрос, его слова прозвучали как просьба, а не как приказ. Именно в этот момент Гойл поняла, что одержала верх над ними. Они не были готовы бороться за свои требования, а она была готова сражаться до последнего.

– Этого не должно произойти. Как и многие другие расы, человечество – независимый народ. Мы не потерпим, чтобы чужие надсмотрщики постоянно заглядывали нам через плечо.

Посол понимала, что в таком случае, они, скорее всего, увеличат число разведчиков, наблюдающих за действиями людей, но она ничего не могла с этим поделать. Все расы шпионили друг за другом – это была неотъемлемая, но нелегальная часть любой политической машины. Было общеизвестно, что Совет также занимается шпионажем и сбором секретных сведений, как и все остальные. Но необходимость усилить действия контрразведки Альянса была слишком незначительной платой за возможность избежать постоянного и неограниченного присутствия наблюдателей Цитадели на законных основаниях.

Повисла еще одна долгая пауза, однако на этот раз Советники ничего обсуждать не стали. В конце концов, тишину нарушила азари.

– Да будет так. Переговоры с участием обеих сторон начнутся завтра. Сегодняшнее заседание Совета объявляется закрытым.

Гойл коротко кивнула головой, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Она одержала блистательную победу, однако праздновать было еще рано. Но когда она спускалась вниз по лестнице, ведущей от Места Просителя к лифту, который доставит ее обратно в Президиум, на ее губах играла хитрая, самодовольная улыбка.

Дата добавления: 2015-07-17