Читайте также:
|
Олжас Худайбергенов.
- Этот год обозначил ряд тенденций. Во-первых, начали замедляться темпы экономического роста. Текущая модель роста опирается на рост цен на нефть, но так как цены стабильны последние 4 года, то доходы страны зафиксировались на одном уровне, а расходы, в том числе на импорт, растут. Прогноз по ценам на нефть предполагает, что они скорее всего снизятся, а в лучшем случае либо не изменятся, либо немного вырастут. Иначе говоря, имеет смысл наращивать добычу и экспорт нефти. Естественно, в случае дальнейшей эксплуатации Кашагана добыча нефти вырастет, что позволит нарастить доходы, тогда нынешняя модель сохранится. Однако все равно понятно, что это даст запас лишь на 3-4 года, а потом темпы роста экономики снова замедлятся.
Во-вторых, серьезной реформе подвергается финансовый сектор - государство наращивает как присутствие, так и регулирование отраслей внутри сектора. Это соответствует общемировому процессу отказа от чрезмерной свободы финсектора.
В-третьих, на самом высоком уровне признаны проблемы интеграции в рамках ТС, и теперь казахстанская сторона активнее начала отстаивать интересы страны на всех направлениях переговоров. Скорее всего, интеграция продолжится, но теперь это не будет игрой в одни ворота. На переговорах по созданию Евразийского экономического союза Казахстан предложил возможность свободы выхода из него, и это означает, что этот процесс будет протекать более осмысленно и, надеюсь, выгодно для Казахстана.
В-четвертых, в результате интеграции Казахстан потерял возможность бороться с импортом посредством пошлин. Поэтому в последний год на передний план вышли другие инструменты. Это и техническое регулирование, в котором Казахстан только начинается разбираться, и внутренние меры поддержки экономики, в том числе ее обеспечение долгосрочными кредитами. И наконец, валютная политика. Летом была небольшая паника по поводу возможной резкой девальвации тенге, однако на самом деле предпосылок для нее было мало. В пользу девальвации говорил лишь реальный обменный курс, но и он был ниже января 2009 года. Но Казахстану имеет смысл перейти от пассивного регулирования валютного курса, когда тенге вынуждены ослаблять под воздействием внешних факторов (кризис, девальвация в соседних странах и т.д.), к активному, как это делал Китай, когда валютный курс обеспечивает большую конкурентоспособность отечественной продукции. Но сейчас тенге, наоборот, даже переоценен, и для начала надо привести номинальный курс к реальному, то есть снизить его как минимум на 20%. Однако девальвация именно сейчас приведет к проблемам. А чтобы их не было, необходимо минимизировать или даже обнулить долю валютных кредитов, иначе девальвация ударит по валютным заемщикам, и нарастить мощности отечественного производителя, чтобы он мог компенсировать падение импорта в случае его удорожания, иначе пострадает потребитель.
«В кризис слабые стороны станут сильными»
F: Ожидание технического дефолта правительства США по его обязательствам вкупе с очередным противостоянием демократов и республиканцев в Конгрессе по этому поводу стало уже традиционным. Странам еврозоны, как и Китаю, пока не по силам взять на себя бремя поддержания мирового финансового порядка и стабильности на рынках. Ситуация с глобальными финансами похожа на тупиковую. Насколько высока вероятность повторения нового финансового кризиса и даже Великой депрессии? Могут ли помочь предложения по созданию новой наднациональной валюты, изменения этого порядка в пользу развивающихся стран? И как в этой ситуации обезопаситься Казахстану?
- Дело в том, что новый кризис неизбежен, так как все это время боролись лишь с его последствиями, а причины так и не устранены. Экономический рост в развитых странах объяснялся за счет масштабных вливаний в экономику, прекращение которых приведет к новому обвалу. Хотя даже их продолжение уже не несет того сдерживающего эффекта, который ожидают.
Что касается причин, то есть разные версии, но наиболее полной, на мой взгляд, является версия российского экономиста Михаила Хазина. По его мнению, причины кризиса уходят в 1970-е годы, когда производственный сектор США и СССР достиг потолка платежеспособного спроса населения. СССР не нашел способа, как повысить спрос без изменения экономической модели, и решил оставить все как есть. Результатом стал застой, потом медленное падение и, наконец, экономический кризис, сопровождавшийся распадом страны. Тогда как США решили нарастить платежеспособный спрос за счет резкого расширения объемов потребительского кредитования. Это позволило американской экономике расти прежними темпами, процесс подкрепился развалом СССР и высвобождением рынков сбыта. Однако к началу 2000-х годов проблема повторилась: снова был достигнут потолок платежеспособного спроса, причем наращивать долговую нагрузку на население уже невозможно.
