Наши агенты китайского и исламского империализма

Русская национал-европейская критика русской национал-азиатчины. Часть II

На винтажном сталинско-коминтерновском жаргоне сегодняшнюю команду Владимира Путина можно было бы называть «кремлёвскими агентами китайского и исламского империализма». Более того, будь я настоящим «русским либеральным националистом», я бы даже подумал: «А может быть, команда Владимира Путина уже приняла судьбоносное решение о предпочтительности геополитического присоединении России к Большому Востоку[1] и теперь постепенно «сливает» Дальний Восток Китаю, а Кубань - Исламскому Кавказу, параллельно готовя себе убежище в Грозном на случай возможных политических катаклизмов?». Если всё так, то тогда понятно, откуда взялось суетное втягивание народа в антизападную, антиамериканскую истерию – это как бы наш «русский вклад» в триумфальное шествие по планете исламского и китайского новейшего империализма. Но, как всегда, всё сложнее. Однако сложность эта не делает ситуацию менее скверной.

***

Говоря о «наших агентах китайского и исламского империализма», я имею в виду не только Президента России Владимира Путина и его активных сторонников, но и большинство русских националистов и российских имперцев, и даже значительную часть простых российских людей.

***

Любой националистически/патриотически озабоченный русский/российский человек, у которого в голове мозг, а не пластилин, понимает, что на ближайшие десятилетия основной геополитической проблемой России будет фактическая колонизация российских территорий исламо-кавказскими диаспорами и экономическое поглощение Юго-Восточной Сибири и Дальнего Востока новоимперским Китаем.

«Тихая колонизация» собственно российских земель китайцами и исламо-кавказцами – более чем реальный и значимый фактор российской жизни. От него не отвернуться. Если проблемы с трудовыми мигрантами – это всего лишь «технические проблемы» плохо работающего, коррумпированного государства, то исламский и китайский постимпериализмы – это глобальные геополитические вызовы, адресованные даже не нашему государству, а нашему обществу, российской цивилизации. При этом правящий режим и большинство русских националистов и госпатриотов продолжают по привычке забавляется «западной угрозой» - выбрали себе самого безопасного врага.

Можно долго рассуждать о том, кто опасней для России: Запад или Восток, Европа или Азия, но здесь будет достаточно одного очевидного аргумента: ни США, ни Европейский Союз не претендуют всерьёз ни на один клочок нашей территории, даже на бывшую Восточную Пруссию – Калининградчину, даже на возвращение Крыма «братской Украине» всерьёз не претендуют. А китайские и исламские новейшие империалисты очень даже претендуют и это заметно не только жителям Кубани и Хабаровского края. Китайцам и исламо-кавказцам не нужно абстрактное влияние на «страну Россию», им нужен конкретный контроль над ресурсами конкретных территорий, поселений и отраслей. Речь не о трансграничном и межрегиональном, более или менее эквивалентном, обмене капиталами, ресурсами, рабочей силой, как это принято сегодня объяснять с точки зрения глобализации. Речь о принципиально ином феномене – речь именно о колонизации, об эксплуатации ресурсов одной страны представителями другой страны. Новейшие колонизаторы «переправляют» и «перенаправляют» в метрополии – Китай и исламский Кавказ – не только и не столько зарплаты, сколько капиталы и ресурсы, включая ресурсы влияния и контроля.

Чеченцы, ингуши, дагестанцы (то есть аварцы, лезгины, даргинцы и другие), осваивающие сегодня внутренние российские территории, не перестают быть колонизаторами только потому, что имеют российский паспорт. Применительно к республикам Горского Кавказа Россия де-факто не является федеративным государством, а находится с ними в своего рода конфедеративных отношениях, основанных на «дани», выплачиваемой Россией в виде федеральных трансфертов в обмен на лояльность местных кланов, контролирующих местные властные институты. Такую «конфедеративную модель» широко использовала поздняя Римская империя во взаимоотношениях с варварскими протогосударствами, так же оформляя дань «трансфертами» на всевозможные нужды последних. Так, например, Константинополь платил дань гуннам под видом жалования лично великому и ужасному Аттиле как лицу, «состоящему на службе Империи» и обеспечивающему охрану её северных границ. В этом смысле Ахмат Кадыров – типичный «маленький Аттила».

