Глава 7 Майянское Дельце

Джо Брандидж предоставляет вам скандальный материал о Майянском Дельце — специально для “Evening news”…

Один русский ученый сказал: «Мы будем путешествовать не только в пространстве, но и во времени…» Я только что вернулся из тысячелетнего временного путешествия и пришел рассказать вам о том, что видел… И о том, как осуществляются такие путешествия во времени… Операция эта требует точности… Она трудна… Она опасна… Это новый рубеж, и пускаться в такое путешествие стоит лишь искателям приключений… Но принадлежит оно всем, кто наделен мужеством и знает, с чего начать… оно принадлежит вам…

Свое путешествие я начал в архиве с подшивки старых газет, смешивая сегодняшний день со вчерашним и перепечатывая смесь на машинке… Когда вы пробегаете глазами газету, как делает большинство из нас, вы видите куда больше, чем себе представляете… Дело в том, что все это вы видите на подсознательном уровне… Так вот, когда я накладываю сегодняшнюю газету на вчерашнюю и располагаю фотографии так, чтобы получился фотомонтаж определенного временного отрезка, я буквально перемещаюсь вспять, к тому моменту, когда я читал вчерашнюю газету, то есть совершаю обратное временное путешествие во вчерашний день… Этим я занимался три месяца по восемь часов ежедневно… Я забрался в прошлое до самой старой газеты… Я рылся в старых журналах, в забытых романах и письмах… Я составлял коллажи и смеси, таким же образом я обрабатывал фотографии…

Следующий этап был пройден в киностудии… Я научился говорить и думать задом наперед на всех уровнях… Делалось это с помощью прокручивания фильма и фонограммы задом наперед… Например, картина о том, как я ем обед, пускалась в обратном порядке, от насыщения к голоду… Сначала пленка крутилась с нормальной скоростью, потом в замедленном темпе… Та же методика была перенесена на другие физиологические процессы, включая оргазм… (Мне объяснили, что я должен отбросить всю напускную сексуальную стыдливость и скрытность, что секс, вероятно, является мощнейшим якорем, удерживающим человека в настоящем времени.) В студии я проработал три месяца… Предварительная подготовка к путешествию во времени закончилась, и мне предстояло готовиться специально к майянской командировке…

Я уехал в Мехико и вместе с группой археологов приступил к изучению майя… Майя жили в нынешних Юкатане, Британском Гондурасе и Гватемале… Известные факты из их истории я перечислять не стану, однако для понимания моего доклада необходимы некоторые сведения о майянском календаре… Майянский календарь начинается с вымышленной даты 5-го ахуа 8-го кумбу и доходит до конца света, так же точно установленной даты, описанной в кодексах как Момент, когда некий Бог зальет землю водой… Майя имели солнечный, лунный и обрядовый календари, сцепленными колесами катившиеся от пятого ахуа восьмого кумбу до самого конца… Неограниченная власть жрецов, составлявших около двух процентов населения, зависела от степени их контроля над календарем… Вывод о пределах этой числовой монополии можно сделать из того факта, что в устной речи майя нет чисел больших десяти… Современные индейцы, говорящие на языке майя, пользуются испанскими названиями цифр… Майянское земледелие было основано на вырубке и сжигании… Под пашни земли майянского района использовать нельзя, поскольку в шести дюймах от поверхности расположен пласт известняка, и метод вырубки и сжигания применяется по сей день… А успех земледелия, основанного на вырубке и сжигании, зависит от точного выбора времени… Кустарник следует вырубать строго в определенный момент, чтобы он успел высохнуть, а сжигание производится до начала дождей… Ошибка в расчете на несколько дней — и годовой урожай потерян…