Таким образом, продажи растут слабо, а их физические объемы даже снижаются. Это вынуждает частный сектор сокращать инвестпрограммы и персонал, что снижает доходы и платежеспособный спрос, а это в дальнейшем ведет к новому витку снижения продаж. Побочным следствием является сокращение кредитования, несмотря на все усилия монетарных властей по обеспечению банков ликвидностью. Словом, вторая волна кризиса неизбежна, и развитые страны встретят его в очень плохом состоянии – при высоком госдолге, дефиците госбюджета и т.д. И никакая наднациональная валюта не поможет избежать кризиса.
Если говорить о времени наступления кризиса, то 2014 год является очень вероятным. Что касается Казахстана, то его слабые стороны в период экономического подъема - в кризис и обеспечат потенциал роста: это высокая доля импорта, сравнительно низкие доходы граждан, небольшая численность населения, большого количества незавершенных проектов. При правильном подходе можно решить все эти проблемы, обеспечив экономике рост, когда за бортом будет повсеместный кризис.
«Казахстан не получает от интеграции никакой выгоды»
F: В соседней России динамика ВВП и промпроизводства в этом году оказались гораздо хуже, чем в Казахстане, хотя структура экономики обеих стран во многом схожа. Чем объяснить такое различие и стоит ли впредь оставаться с Россией в Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве?
- В России выше уровень коррупции и в целом неэффективная экономики. Всё это приводит к тому, что там проблемы начинаются, когда цена нефти падает ниже $100 за баррель. У нас же проблемы начнутся ниже $70-75 за баррель.
Что касается интеграции, то чем она теснее, тем быстрее будут распространяться на нас негативные российские процессы. В идеале лучше бы все участники ТС и ЕЭП сначала решили свои внутренние проблемы, тогда интеграция приносила бы взаимную выгоду. Сейчас же Казахстан не получает от нее никакой выгоды.
F: Кашаган должен был стать главным позитивным событием уходящего года, так как начало нефтедобычи на этом месторождении сулило улучшение макроэкономических показателей Казахстана, рост поступлений в бюджет и Нацфонд. Однако вместо этого Кашаган оказался источником негативных ожиданий из-за неоднократных остановок добычи нефти. Сможет ли наша экономика развиваться без Кашагана?
- Сможет, так как сейчас идет работа по оживлению старых месторождений, а также готовится освоение новых. Это позволит держать рост экономики в пределах 4-5%, а выше без Кашагана вряд ли удастся подняться.
Уроки ENRC
F: Одним из главных событий уходящего года стал делистинг акций ENRC с Лондонской и Казахстанской фондовой бирж на фоне череды скандалов вокруг компании, конфликтов акционеров с членами совета директоров, расследований, ведущихся британскими властями в связи с подозрениями в преступных деяниях некоторых топ-менеджеров. Насколько предсказуемым оказался для вас такой конец так хорошо начинавшейся истории выхода «евразийцев» при поддержке государства в Лондонский Сити? Есть ли будущее у такой модели сотрудничества государства с лояльными к нему олигархами?
- Честно говоря, я не отслеживал историю с ENRC с самого начала. Но по мере раскрутки скандала уже был более или менее в курсе. Что касается модели сотрудничества, то она есть во всех странах – олигархия тесно работает с властями. А как иначе? Государственная политика в любом случае заденет крупных игроков, да и с их помощью обычно реализуются крупные госпроекты.
Другое дело – принципы этой работы. Если в развитых странах помимо корпоративных задач решаются еще и государственные, то у нас зачастую ограничиваются решением первых. Естественно, такая модель изначально предполагает краткосрочный горизонт существования.
F: Можно ли ожидать, что печальному примеру ENRC последуют и другие листингованные компании? Ведь в принципе нет ничего плохого в закрытой, непубличной форме организации бизнеса! И нужна ли в таком случае Казахстанская фондовая биржа?
- Думаю, каждая компания примет решение исходя из своих собственных обстоятельств.
Если говорить о KASE, то фондовая биржа эффективно работает в странах, где есть излишек капитала. У нас, наоборот, его дефицит, и именно поэтому фондовый рынок работает вхолостую. Если дальше не предпринимать мер по обеспечению банков долгосрочной ликвидностью и другими способами «доставки» денег, то биржу можно закрывать.
