Отец Иоанн Кронштадтский воскрешает умерших

Жена О-ва, вполне здоровая и видная женщина, уже имевшая троих или четверых детей, была еще раз беременна и готовилась стать матерью следующего ребенка. И вдруг что-то случилось.

Женщина почувствовала себя скверно, температура поднялась до сорока, полнейшее бессилие и незнакомые ей дотоле боли нестерпимо мучили ее в течение уже многих дней.

Были вызваны, разумеется, лучшие врачи и акушерские светила Москвы, в коих, как известно, никогда не было недостатка в городе пироговских клиник. Также послали в Кронштадт телеграмму отцу Иоанну...

Вечером того же дня из Кронштадта пришла краткая депеша: «Выезжаю курьерским, молюсь Господу. Иоанн Сергиев».

Отец Иоанн Кронштадтский уже и раньше хорошо знал семью О-вых и бывал у них в доме во время своих проездов через Москву. И, вызванный телеграммой, он уже на другой день, около полудня вошел в квартиру О-вых на Мясницкой, в которой к этому времени собралась целая толпа родственников и знакомых, покорно и благоговейно ждавших в большой гостиной, смежной с комнатой, где лежала больная.

—Где Лиза?—спросил о. Иоанн, обычной торопливой походкой входивший в гостиную.—Проводите меня к ней, а сами все оставайтесь здесь и не шумите.

Отец Иоанн вошел в спальню умирающей и плотно закрыл за собою тяжелые двери. Потянулись минуты — долгие, тяжкие, сложившиеся под конец в целые полчаса. В гостиной, где собралась толпа близких, было тихо, как в могильном склепе. И вдруг двери, ведущие в спальню, с шумом распахнулись настежь. В дверях стоял седой старец в пастырской рясе, с одетой поверх нее старенькой епитрахилью, с редкой всклокоченной седенькой бородкой, с необычным лицом, красным от пережитого молитвенного напряжения и крупными каплями пота.

И вдруг почти прогремели слова, казавшиеся страшными, исходившими из другого мира. «Господу Богу было угодно сотворить чудо! — произнес отец Иоанн. — Было угодно сотворить чудо и воскресить умерший плод! Лиза родит мальчика...»

«Ничего нельзя понять! — смущенно сказал кто-то из профессоров, приехавших к больной на предмет операции, спустя два часа после отъезда отца Иоанна в Кронштадт. — Плод жив. Ребенок шевелится, температура спала на 36,8. Я ничего, ничего не понимаю... Я утверждал и утверждаю сейчас, что плод был мертв и что уже давно началось заражение крови».

Ничего не могли понять и другие светила науки, кареты которых то и дело подкатывали к подъезду. Той же ночью г-жа О-ва благополучно и быстро разрешилась совершенно здоровым мальчиком, которого я много раз впоследствии встречал у Т. на Каретно-Садовой улице в форме воспитанника Катковского лицея.

Евгений Вадимов.

Письмо князя Льва Александровича Бегиль-деева (София, Русский Инвалидный Дом):

«Благоговея перед светлой памятью покойного о. Иоанна Кронштадтского, считаю своим святым долгом, в удостоверение великой силы его молитвы, сообщить следующее.

Это было в 1900 году. Я был молодым офицером 19 артиллерийской бригады, расположенной в г. Виннице, Подольской губернии, и жил там с матерью и сестрой.

В январе или феврале этого года я заболел сперва брюшным тифом, а потом возвратным. Положение мое было очень тяжелое. Доктора, исчерпав все средства, бывшие в их распоряжении, теряли всякую надежду. Тогда мать, по моей просьбе, послала телеграмму о. Иоанну, испрашивая его молитв. После этого я потерял сознание; положение мое было столь безнадежным, что мать, горячо меня любившая, не желая видеть меня умирающим, ушла в другую комнату. Доктор, назначив впрыскивание камфары для поддержания деятельности сердца, ушел на некоторое время. При мне оставались сестра, бывшая около моей кровати неотлучно, и один из моих товарищей по бригаде, дежуривших во время моей болезни по очереди. Сестра утверждает, что вскоре я перестал дышать, пульс прекратился и я лежал как мертвый, но она настойчиво продолжала делать впрыскивания, предписанные доктором. Через некоторое время она заметила во мне признаки жизни: я начал дышать и появился пульс. Я стал оживать. Этот момент, по нашим предположениям, совпал с моментом получения о. Иоанном телеграммы. После этого я медленно стал поправляться и выздоровел. Я, сестра и мать (теперь покойная) твердо верили, что силою молитвы о. Иоанна я был воскрешен, другие же — что я был исцелен».

Это письмо князя Л. А. Бегильдеева я давал прочесть ординарному профессору Белградского университета по кафедре патологии, доктору медицины Дмитрию Митрофановичу Тихомирову При этом я задал ему вопрос: «Могли ли впрыскивания камфары вернуть князя кжизни?».

На это профессор ответил мне: «После двух тифов, после прекращения мозговой деятельности, после прекращения дыхания и пульса впрыскивания камфары не могли вернуть князя кжизни. Тут, несомненно, было чудо о. Иоанна Кронштадтского».

(Сурский И. К. «Отец Иоанн Кронштадтский», М., 1994 г.).

Дата добавления: 2015-07-16