Принципиально важно отличать трудовую миграцию от колонизации. Трудовые мигранты – ресурс России. Новые колонизаторы – пожиратели её ресурсов. Неспособность отличить одних от других – бич многих русских националистов и российских патриотов. Инородцы-мигранты помогают нам решать наши проблемы, мы просто не умеем их эффективно использовать и сами доводим до криминализации своей государственной бестолковостью. Инородцы-колонизаторы, напротив, не работают на нас, но присваивают наши ресурсы, эксплуатируют нас демонстративно неэквивалентным обменом и осознано используют наши слабости против нас. Справедливости ради надо отметить, что слабостей у нас, делающих Россию лёгкой добычей для любых колонизаторов – выше крыши.

Таджики, узбеки, киргизы, молдаване, вьетнамцы и многие другие выходцы из депрессивных регионов планеты в большинстве своём приезжают в Россию именно на заработки. Некоторые из них помаленьку мошенничают и бандитствуют, пользуясь фундаментальной административной слабостью путинского государства, неспособного контролировать качество мигрантского потока и его социализацию. Но они не претендуют на российские ресурсы, не являются инструментом духовной, экономической или политической экспансии своих родин - не являются колонизаторами.

И, наоборот, многих представителей исламо-кавказских и китайской диаспор уже язык не поворачивается называть «трудовыми мигрантами», «китайскими и горскими бедняками, прибывшими к нам на отхожие промыслы» (хотя и это есть). Основная миссия этих диаспор на российских территориях – именно колонизация. Я бы сказал – «сетевая колонизация». Базовыми инструментами такой колонизации являются не государственные институты и военные захваты, как при классическом колониализме, а мирное просачивание конфессиональных, клановых и предпринимательских сообществ колонизирующих народов на колонизируемые территории. В такой колонизации государства-метрополии (в данном случае Китай и кавказские республики как квазигосударства) выступают лишь теневыми спонсорами и «международными крышами». «Сетевая колонизация» не нуждается в военно-политическом подчинении «аборигенного населения», а выступает с позиции «мягкой силы», проникая на колонизируемые территории и обеспечивая доступ к их ресурсам, пользуясь, так сказать, естественной податливостью, слабостью колонизируемого государства, элит и населения. Китайская и исламо-кавказская «сетевая колонизация» России в определённым смысле «разрешена» самой страной Россией и её народом.

Плохая новость для национал-людоедов: «сетевой колониализм» не побеждается классическими инструментами национально-освободительных войн, депортаций и этнических чисток. «Сетевой колониализм» не остановить прямым силовым государственным вмешательством, подобно тому, как «сетевые (партизанские) войны» не выиграть регулярными армиями. С «сетевыми колонизаторами» надо справляться на собственных территориях, лишая их возможности лёгкого доступа к ресурсам (финансовым, сырьевым, политическим, символическим) и минимизируя их выгоды от такого доступа.

Именно поэтому «сетевую колонизацию» как серьёзную проблему в России стараются не замечать – правящий режим вместе с «простым народом» и основной массой русских националистов старательно прячут этот вызов, с которым непонятно, что делать, в упаковки «нелегальной иммиграции», «этнической преступности» и т.п. Кому хочется признавать собственную слабость, особенно когда не знаешь, как от неё избавиться. Точнее, знаешь, но ленишься и боишься. Китай и Ислам – это не немощная Украина и даже не театрально суровое НАТО…

Всерьёз и на деле заняться новоимперским Китаем и исламским Кавказом – это очень страшно и Владимиру Путину, и русским националистам с госпатриотами (да и мне страшно, и десяткам миллионов нормальных граждан). Угроза тотальной террористической войны на территории России (a la «новые ассасины») и угроза китайских экономических санкций охладит пыл любого, кто решится прекратить выплаты «трансфертной дани» кавказским республикам или остановить китайскую экспансию на Дальнем Востоке.

Но страх – лишь следствие осознанной несостоятельности. Остановить исламскую и китайскую экспансию, то есть грамотно (без рек своей и чужой крови) приручить колонизаторов на своей же территории, а упорствующих мягко выдавить за её границы – это уже за пределами возможностей правящего режима: и интеллектуальных возможностей, и экономических, и административно-политических, и административно-силовых.

