Введение…..

Понятие «педагогическая школа» как основа преемственности традиций и принципов отечественной музыкальной педагогики

Бакалаврская работа

Направление подготовки – 050100.65 Педагогическое образование

Профиль – Музыка

(заочная форма обучения)

Научный руководитель:

доктор педагогических наук, профессор

Кабкова Е.П.

Допустить к защите:

зав. кафедрой теории и истории музыки

и музыкального образования

доктор педагогических наук, профессор

Бодина Е.А.

Рецензент:

????

Москва – 2015

Содержание

Введение…………………………………………………………………..

Глава I. «Теоретические и исторические основы развития отечественной музыкальной педагогики (на примере фортепианного искусства)» ………...................................................................................................

1.1. Сущность и содержание некоторых базовых понятий музыкальной педагогики…………………………………………………………………………..

1.2. Фортепианное образованиев России (исторический аспект) ………………………………………………………………………………

1.3. Педагогические принципы в деятельности музыкантов из семьи

Гнесиных как основа модели отечественной музыкальной педагогики………………………………………………………………………….

Выводы по I главе …………………………………………………………

Глава II. «Исследование строения и содержания педагогической школы в области фортепианного искусства методами педагогического наблюдения» ………………………………………………………………………

2.1. Педагогическое наблюдение – основной метод исследования проблем гуманитарной области знаний…………………………………………..

2.2. Фортепианная педагогическая школа в творческих портретах педагогов-музыкантов …………………………………………………………..

Выводы по II главе ……………………………………………………

Заключение ………………………………………………………………

Литература ………………………………………………………………

Приложение ………………………………………………………………….

Введение

Темой моего исследования является современная проза Тайваня. Для того чтобы говорить об этом подробнее, стоит сначала разобраться, что же такое «тайваньская проза» и существует ли вообще явление тайваньской литературы как отдельное явление в литературе мировой.

Корни это спорного вопроса лежат в самой истории непростых отношений Тайваня и материкового Китая. Задавая вопрос об уникальности тайваньской литературы, о ее выделении из общей литературы Китая, мы подразумеваем, что культура Тайваня, его развитие и традиции также не во всем схожи с материковыми, а являются по-своему уникальными.

Можно долго спорить о том, частью ли КНР является Тайвань или же это отдельная страна, этот вопрос открыт для мировой политики и по сей день (и, по-видимому, не скоро разрешится), однако своеобразие культуры Тайваня, ее самобытность и уникальность уже доказана десятками и сотнями работ исследователей-востоковедов за рубежом. В России же эта тема является мало изученной. Далеко не все ученые отводят литературе Тайваня отдельное место в мировой литературе, считая ее органичной частью китайской литературы. Даже в университетах ей не придают особого значения, и имена тайваньских авторов часто не звучат в курсах китайской литературы. Однако это не значит, что эта литература не достойна глубокого анализа и изучения.

Поэтому в своем исследовании я буду рассматривать современную литературу и прозу Тайваня как отдельные явления, имеющие свой путь развития, делая акцент на особенности, отличающие их от современной литературы материкового Китая.

Еще одной подоплекой для данного исследования, а также доказательством его актуальности является и то, что даже на своей родине литература Тайваня еще только ищет собственный голос. Она долго жила в тени традиций Китая, однако сейчас тайваньские университеты предлагают курсы в области изучения тайваньской литературы, создан особый музей, посвященный творчеству крупнейших местных писателей.

Современные технологии также помогают этому процессу распространения местной литературы. (Например, студия «Мин-жи» («Завтра») корпорации «Ин-е-да» (Inventec) позволяет своим клиентам просматривать прозу и стихи при помощи своих мобильных телефонов или персональных цифровых помощников и скачивать понравившиеся им произведения.) Наличие литературы в мультимедийном формате придает тайваньской литературной жизни еще больший динамизм и многообразие, которые всегда ей свойственны.

Нужно отметить, что литература острова не считалась достойным предметом академического изучения до 1997 года, когда университет Чжэнь-ли (Алетейя) в уезде Тайбэй открыл факультет тайваньской литературы. В наши дни в другом университете Чэн-гун (г. Тайнань) создан первый и пока единственный в своем роде полный цикл формального образования в области тайваньской литературы.

Возрождение интереса к местной литературе и истории относится к 70-м годам прошлого столетия. В 1974 году издание серии рассказов под общим названием «Разносчик газет», которую Ян Гуй (1905–1985) опубликовал четырьмя десятилетиями ранее по-японски в местной газете и за которую получил японскую литературную премию, пробудило интерес тайваньских писателей и интеллектуалов к периоду японского колониального правления (1895–1945). Именно в это время начальное осознание местных литературных традиций сопровождалось призывом вернуться к корням и развивать социально отзывчивую литературу. Позднее, примерно в одно время с отменой военного положения в 1987 году, в кругах специалистов в области китайской литературы стали разгораться дискуссии о своеобразии тайваньских литературных традиций.

