Возражения против ID с позиции науки

Доказательства несостоятельности дарвинизма, приводимые сторонниками ID, на первый взгляд выглядят убедительно, поэтому вполне объяснимо, что их с распростертыми объятиями встретили люди, не связанные тесно с наукой, но стремящиеся осмыслить роль Бога в эволюционном процессе. Однако, если бы соответствующие рассуждения были научно обоснованы, к теории ID наверняка проявили бы интерес многие активно работающие биологи, тем более что среди них тоже немало верующих. Этого не происходит – ID остается маргинальным учением, не принятым научным сообществом в целом.

Почему? Сторонники ID предполагают, что биологи слишком привыкли почитать Дарвина и просто не могут помыслить об альтернативе, но это не так. В действительности ученые любят разрушительные идеи и постоянно ищут возможности перевернуть существующие представления, так что вряд ли они отвергли бы ID только из-за несоответствия теории Дарвина. Настоящая причина значительно серьезнее.

Во-первых, теория разумного замысла не удовлетворяет основным критериям научности. Всякая научная теория – это концептуальная схема, объясняющая некую совокупность наблюдаемых явлений. При этом полезность теории измеряется в первую очередь ее способностью смотреть не только назад, на имеющиеся факты, но и вперед-предсказывать новые открытия, предлагать эксперименты для проверки гипотез. И в данном отношении ID совершенно не оправдывает ожиданий. Как ни привлекательна для верующих идея разумного замысла, с научной точки зрения тезис об участии сверхъестественных сил в формировании сложных многокомпонентных биологических объектов – тупик. Проверить эту гипотезу, иначе как изобретя машину времени, по-видимому, принципиально невозможно.

Представляя первоначальный вариант теории ID, Джонсон не высказал никаких предположений о механизме того сверхъестественного вмешательства, благодаря которому могла бы появиться нередуцируемая сложность. Майкл Бихи позднее предпринял такую попытку. Согласно его гипотезе, в примитивные организмы была «изначально загружена» (preloaded) вся генетическая информация, необходимая для развития «нередуцируемо сложных» многокомпонентных молекулярных систем. Соответствующие гены сотни миллионов лет пребывали в спящем состоянии и активизировались, когда в них возникала потребность. Но это предположение не слишком правдоподобно. Во-первых, ни в одном из современных примитивных организмов мы не наблюдаем запаса генетической информации «на будущее». Во-вторых, что важнее, судя по имеющимся данным о скорости мутаций в неактивных генах, информация, которая никак не используется, вряд ли могла бы в течение долгого периода времени сохраниться неизменной и не утратить своей полезности.

И наконец, самое главное: как постепенно выясняется, многие объекты, рассматривавшиеся сторонниками ID в качестве примеров нередуцируемой сложности, по-видимому, все же могут быть объяснены как результат эволюции; таким образом, разрушается главный научный аргумент в пользу ID. За короткие пятнадцать лет существования ID наука значительно продвинулась, в частности, в подробном изучении геномов ряда организмов из различных частей филогенетического дерева. Сейчас начинают появляться серьезные прорывы, и очень похоже, что приверженцы идеи разумного замысла приняли неизвестное за непознаваемое – или, что то же, перепутали нерешенную проблему с неразрешимой. На эту тему опубликовано уже немало книг и статей, и читатели, заинтересовавшиеся подробностями дискуссии, могут к ним обратиться. Здесь же я рассмотрю 3 примера биологических структур, которые казались образцом нередуцируемой сложности в понимании Бихи и у которых сейчас обнаруживаются явные признаки возникновения в ходе постепенной эволюции.

Каскад свертывания крови у человека чрезвычайно (по мнению Бихи, может быть, даже слишком) сложен – в нем участвует более десятка различных белков. И все-таки он в действительности мог сформироваться путем постепенного подключения новых и новых факторов. Очень похоже, что первоначальный механизм был очень простым и мог удовлетворительно функционировать только при медленном кровообращении и низком давлении. Лишь со временем он усовершенствовался настолько, чтобы обеспечивать быструю остановку всякого кровотечения при высоком давлении в сердечно-сосудистой системе, как у людей и других млекопитающих.

Важная составляющая этой эволюционной гипотезы – явление дупликации генов (рис. 9.1). Если внимательно проанализировать строение факторов свертывания крови, между ними обнаруживается значительное сходство на уровне последовательности аминокислот. Это сходство – не результат случайного совпадения, и можно показать, что оно отражает древнюю дупликацию генов. Образующийся при дупликации второй экземпляр гена не ограничен необходимостью поддерживать основную функцию (так как ее по-прежнему обеспечивает исходный ген) и способен под действием естественного отбора со временем приобрести новые полезные для организма свойства.