В отличие от всех прочих пришлых этносов на территории России, китайцы и многие исламские народы Кавказа переживают сегодня «пассионарный подъём», «этнический перегрев», «национальное возрождение» - как ни назови. Именно поэтому молдаване и таджики – всего лишь гастарбайтеры в России, а китайцы и горские кавказцы – её новейшие колонизаторы.

Именно в среде кавказских мусульман зарождается сегодня очень интересный социально-психологический феномен: представление о том, что «нерусские» - это «новые настоящие россияне», «более настоящие россияне, чем русские». Этакое «присвоение идентичности автохтонного населения». Более года назад эту идею очень чётко и афористично сформулировал Ильхам Едияр оглы Велиев: «Нерусские России - опора и сила России, они делают Россию Великой». По сути это идеологическое обоснование исламо-кавказской колонизации России.

Ильхам - азербайджанец, долгие годы живущий в Перми, женившийся на пермячке и искренне и почти неистово именующий себя «народным единороссом». Он явно не образован, но самоучка. Он почти «городской сумасшедший», его наивность порой зашкаливает, но он и мудрец-самородок, этакий «восточный юродивый».

Есть такой жанр в современном искусстве – «наивное искусство». Наивные художники, не получив профессионального образования, не владея профессиональными техниками, тем не менее, благодаря дарованному таланту, очень остро чувствуют «законы гармонии и колорита» и потому, несмотря на скудность своего профессионального багажа, создают реальные шедевры, хоть и «наивные». Ильхам Едияр оглы Велиев – представитель «наивной политики».

Ильхам – борец. На пермских декабристских митингах он единственный из местных путинистов и имперцев осмелился выступить с «апологетикой режима». Это был акт той самой «политической наивности», граничащей с юродивостью, но это был и поступок бесконечно убеждённого в своей правоте человека, не боящегося препираться с целым враждебным митингом. Посмотришь после Ильхама на наших национал-страдальцев, единороссовских пройдох и имперских нудных воздыхателей из «Сути времени» и понимаешь, кто «истинный оплот Великой России».

Совершенно очевидно, что доморощенный и, казалось бы, причудливый «нерусский шовинизм» Ильхама Велиева отражает реальные настроения в пассионарной части исламо-кавказских диаспор. Кстати, вырвалась из него эта большая правда о «миссии исламо-кавказцев в России» во время жаркого спора о «предателях России» в блоге «Эха Москвы в Перми».

***

Три внутренних фактора (три «социальных магнита» для колонизаторов), накрепко связанных друг с другом, делают возможной «сетевую колонизацию» современной путинской России:

Самое очевидное - наличие в России разнообразных гигантских ресурсов (неосвоенных, недоосвоенных, небрежно осваиваемых, плохо охраняемых). К ресурсам я бы отнёс не только знаменитые российские сырьевые запасы (нефть, газ, лес и т.п.), но и плохо «охраняемые» путинским государством бюджеты всех уровней, эффективные бизнесы, прибыльные предприятия, «доходные» правоохранительные органы. Особый ресурс для колониального освоения – само российское население, прежде всего, русское население бесчисленных депрессивных территорий, малых городов и сельских поселений, население деморализованное, податливое любому воздействию, социально несамостоятельное.

Наличие в России множества «социально пустых территорий». «Социально пустая территория» – население есть, социума нет, нет реальных местных сообществ, нет сильных местных элит, способных контролировать и развивать территорию («социально пустыми», как правило, становятся застойно депрессивные территории). «Социально пустая территория» – бесхозная территория, фактически ничья, несмотря на наличие формальных органов власти и какой-то местной элиты (например, те же западные районы Пермского края). Пришёл на такую территорию, предъявил минимальную силу (финансовую, политическую, социальную, криминальную) и бери, что хочешь.

Российская государственная коррупция – основной портал для колонизации России, главное «техническое условие» проникновения и закрепления на российских территориях любых колонизаторов. Нашу страну колонизируют, эксплуатируют, растаскивают, обворовывают благодаря активному и профессиональному содействию нашего чиновничества (смешно, но именно российская коррумпированная бюрократия является основным носителем и производителем государственного патриотизма в России). Это не является особенностью политического режима Владимира Путина. В обществах с ограниченной политической, экономической и социальной конкуренцией и с авторитарными, традиционалистскими госсистемами другого чиновничества просто не бывает. Тотальная коррупция в таких государствах предстаёт как квазирегулятор институционально скованных конкурентных отношений. В результате конкуренция сохраняется, но приобретает паталогические формы, так как основная конкурентная борьба за потребителя происходит не на рынке благ, товаров и услуг, а на рынке взяток, откатов и клиентельных ресурсов.

