Глава XIII ЛЕС ДЖУДЖУ

К утру следующего дня измученные усталостью и бессонницей путники выбрались на берег Магалазари.

Утро было прекрасное. Мягкие лучи солнца ложи­лись на голубую воду быстрой и широкой реки ослепи­тельными полосами. Противоположный берег был по­крыт густым лесом, сияющим и воздушно легким в бере­говом тумане. Чайки, цапли и ибисы перелетали реку, их крылья, при внезапных поворотах, то чернели, то золо­тились. В том месте, где Гент вышел к воде, была неболь­шая цепь лужаек, разделяющих береговой лес изумруд­ными пятнами, осыпанными цветами. Здесь летали кро-

101 шечные африканские колибри, металлические дрозды, дикие голуби и голубокрылые сизоворонки. Лес за лу­жайками был выше и гуще, чем лес, окружающий Гента,* в нем, казалось, царила вечная тьма.

Перейдя лужайку, охотник с удивлением заметил сеть тропинок, ведущих в глубину леса. По-видимому, невда­леке были селения, относительно которых оба реши­тельно ничего не знали. Однако, рассмотрев тропу, Ца-упере сказал:

— Музунгу, эта дорога в Джуджу. Лес — Джуджу. Вон там.

Рент понял, в чем дело. Он не раз слышал о священ­ных рощах, наполненных памятниками умерших. Эти памятники состоят обыкновенно из куч различных ве­щей, камней, а иногда просто из столбов, обвешанных тряпками. Самое же слово «Джуджа» означает посвяще­ние таинственной силе, властвующей над жизнью и смертью, родственное понятию древних о Реке-судьбе.

Суеверие делало лес Джуджу неприкосновенным. Сюда могли входить только короли, колдуны и родствен­ники умерших. Остальным под страхом смерти запреща-! лось переступать границу леса.

— А, Джуджу, — сказал Гент. — Ну что же, он нам бесполезен, Цаупере, идем к берегу делать плот.

Внезапная мысль остановила его.

— Постой. — Он не знал, как Цаупере относится к Джуджу. — Пойдем в священный лес. Ты не боишься?

— О, этот Джуджу — чужой, — наивно ответил цу карь: он боялся только своих племенных духов.

Они пошли по тропе и углубились в прохладный nd лумрак. Тропинка пересекалась другими тропинкам^ ветви сплетались над головой, образуя глухие Kopi-ры листвы. Гент шел осторожно, осматриваясь; 6t замеченным здесь значило — вызвать ряд опасносте но, на его счастье, они никого не встретили.

Сначала попадались бедные Джуджу — кучи череп­ков под навесом на хворосте, пучки стрел, кучи цыновок и костей, но затем тропинка, расширяясь, привела к не­большой лужайке, где стоял внушительный навес, под­держиваемый шестами. Под ним лежало два слоновых клыка, горшки, оружие, несколько цветных тряпок, штук двадцать медных браслетов, а на вершине кучи стояло именно то, чего искал Гент, то есть пирога. Она была длинна, широка посредине, без скамеек, с высоко загну­той кормой и носом. Тут же стояло несколько длинных весел с лопастями на обоих концах; ими гребли стоя. Пирога была сделана из плотной легкой коры, сшитой сухими жилами; осмотрев ее, Гент убедился, что на ней можно плыть хоть сейчас.

Предстояло, следовательно, ограбить Джуджу.

Цаупере несмело коснулся пироги, но решительные движения охотника заразили его отвагой. Они, не меш­кая, взвалили пирогу на плечи и, после нескольких оста­новок, запыхавшиеся, но довольные, спустили ее на воду. Она оказалась немного верткой, но устойчивой и могла выдержать четырех человек.

— Садись, музунгу, — сказал негр, перенося в пиро­гу всю поклажу, спрятанную среди кустов на время по­исков лодки. — Цаупере будет править. Вода хороша, идет скоро.

Берег, от которого они отправлялись, был крут, и быстрое течение реки стремительно понесло лодку; без весел она пошла со скоростью быстро шагающего чело­века. Все шло до сих пор удачно, лишь мысль о еде не­сколько беспокоила Гента: запас проса и сухарей, взя­тый им, подходил к концу. На сегодня еще хватило бы, но следующий день требовал размышления. Впрочем, он надеялся за сутки быть далеко от владений и протекто­ратов Мирамбо, так что не исключалась возможность войти в сношения с жителями попутных селений.

103 Цаупере, стоя позади Гента, ловко вертел веслом, уда­ряя то с правой, то с левой стороны пироги. Вид реки был дик и прекрасен.

Сверкающая вода, металлическая, темная у далекого берега и ясная вблизи, отражала рассеянные по течению лесные острова. Они казались зелеными зданиями при­чудливых форм. Там блестели яркие цветы. Вглядевшись в поверхность реки, глаз различал множество лазурных оттенков, полных светлого обаяния. Лес ближнего бере­га свешивался над струями, образуя тенистый коридор, где изредка блестели солнечные пятна. Речка тянулась крутыми поворотами и зигзагами, поэтому плывущий ви­дел впереди как бы большое озеро, а сзади и по сторонам стоял лес. В отдалении, благодаря блеску воды и миражей радужного тумана, лес терял натуральный зеленый цвет, сияя розовой и голубой окраской; отдельные деревья с пышными перистыми вершинами стояли подобно про­зрачным теням. Иногда лес сменялся тростниковыми за­рослями, скрывающими озера и болота; там кружилось множество водяных птиц, а река почти до середины тече­ния была скрыта наплывом гниющих растений. Встреча­лись скалистые возвышения, отвесно спускавшиеся к воде; косые или горизонтальные полосы горных пород расцвечивали их поверхность бурыми, желтыми, черны­ми и красно-коричневыми оттенками.

Цаупере, видимо, чувствовал себя хорошо, так как начал тихо, монотонно слагать песню. Гент не понимал, его языка, но, перелагая песню на язык своих впечатле-¹ ний, получил приблизительно следующее:

Ои—ои—ои—ну! Ай—ае—ае—ае — ау.

Река широка, широка;

Вода глубока, глубока;

Лодка легка, легка. Ои — ои — ои — ну;

Так далеко, далеко плыть;

Так светло, так неясно жить:

Все видеть, все видя — любить. Ои — ои — ои — ну; Вьется река, как змея; Душа спокойна моя; Длинным веслом правлю я.

Но если бы Гент знал, что пел Цаупере, а пел он вот что:

Мы украли пирогу,

но — иу, ловко украли пирогу;

Белый музунгу не боится мертвых.

Мы плывем, Цаупере хочет есть,

ио — иу, очень хочет кушать;

Когда он поет, ему не так хочется

мяса и молока, ио — иу;

Воды много кругом, все видно, нет змей и колючек;

А теперь надо держать ближе к берегу,

то он, вероятно, вспомнил бы пересказ гейневского стихотворения:

На берегах Ганга живут стройные, красивые люди,

они сплетают венки из цветов лотоса

и говорят о священных книгах;

А в суровой Лапландии, вокруг костров,

среди ледяных глыб,

сидят на корточках маленькие, мохнатые дикари,

жарят рыбу и кричат, и визжат.

Дата добавления: 2015-07-16