Рис. 9.1. Эволюция сложного комплекса белков за счет дупликации гена. В простейшем случае ген А обеспечивает жизненно важную функцию организма. При дупликации (представляющей собой довольно частое явление в ходе эволюции геномов) возникает второй экземпляр того же гена. Этот новый экземпляр не является жизненно необходимым (соответствующую функцию по-прежнему обеспечивает ген А), поэтому может развиваться без ограничений. В какой-то момент небольшое случайное изменение может привести к приобретению им новой функции (А'), полезной для организма и выступающей как положительный признак при естественном отборе. Подробный анализ последовательностей ДНК показывает, что подобное происхождение, по-видимому, имеет целый ряд изощреннейших многокомпонентных систем, таких как каскад свертывания крови у человека.

Правда, не удается – и, возможно, никогда не удастся – точно установить порядок добавления компонентов в систему, поскольку многие виды, представляющие промежуточные стадии, потеряны безвозвратно. Но, согласно теории Дарвина, эти стадии должны были существовать, и некоторые из них уже действительно найдены. Теория ID ничего подобного предсказывать не умеет, она исходит из предположения, что человеческий механизм свертывания крови не мог возникнуть иначе как сразу целиком из не активных до того последовательностей ДНК. Такой сценарий не может рассматриваться серьезным биологом.

Другой пример, на который часто ссылаются приверженцы ID, – человеческий глаз, объект настолько сложный, что его появление в рамках последовательной эволюции кажется совершенно немыслимым. Сам Дарвин признавал, что ему трудно будет убедить в этом читателей: «В высшей степени абсурдным, откровенно говоря, может показаться предположение, что путем естественного отбора мог образоваться глаз со всеми его неподражаемыми изобретениями для регуляции фокусного расстояния, для регулирования количества проникающего света, для поправки на сферическую и хроматическую аберрацию». И все-таки великий ученый уже 150 лет назад определил ряд стадий развития этого органа, пользуясь методами сравнительной биологии. Данные, получаемые в настоящее время молекулярной биологией, подтверждают правильность дарвиновского анализа.

Даже очень простые организмы обладают чувствительностью к свету, которая помогает им избегать хищников и находить пищу. У плоских червей есть на поверхности тела углубление, где находятся светочувствительные клетки, позволяющие червю определить направление на источник света. Глаз моллюска наутилуса чуть-чуть усовершенствован – углубление превратилось в полость, и свет поступает туда через крохотную дырочку. Это небольшое изменение в строении тканей значительно повышает разрешающую способность «аппарата». На следующей стадии полость заполняется желеобразным веществом, обеспечивающим определенную фокусировку света. Отсюда уже понятно, каким образом за сотни миллионов лет мог появиться глаз млекопитающего со светочувствительной сетчаткой и хрусталиком, фокусирующим свет.

Важно также отметить, что при ближайшем рассмотрении конструкция глаза представляется не вполне идеальной. Светочувствительные клетки – палочки и колбочки – находятся в нижнем слое сетчатки, и чтобы их достигнуть, свет должен пройти через нервы и кровеносные сосуды. Всякий, кто знаком с анатомией человека, укажет вам на сходные несовершенства в строении позвоночника (который не оптимален для прямохождения) и зубов мудрости, на удивительную стойкость аппендикса – все это плохо согласуется с предположением о действительно разумном плане создания нашего вида.

Весьма серьезный удар нанесен и по бактериальному жгутику – классическому примеру нередуцируемой сложности в теории ID. Считалось, что до образования жгутика его отдельные элементы не могли иметь какой-либо полезной функции, а потому вероятность образования двигателя шаг за шагом в ходе эволюционного процесса исчезающе мала. Но исходная посылка, как показали последние исследования, в корне неверна. Сравнение последовательностей аминокислот у разных видов бактерий позволило установить, что несколько компонентов жгутика родственны белкам в составе системы совершенно иного назначения – с ее помощью бактерии вводят токсины в организмы других бактерий, на которые нападают.

Это «боевое оружие» бактерий, именуемое в микробиологии «секреторным аппаратом III типа», обеспечивает своим обладателям очевидное преимущество при естественном отборе, делая их более приспособленными. Предположительно сотни миллионов лет назад произошла дупликация некоторых элементов данной структуры, а копии затем видоизменились и получили новое применение. Путем комбинирования их с другими белками, ранее выполнявшими более простые функции, постепенно образовался весь мотор. Разумеется, секреторный аппарат III типа – это лишь небольшая часть решения, и мы еще очень не скоро сможем восстановить целиком всю историю формирования жгутика – если это вообще произойдет. Но каждый новый фрагмент общей картины дает естественное объяснение процессу, который в рамках ID приписывался вмешательству высших сил; таким образом, объем фактического материала, служащий основой для теории ID, сокращается и сокращается. Бихи, говоря о нередуцируемой сложности, цитирует знаменитые слова Дарвина: «Если бы возможно было показать, что существует сложный орган, который не мог образоваться путем многочисленных последовательных слабых модификаций, моя теория потерпела бы полное крушение». Однако ни жгутик, ни практически никакие другие предполагавшиеся примеры нередуцируемой сложности этому критерию не удовлетворяют, и из честной оценки имеющихся на сегодня знаний следует тот же вывод, который делает Дарвин в следующем предложении: «Но я не могу найти такого случая».

Дата добавления: 2015-07-16