Таким образом, колонизация – это не столько внешняя, сколько внутренняя проблема России. Никакие узконаправленные меры в отношении самих колонизаторов не спасут Россию от колонизации. От колонизации Россию спасут только меры России к самой себе. Колонизаторы подбирают лишь то, что плохо лежит, что легко доступно для изъятия или сверхэксплуатации, то, до чего нам самим нет никакого дела. С колонизацией России справится только тот режим, который обуздает всеобщую коррупцию и ликвидирует бесхозность российских территорий и ресурсов, даже если он не будет очевидно националистическим. Напыщенное бла-бла-бла про патриотизм, национальные интересы, «вставание с колен», «великие победы» над бессильными разваливающимися государствами (Украина) не спасают нашу страну от постимпериалистического поглощения Китаем и Исламом. Спасёт только радикальная перезагрузка российских мозгов и российской государственности.

Сила путинского режима, проявленная в «крымско-украинском деле» - иллюзорна. Участие в расчленении самого слабого и фактически не состоявшегося государства Европы, лишённого национального единства, полноценной центральной власти и дееспособной армии – невелика заслуга. Реальными заслугами режим обрастёт, если сможет вывести страну из этой заварушки без больших экономических, политических и социальных потерь.

Справиться с коррупцией как с порталом колонизации России (ввести её в социально приемлемые рамки) может только сильное либеральное государство или сильное тоталитарное государство. «Путинская вертикаль» - мышонок в сравнении с этими монстрами эффективного государственного менеджмента. Авторитарные, олигархические и прочие архаичные государства, опирающиеся на традиционалистские, патриархальные и патерналистские инстинкты населения, порождают тотальную коррупцию самим способом своей жизнедеятельности.

На всякий случай об очевидном: как явление коррупция неустранима, но может быть введена в рамки, не разрушительные для государства и экономики, что демонстрируют западные либеральные демократии.

Выбирая между «тоталитарным» и «либеральным» решением «вопроса коррупции» я, естественно, выбираю «либеральное». Не только потому, что тоталитарные государственные технологии предполагают значительно большее число жертв среди инакомыслящих, чем даже самые жёсткие «либеральные диктатуры». Но и потому, что в западном и «около-западном» мире тоталитарные государства в их классической форме сегодня уже невоспроизводимы. Упрощая и не вдаваясь в подробности – это связано с отмиранием жёсткой классовой структуры в современных «белых обществах» и с распадом соответствующей жёсткой классической идеологической матрицы, рождённой «восстанием масс». Современные постмодерные и переходные общества с закрепившимися постмодерными анклавами и секторами экономики (в том числе Россия) глубоко и критически разнообразны, чтобы, встраиваясь в тотальные регламентации, они могли порождать позитивный синергетический эффект, как это было в классических тоталитарных режимах. А исчерпание в этих обществах сугубо модерной «программы социального освобождения» («всеобщей эмансипации») лишает тоталитаризм жизненно важной для него высокой социальной энергетики. В западных и «около-западных» странах тоталитарные технологии сегодня спускается с государственного уровня на уровень отдельных сообществ, субкультур, локальных поселений (поселения, сохранившие социальную дифференциацию классового типа и социальный конфликт в парадигме «восстания масс» - всевозможные «местечки», депрессивные территории, малые города и сельские поселения – современные платформы для «местного тоталитаризма»).

Наполнить российскую землю, все её закоулки ответственными хозяевами в современных условиях тоже может только сильное либеральное государство через реальную, жёсткую и честную конкуренцию элит за власть и окончательное раскрепощение политической и экономической инициативы. Вот хоть стой, хоть падай. Другого способа получить «класс ответственных хозяев» человечество до сих пор не нашло.

Либерализм для меня - это культ свободы и разнообразия, а демократия важна лишь постольку, поскольку она способна содействовать отправлению этого культа.