«Марченко не создал механизм обеспечения экономики долгосрочной ликвидностью»
F: Примечательной стала ваша публичная дискуссия с прежним руководством Нацбанка по поводу пересмотра его мандата, с тем чтобы регулятор отвечал не только за стабильность цен, но также за занятость и экономический рост. Вы по-прежнему настаиваете на пересмотре мандата Нацбанка? Ведь его новый руководитель Кайрат Келимбетов, как и его предшественник Григорий Марченко, ясно дали понять, что этого не будет!
- Насколько я знаю, г-н Келимбетов выступил против использования денег Нацфонда для кредитования экономики. А детально насчет изменения мандата он не высказывался, поэтому остается надежда, что все-таки мандат Нацбанка будет изменен. Обеспечить банки долгосрочными кредитными ресурсами можно и без изменения мандата – просто г-н Марченко и его команда часто использовали ценовую стабильность в качестве контраргумента, иногда даже убеждая, что якобы это соответствует международному опыту. На самом деле все развитые страны стараются обеспечивать свою банковскую систему долгосрочными кредитными ресурсами, ибо без них кредитование инвестиционных проектов в принципе невозможно.
F: Вы не раз давали критическую оценку наследию г-на Марченко в финансовой системе страны. Но руководство Казахстана доверило ему руководить Нацбанком в общей сложности 10 лет, а также занимать посты главы Национальной комиссии по ценным бумагам, первого вице-премьера, помощника и внештатного советника президента. Должно же быть в этом наследии и нечто положительное?
- Я давал и положительную оценку г-ну Марченко. Оценивал как отличного администратора, который доводит до конца начатое дело, и честного управленца, которого нельзя упрекнуть в нечистоплотности. А среди претензий существенными были только две. Во-первых, он так и не создал механизм обеспечения экономики долгосрочной ликвидностью. Во-вторых, демонстрировал отсутствие гибкости, которая позволяет в нужный момент признавать тот или иной инструмент устаревшим и заменять его новым. Г-н Марченко обычно до конца настаивал на своей правоте, и вместо того, чтобы изменить инструмент под обстоятельства, пытался подстроить обстоятельства под инструмент. Мне кажется, это неизбежное следствие того, что, достигнув успеха за счет определенных взглядов, инстинктивно начинаешь считать их самыми правильными, тогда как на самом деле правильность взглядов определяется их соответствием обстоятельствам в конкретный момент времени. Думаю, это свойственно всем носителям постсоветского сознания, а не только г-ну Марченко, когда «есть только два мнения – моё и неправильное».
«Перед Келимбетовым стоят четыре задачи»
F: Какой может быть реальная миссия Кайрата Келимбетова в Нацбанке? Созидание чего-то нового в финансовой системе, завершение системного разрушения всего созданного до него (чем он фактически занимался с начала последнего финансового кризиса) с целью полной национализации этой системы и вытеснения из нее частного капитала, или же он просто переходная фигура для реализации непопулярных мер типа очередной девальвации тенге?
- Думаю, перед ним стоят четыре задачи. Во-первых, это решение проблемы пенсионной системы. Во-вторых, это чистка банковской системы от плохих активов. В-третьих, это обеспечение экономики долгосрочными кредитами. И наконец, переезд Нацбанка в Астану.
«Оптимальной представляется сингапурская пенсионная модель»
F: Вы были одним из наиболее активных участников дебатов по реформированию пенсионной системы, доказывая, что создание ЕНПФ стало фактическим признанием неэффективности ее накопительной модели. Сменилось руководство Минтруда и Нацбанка, отсрочено повышение пенсионного возраста для женщин, но накопительная пенсионная система продолжает действовать. Почему ее нельзя просто остановить, избавив работающих казахстанцев от фактического 10-процентного налога на доходы? Что ждет нас теперь? Модели какой страны предпочтительнее следовать Казахстану?
- Полагаю, в ближайшие 2-3 года во всех странах активизируется обсуждение о неэффективности накопительной модели. Более того, за это время ЕНПФ покажет, что даже он не сможет показать доходность выше уровня инфляции, что можно поднять доходность только за счет ГЦБ, а значит, накопительная модель окончательно потеряет авторитет.
Естественно, начнется обсуждаться вариант возврата к солидарной системе, но полного возврата скорее всего не будет – остановятся на смешанной модели. Наиболее оптимальной мне представляется сингапурская модель, но для ее внедрения придется перелопатить законодательство, в том числе Налоговый кодекс. Но лучшего варианта пока не вижу.
Об авторе
Олжас Худайбергенов
директор Центра макроэкономических исследований
Дата добавления: 2015-07-15; просмотров: 230 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| МЫ ВСЕГДА РАДЫ ВАМ! | | | ПРОЦЕДУРЫ ИЗМЕРЕНИЯ |