Майянские письмена расшифрованы еще не до конца, однако известно, что большая часть иероглифов имеет отношение к датам календаря и эти цифры уже переведены… Не исключено, что другие нерасшифрованные знаки относятся к обрядовому календарю… К настоящему времени сохранились лишь три кодекса майя — один в Дрездене, один в Париже и один в Мадриде, остальные сжег епископ Ланда… Майянский язык в значительной степени остается живым, и в самых отдаленных деревнях не говорят ни на каком другом… Еще о повседневной работе… Я изучал язык майя, прослушивал магнитофонные записи на этом языке и микшировал майянский с английским… Я сделал бесчисленное количество фотомонтажей майянских кодексов и остатков материальной культуры… следующий шаг заключался в подборе “сосуда”… Мы просеяли множество кандидатов и остановились на молодом майянском рабочем, незадолго до этого приехавшем с Юкатана… Этот двадцатилетний парнишка был почти чернокожим и обладал покатым лбом и носом с горбинкой, характерными для древних майя… (физический тип подвергся лишь небольшим изменениям)… Он был неграмотен… У него была давняя эпилепсия… Выражаясь языком медиумов, он был “восприимчивым”… Еще три месяца я проработал с этим парнишкой, микшируя на магнитофоне его речь с моей… (К тому времени я уже бегло говорил по-майянски… В отличие от ацтекского, этот язык весьма прост.) Пришло время для “операции транспортировки”… “Я” должен был переместиться в тело этого юного майя… Такая операция запрещена законом, и лишь немногие способны ее осуществить… Меня направили к американскому доктору, который пристрастился к тяжелому металлу и лишился диплома… «Это лучший в отрасли мастер транспортировки, — сказали мне. — За определенную плату».

Доктора мы нашли в прокуренном кабинете на авениде Синко де Майо… Это был худощавый серый человек, который мелькал, то и дело теряя резкость, как старый фильм… Я сказал ему, что мне нужно, и он взглянул на меня из дальнего далека без проблеска сердечного тепла или враждебности, без какого-либо из тех чувств, что я испытывал сам или замечал в других… Он молча кивнул, приказал майянскому парнишке раздеться и пробежал искусными пальцами по его обнаженному телу… Доктор взял коробку, похожую на некий прибор с электрическим приводом, и медленно провел ею по спине парнишки от основания позвоночника к шее и обратно… Прибор щелкал, как счетчик Гейгера… Доктор сел и объяснил, что, как правило, операция выполняется “методом повешения”… Шея пациента ломается, и во время происходящего вследствие этого оргазма он перемещается в другое тело… Однако этот метод уже устарел и весьма опасен… Для успешного исхода операции следует работать с чистым сосудом, не подвергавшимся паразитной инвазии… В настоящее время найти такие объекты практически невозможно, категорически заявил он… Он бросил взгляд холодных серых глаз на обнаженное тело юного майя:

— Данный объект кишит паразитами… Примени я тот варварский метод, коим пользуются некоторые мои ученые коллеги… (безымянные задницы)… и вас до последней косточки сожрали бы крабообразные паразиты… Моя методика совсем иная… Я работаю с формами… Ваше тело останется здесь в целости и сохранности и подвергнется интенсивному замораживанию… Вернувшись, если вы все-таки вернетесь, вы сможете получить его обратно. — Он бросил саркастический взгляд на мой живот, обвисший от сидячего образа жизни горожанина…

— Можно было бы сделать желудочную складку, молодой человек… Но всему свой черед… Операция транспортировки займет несколько недель… И предупреждаю: она обойдется недешево.

Я сказал ему, что цена не имеет значения… Вес мои расходы оплачивала “News”… Он кивнул:

— Приходите завтра в это же время.

Когда мы вновь оказались в кабинете доктора, он представил меня худощавому молодому человеку с таким же, как у доктора, отстраненным взглядом серых глаз…

— Это мой фотограф… Свои формы я изготовлю из его негативов.

Фотограф сказал мне, что его зовут Химинес… («Зовите меня просто Джимми Кадр»…) Мы проследовали за “Кадром” в студию, находившуюся в том же здании и оборудованную 35-миллиметровой кинокамерой и майянскими задниками… Он поставил нас перед камерой нагишом, с эрекцией и в оргазме, и осторожно разрезал изображения и совмещал их по средней линии наших тел… Мы приходили в кабинет доктора три раза в неделю… Внимательным, холодным и бесстрастным взглядом он просматривал рулоны пленки… И водил по нашим спинам щелкающей коробкой… Потом он ввел нам лекарство, которое описал как одну из разновидностей апоморфиновой формулы… Инъекция вызвала одновременно рвоту и оргазм, и я несколько раз обнаруживал, что блюю и извергаю семя в майянский сосуд… Доктор сказал мне, что эти процедуры являются лишь подготовительными мероприятиями и что сама операция, несмотря на все меры предосторожности и мастерство, все еще остается достаточно опасной.