Существует всего два варианта получения власти: «распределение власти», где начальника определяет вышестоящий начальник с точки зрения собственной выгоды, и «конкуренция за власть», где начальник определяется по общепринятым правилам как «победитель в поединке», будь то выборы или реальный поединок в давние времена. «Распределение власти» убивает в элитах «хозяйские инстинкты». И, наоборот, ничего навсегда не гарантирующая «конкуренция за власть» создаёт настоящих ответственных хозяев. Путинский режим именно распределяет экономическую, политическую и духовную власть в стране. В результате страна вместо «класса ответственных хозяев» наводнена десятками тысяч неукоренённых начальников-временщиков, рвачей, проходимцев, «цивилизованных мародёров» и «тихих воришек на больших должностях», не связывающих свою судьбу с территориями, на которых им назначено или разрешено орудовать (даже если это «отеческие территории»).

По сути дела большинство представителей «путинской элиты» ведут себя как «внутренние колонизаторы». Для них, как для любых колонизаторов, подведомственные территории и население – всего лишь совокупность ресурсов для обогащения и карьерного продвижения, они не связывают свои долгосрочные интересы с территорией пребывания – они всего лишь кормятся на ней. Их «настоящая жизнь» протекает в других местах. Они не относятся к населению и территории как к капиталу. «Бесхозяйственность» в Путинской России – не личное качество конкретных людей, а естественный, диктуемый режимом, стиль властвования. А всячески поддерживаемая центральной властью фактическая «бесхозность» («бесхозяйность») территорий – это фундаментальное условие для существования любой авторитарной бюрократической вертикали. Авторитарный лидер (например, Владимир Путин) с его изощрённым ручным управлением и централизованной бюрократической вертикалью только тогда и нужен людям – ежесекундно – когда на местах нет настоящих хозяев – одни временщики. Кто за ними, кроме государя-то, присмотрит.

Где простор для «внутренних колонизаторов», там простор и для внешних, натуральных. Убеждён: наши «внутренние колонизаторы» – многочисленная армия безжалостных «путинских рейдеров», офшорные магнаты, олигархические пожиратели российской собственности и российских бюджетов – сегодня большая беда России, чем все её китайские и исламо-кавказские эксплуататоры, вместе взятые. Точнее: у китайского и исламского постимпериализмов в России большие перспективы, чем у нашего отечественного «паразитического госкапитализма», но пока они на вторых ролях.

Так или иначе, китайская и исламо-кавказская колонизация России – это частный случай глобальной деградации российской государственности и российской нации, слишком долго приходящих в себя после краха «советского проекта». Поэтому российское приручение китайского и исламского постимпериализмов немыслимо без «Большой политики признания и преодоления российской деградации» (как, например, в послевоенной Германии). Такое признание – это национальное очищение. А неспособность к такому признанию – национальная трусость. Высокое мощное обновление невозможно без осознания собственного падения.

Такое понимание колонизации (как следствия тотальной коррумпированности государства и бесхозности территорий, населения и ресурсов) с очевидностью подтверждает давний марксистский тезис о вторичности, политической ограниченности и бесперспективности любой «националистической повестки» в узком смысле слова (депортации, этнические люстрации, жёсткий протекционизм, национал-культурная цензура и т.п.). Например, «националистическая политика» Адольфа Гитлера была, прежде всего, принципиально новой для Германии социальной и экономической политикой, а антисемитизм, нацизм и прочие фирменные маркеры германского фашизма были лишь популистским дизайном этой новой «корпоративно-социалистической политики с милитаристским драйвером».

Да, к этому я вёл. Совершенно очевидно, что сама по себе борьба хоть с «колонизаторами», хоть с «незаконными мигрантами», хоть с «этнической преступностью» в России не может быть успешной без кардинальной смены политического режима. Чтобы ликвидировать угрозу «сетевой колонизации», правящий режим должен обеспечить появление реального «класса хозяев», сократить до минимума число «социально пустых территорий» и закрыть для внешних и внутренних колонизаторов «портал коррупции». Путинский и любой авторитарный традиционалистский режим со всей очевидностью на это не способен. Эта программа может быть реализована только в рамках «большой либеральной политики». Но такая политика в России также невозможна, поскольку нет сильных элит, способных её выдвинуть и поддерживать, и нет «большинства», способного её легитимировать на выборах – строить по факту принципиально новое государство, опираясь на всеобщее избирательное право – пустое занятие. Без Владимира Путина на первой же серии выборов к власти придёт конгломерат националистических, имперских и просто мракобесных персонажей и организаций, которые за несколько месяцев введут страну в хаос наподобие украинского. Поэтому либеральный проект в России может стартовать только с «либеральной диктатуры», что опять же – утопия. Но не буду о грустном. Когда логика приводит в тупик, всегда есть надежда на иррациональное поведение больших масс людей.

Какая же «настоящая политика» прячется за спиной русских националистов и имперцев? Что они могут предложить в экономике и в социальной политике, за вычетом транспортно-пограничных манипуляций с мигрантами, агрессивной националистической риторики и политических чисток «национал-предателей»?

Беда в том, что подавляющее большинство русских профессиональных националистов, имперцев и госпатриотов с социокультурной, цивилизационной точки зрения относятся к тому, что я здесь назвал «национал-азиатчиной». То есть, они – российские почвенники, традиционалисты в широком смысле этого слова: в том или ином сочетании сторонники политического единовластия и авторитарности, патерналистских общественных отношений, патриархальной семьи, распределительной социальной политики, политически регулируемой экономики и так далее, всего того, что принято называть «закрытым обществом» («обществом с ограниченным доступом» по Д. Норту и др.), не в смысле «железного занавеса», а смысле общества, опирающегося на абсолютные, не предполагающие оспаривания ценности, правила и внутренние границы. То есть, придя к власти, представители «русской национал-азиатчины» с необходимостью воспроизведут все пороки путинского режима как авторитарно-традиционалистского (тотальную коррупцию, бесхозность территорий, вертикальное распределение власти, бюрократический диктат и т.п.) и слабую Россию как их следствие. Соответственно, будут воспроизведены и все перечисленные выше условия колонизации России. «Открытым вопросом» в их России будет лишь мера сочетания «внутренних» и «внешних» колонизаторов.

Русские почвеннические националисты и имперцы, в условиях невозможности построения классического тоталитарного государства в России, придя к власти, лишь спровоцируют гражданскую войну и хаос. Или, в лучшем случае, будут бесконечно воспроизводить «путинский коррумпированный клиентельный авторитаризм», украшая его русско-нацистским, советско-имперским, православно-фундаменталистским или каким-то другим людоедским орнаментом и продолжая откупаться от Ислама и Китая российскими территориями и ресурсами.

Есть, конечно, ещё русский либеральный национализм, но он слишком изысканный, чтобы быть практичным. Искрящийся аристократизм «Спутника и погрома» не может не завораживать, но он, скорее, духовно-эстетический, чем политический проект. Главная проблема русского национализма – и изысканного либерального, и посконной национал-азиатчины – катастрофическая неинструментальность и, соответственно, политическая непродуктивность. В современном русском национализме идеология и эстетика безраздельно господствуют над политическими стратегиями и технологиями. Символика националистических идеологем, и вербальная, и визуальная, достигла высот искусства, но на одном лишь националистическом высоком эстетизме и духовности далеко не уедешь. Те классические националистические рецепты, которые существуют сегодня, при их логическом развёртывании на проекции современной России уже на третьем-четвёртом шаге приводят к массовому кровопролитию и «чужих», и «своих», экономическому коллапсу и распаду страны (кому что страшнее). При экстраполировании в реальную жизнь «сияющие высоты» русской национальной идеи превращаются в «зияющие пустоты».

Про русский национализм сегодня мне ясно одно – ни один здравомыслящий политик в современной России не может рассчитывать на серьёзный успех, не предъявляя обществу своей озабоченности «национальным вопросом». Но именно эта всеобщая озабоченность «национальным вопросом» стала самым опасным вызовом для русского национализма: и для русского национал-либерализма, и для русской национал-азиатчины

21 апреля 2014 года Игорь Аверкиев

[1] «Большой Восток» для меня – это исламский, синтоистский и индуистско-буддийский Восток, «смуглый» и «жёлтый» мир: Китай, Индия, Индо-Китай, Япония, страны Среднего и Ближнего Востока – одним словом, вся Азия, без России, и Северная Африка. А «Большой Запад» – это «бело-христианский мир»: Европа, Северная Америка, Австралия, Новая Зеландия, возможно, Чили и Аргентина и, я надеюсь, Россия.

Дата добавления: 2015-07-15