По прошествии трех недель доктор определил, что время для операции настало… Он уложил нас рядышком на операционный стол под заливающим все светом прожекторов… Фосфоресцирующим карандашом он провел линию посередине наших тел, от ямки под носом до прямой кишки… Потом он ввел нам голубую жидкость тяжелой холодной немоты, и с размагниченных моделей посыпалась словесная пыль… Из далекого полярного далека я видел, как доктор отделяет друг от друга половинки наших тел и собирает составное существо… Я очнулся в чужой плоти и увидел все по-другому, в моем мозгу роились мысли и воспоминания юного майя…

Доктор дал мне пузырек рвотного лекарства, которое, как он объяснил, является эффективным средством для блокирования любых контролирующих волн… Он вручил мне и другое лекарство, которое при введении его любому человеку дает возможность на несколько часов занять его тело — но только ночью…

— Главное — успеть до восхода солнца, иначе каюк… заживо крабы сожрут… Ну, а теперь остался лишь вопрос о моем гонораре.

Я вручил ему портфель, набитый банкнотами, и он растворился в сумерках, жалкий и неприметный, как старый джанки.

В газете и посольстве меня предупредили, что я буду действовать на свой страх и риск, за тысячу лет от какой-либо помощи… У меня был вшитый в ширинку вибрационный кинопистолет, а также портативный магнитофон и транзисторный приемник, спрятанные в глиняном горшке… На самолете я долетел до Мериды, где принялся устанавливать контакт с “брокером”, который мог связать меня с “проводником во времени”… Большинство этих так называемых “брокеров” — старые пьющие мошенники. Не был исключением и первый, с кем я установил контакт… Меня предупреждали, чтобы я ничего не платил, пока не буду удовлетворен принятыми мерами… Этого “брокера” я нашел в грязной лачуге на окраине, окруженной кучами металлолома, старых костей, разбитой керамики и отработанных кремней… Я выставил бутылку агуардьенте, и брокер тотчас опрокинул пластмассовый стаканчик чистого спирта и принялся раскачиваться взад-вперед на табуретке, в то время как я объяснял ему, по какому делу пришел… Он отметил, что выполнить мое желание чрезвычайно трудно… К тому же это опасно и запрещено законом… Он может попасть в беду… Кроме того, я могу оказаться осведомителем Полиции Времени… Ему придется это обдумать… Он выпил еще два стаканчика спирта и в оцепенении рухнул на пол… На следующий день я пришел опять… Он обдумал это и — может быть… Так или иначе, ему понадобится неделя, чтобы приготовить снадобья, а сделать это он может, лишь будучи основательно обеспечен агуардьенте… И он до краев наполнил спиртом еще один стакан… Крайне недовольный тем, как идут дела, я ушел… Когда я двигался в сторону города, ко мне пристроился мальчишка…

— Привет, ми-истер, вы искать брокер, да?.. Ми узнать один хороший… Этот, — он указал в обратном направлении, в сторону лачуги, — непутевый borracho[36], ублюдочный сын суки… Берет много dinero[37]… He делать ничего… Идти со мной, миистер.

Рассудив, что хуже не будет, я направился вместе с мальчишкой в другую лачугу, построенную на сваях над прудом… С нами поздоровался довольно молодой человек, и, пока я объяснял ему, чего хочу, он молча слушал… Мальчишка сидел на корточках на полу и скручивал сигарету с марихуаной… Он пустил ее по кругу, и мы все курнули… Брокер сказал: да, он может принять подготовительные меры, и назвал цену значительно ниже той, на которую мне велели рассчитывать… Как скоро?.. Он взглянул на полку, на которой я увидел ряд песочных часов сложной конструкции с песком разных цветов: красным, зеленым, черным, синим и белым… Часы были помечены условными знаками… Он объяснил мне, что песок символизирует цветное время и цветные слова… Он указал на отметку на зеленых часах: «Потом… Один час»… Достав немного сухих грибов и трав, он начал варить их в глиняном горшке… Когда зеленый песок коснулся знака, он наполнил глиняные чашечки и вручил одну мне, а другую мальчишке… Я выпил горькое снадобье, и почти мгновенно в моем мозгу мультипликацией зашевелились уже виденные мною изображения остатков материальной культуры и кодексов майя… Комната наполнилась запахом спермы, смешанным с вонью навозной кучи… Мальчишка принялся бормотать и подергиваться и рухнул на пол в припадке… Я увидел, что под тонкими брюками он испытывает эрекцию… Брокер расстегнул мальчишке рубаху и стащил с него штаны… Пенис толчками поднялся, пуская струи в одном оргазме за другим… Зеленый свет залил комнату и проник сквозь тело мальчишки… Внезапно он сел и заговорил по-майянски… Слова спиралью текли у него изо рта и зримо повисали в воздухе, как усики вьющихся растений… Я почувствовал странное головокружение и понял, что это морская болезнь, характерная для путешествий во времени… Брокер улыбнулся и протянул руку… Я передал ему гонорар… Мальчишка одевался… Он кивком поманил меня за собой, я встал и вышел из лачуги… Мы шли по тропинке в джунглях, мальчишка впереди, подергиваясь всем своим резвым телом, как пес… Мы шли много часов и лишь к рассвету добрались до поляны, где я увидел несколько сажавших кукурузу работников с заостренными кольями и тыквенными бутылями семян… Мальчишка коснулся моего плеча и удалился по тропинке, скрывшись в предрассветном тумане джунглей…

Выйдя на поляну и обратившись к одному из работников, я ощутил, как непосильный груз зловещего контроля насекомообразных впихивает мои мысли и чувства в заранее подготовленные формы, втискивая душу в незримый мягкий порок… Работник окинул меня взглядом безжизненных глаз, лишенным как радушия, так и любопытства, и молча вручил мне сажальный кол… В том, что чужаки забредали сюда через джунгли, не было ничего необычного, поскольку почва во всем районе была истощена… Поэтому мое появление обошлось без комментариев… Я трудился до заката… Надсмотрщик с кривой палкой, который носил замысловатый головной убор, служивший признаком его высокого положения, определил меня в лачугу… Я лег на подвесную койку и сразу же почувствовал проникающее зондирование телепатического допроса… Я включил мысли придурковатого молодого индейца… Через несколько часов незримое присутствие сняли… Первое испытание я прошел…

Все последующие месяцы я работал в поле… Столь однообразное существование очень помогало мне носить маску умственно отсталого… Как я узнал, после длительного обучения человека могут перевести с полевых работ в каменотесы, которые высекают стелы, но лишь тогда, когда жрецы убедятся, что любая мысль о сопротивлении подавлена навсегда… Я решил сохранять анонимный статус полевого работника и привлекать к себе как можно меньше внимания…

Все вечера и нерабочие дни заполнялись непрерывным циклом празднеств… По этому случаю появлялись жрецы в замысловатых костюмах, зачастую наряженные многоножками или омарами… Жертвоприношения совершались нечасто, но я был свидетелем одной отвратительной церемонии, во время которой молодого пленного привязали к столбу и жрецы раскаленными добела медными клешнями вырвали его половой член… Узнал я кое-что и о том, какие страшные наказания определены для тех, кто осмелится бросить вызов правителям или всего лишь подумать о таком вызове. Смерть в Печах: нарушителя помещали в конструкцию из сцепленных медных рашперов… рашперы нагревались до белого каления и медленно смыкались вокруг его тела… Смерть в Многоножке: “преступника” привязывали ремнями к кушетке, и его заживо пожирали гигантские многоножки… Эти казни совершались тайно, в помещениях под храмом.

Я сделал записи празднеств и непрерывной музыки, напоминавшей высокочастотный писк насекомых, которая весь день сопровождала труд работников в поле… Однако я знал, что одно лишь воспроизведение этих записей приведет к немедленному разоблачению… Для принятия решительных мер я нуждался не только в фонограмме, но и в образной дорожке… Я уже объяснял, что майянская система контроля зависит от календаря и кодексов, в которых содержатся знаки, символизирующие все мыслительные процессы и эмоциональные состояния, возможные у человеческих существ, живущих в столь жестких условиях… Это инструменты, с помощью которых они чередуют и контролируют мыслительные единицы… Кроме того, я обнаружил, что сами жрецы не вполне понимают, как работает эта система, и что в результате интенсивной подготовки и напряженных занятий я, несомненно, знаю о ней больше, чем они… Техники, которые разрабатывали систему контроля, уже вымерли, и тогдашний жреческий род находился в положении человека, который знает, какие кнопки надо нажимать, чтобы привести машину в движение, но не имеет ни малейшего понятия ни о том, как починить машину, если она выйдет из строя, ни о том, как сконструировать другую машину, если эту уничтожат… Сумей я получить доступ к кодексам и смикшировать звуковую и образную дорожки, жрецы продолжали бы нажимать свои кнопки с непредсказуемыми результатами… Для того чтобы добиться этой цели, я продался одному из жрецов… (Ничего более отвратного я отродясь не испытывал)… Во время полового акта он до пояса превращался в зеленого краба, сохраняя человеческие руки и гениталии, которые выделяли едкую эротогенную слизь, а лачуга наполнялась жутким зловонием… Эти ужасные любовные свидания я был в силах вытерпеть потому, что предвкушал в свое время удовольствие от убийства этого омерзительного урода… А моя репутация идиота упрочилась настолько, что всех мер по контролю, кроме самых формальных, мне удалось избежать…

Жрец распорядился перевести меня на место сторожа в храм, где я стал свидетелем нескольких казней, видел, как заключенных с помощью печей разрывают вместе с потрохами на извивающиеся насекомообразные части, и узнал, что из этих изуродованных вопящих кусочков рождаются в печах гигантские многоножки. Пришла пора действовать… Приняв лекарство, которое дал мне доктор, я занял тело жреца, получил доступ к помещению, где хранились кодексы, и сфотографировал книги… Получив в свое распоряжение звуковую и образную дорожки машины контроля, я уже мог ее разобрать… Мне оставалось лишь перепутать порядок записей и порядок изображений, после чего этот измененный порядок взяли бы и ввели в машину… У меня были записи всех сельскохозяйственных операций — вырубки и сжигания кустарника и так далее… Я привел записи горения кустарника в соответствие с образной дорожкой этой операции и сдвинул время так, чтобы распоряжение сжигать пришло с опозданием и таким образом был потерян годовой урожай… При слабеющих от голода линиях контроля я включил в музыку контроля и записи празднеств атмосферные помехи вместе со звуковой и образной дорожками бунта…

«Отрезать словесные линии… Отрезать музыкальные линии… Сокрушить контрольные образы… Сжечь книги… Убить жрецов!.. Убить! Убить! Убить!..»

Машина с такой же безжалостностью, с какой прежде она контролировала мысли, эмоции и чувственные восприятия работников, теперь отдала приказ разобрать себя и убить жрецов… Я имел удовольствие видеть, как в поле поймали надсмотрщика, продырявили ему кишки горячими сажальными кольями и набили их кукурузой… Я расстегнул свой кинопистолет и стремительным натиском взял храм… Это оружие с помощью вибрационной съемки превращает образ в атмосферные помехи… Видите ли, жрецы действительно были всего лишь словом и образом, старым фильмом, который все крутился и крутился — с мертвыми актерами… Когда я ворвался в аппаратную и сжег кодексы, жрецы вместе с храмовой стражей взлетели на воздух в серебристом дыму… Ощущая под ногами подземные толчки, я спешно выбрался оттуда, а вокруг градом сыпались известняковые глыбы… С неба давила непомерная тяжесть, ветры земли вырывали с корнем огромные пальмы… Майянский календарь контроля затопляли приливные волны.

Дата добавления: 2015-07-15