Чтобы четко проследить путь развития современной тайваньской прозы от 30-40х годов двадцатого века до наших дней, увидеть ее отличительные особенности и основные направления, в первой части своей дипломной работы я делаю обзор литературоведческих эссе и критической литературы, написанных на эту тему. Основным источником для моего исследования являются англоязычные книги Ван Дэвэя – доктора наук, профессора Колумбийского и Гарвардского университетов в области изучения китайской литературы, который посвятил большую долю своих исследований глубокому изучению литературы Тайваня. В соавторстве с другими исследователями он написал такие книги как “Chinese Literature in the Second Half of a Modern Century”, в четырех главах которой говорится об основных течениях, произведениях и авторах Тайваньской литературы второй половины двадцатого века; “Writing Taiwan: a New Literary History”, которая является попыткой проанализировать весь период развития тайваньской литературы с начала двадцатого столетия до наших дней. Также я использую книги Чжан Суншэн профессора в области изучения восточных языков и литературы, в которых она подробно рассматривает модернизм и нативизм как течения тайваньской литературы. Это такие книги как “Modernism and the Nativist Resistance: Contemporary Chinese Fiction from Taiwan”, “The Columbia Sourcebook of Literary Taiwan”. Эти источники будут подробно освещены в первой главе моей работы.

Во второй главе я непосредственно перехожу к практической части своего исследования, где буду сравнивать два прозаических произведения представителей направлений нативизма и модернизма, которые получили развитие в Тайване в двадцатом веке. На конкретном примере я постараюсь выделить основные особенности этих течений, сравнить их с общекитайскими и подвести итог.

1.1 Обзор отечественной и зарубежной критической литературы об истории развития, ценности и своеобразии литературы Тайваня.

В данной главе будет проведен обзор отечественной и зарубежной критической литературы, посвященной истории литературы Тайваня и ее своеобразию, будет дана оценка Тайваньской литературе как явлению, отдельному от материковой китайской литературы, а также определено ее место в мировой литературе.

В отечественном востоковедении литературу Тайваня зачастую не упоминают как отдельное от китайской литературы явление, однако подчеркивают при этом ее уникальный путь развития и самобытность. Нужно отметить, что в некоторых хрестоматиях и сборниках по китайской литературе о литературе Тайваня и тайваньских авторах нет даже упоминания: например, в книге Попова О.П. «Китайская литература»[1], вышедшей сравнительно недавно. В «Справочнике по истории литературы Китая» Е.А. Серебрякова есть упоминание о тайваньской литературе как о литературе оккупированных районов без приведения каких-либо имен тайваньских авторов или названий их произведений (Серебряков Е.А., Родионов А.А., Родионова О.П. - Справочник по истории литературы Китая (XII в. до н. э. - начало XXI в.) – 2005 стр. 195-196). (Это в сноски!)

Однако стоит отметить, что хотя и не вся литература в целом, но, например, древняя и аборигенская литература Тайваня нашла отражение в труде выдающегося отечественного востоковеда Б. Л. Рифтина («Цун шэньхуа дао гуйхуа: Тайвань юаньчжуминь шэньхуа гуши бицзяо яньцзю» (От мифов до рассказов о злых духах: сравнительное исследование мифов и сказок аборигенов Тайваня). Тайчжун, 1998. Дополненное изд. под названием «Шэньхуа юй гуйхуа». Пекин, 2001.), который был удостоен премии в Тайване.

Также в энциклопедии «Духовная жизнь Китая», в третьем томе, посвященном китайской литературе, имеется статья А.Н. Желоховцева, рассказывающая о литературе Тайваня. Вот что пишет в ней автор: «Тайвань имеет давние литературные традиции. Первые известные нам книги, созданные и изданные на Тайване, относятся к XVI1 в., когда Шэнь Гуан-вэнь в 1685 г. создал поэтическое общество «Восточные напевы», выпустившее коллективный сборник стихов. Один из членов общества, Линь Цянь-гуан, опубликовал «Краткие записки о Тайване». В последующие два столетия книги выходили ежегодно, не выделяясь ни по форме, ни по содержанию среди других изданий. В 1895 г. Тайвань был оккупирован Японией, преподавание в школе стало вестись на японском языке».

Таким образом, мы видим, что история тайваньской литературы начинается с 17 века и идет своим собственным, отличным от материковой литературы путем.

Возвращение китаеязычной литературы и начало перевода некоторых произведений с японского на китайский язык относятся к 20-м, 30-м годам двадцатого столетия. Начало этой новой литературы положил писатель Лэй Хэ, которого по праву считают отцом тайваньской литературы. В 1926 г. он опубликовал свой первый рассказ «Доу жэнао» («Шумное празднество»), а также написал множество рассказов и стихов, эссе и публицистических статей. (дать в сноску хотя бы несколько)

Вслед за ним из многочисленных новеллистов выделяются Ян Куй (1905 — 1985), Ян Шоуюй (1905 — 1959). Все эти писатели рассказывали о рядовых тружениках Тайваня, сельских и городских бедняках, о притеснениях и обидах, которые им приходилось сносить. Самое крупное литературное произведение колониального периода — роман У Чжо-лю (1900 — 1976) «Ячжоу дэ гуэр» («Осиротевший сын Азии»). Однако в 1937 году японское правительство снова запретило издания на китайском языке, и литературные произведения снова стали писаться только на японском.

Только к 1945 году после свержения японской оккупации тайваньская литература вернулась к корням исконной китайской культуры. Проходя через все трудности экономической и политической ситуации, тайваньская литература стала возрождаться и обновляться. Буквально каждое десятилетие в тайваньской литературе возникали тенденции к новым направлениям. С 1950 по 1960 прошла волна «ностальгической антикоммунистической литературы».

С окончанием японской оккупации в 1945 году китайский язык незамедлительно вернулся в образовательный процесс и печатные издания. Авторы, получившие простор для творчества на родном языке, за пять десятилетий создали современную литературу, темы которой тесно переплетались с историческими и социальными изменениями того времени. В этой литературе тайваньское общество предстает как вполне свободное и открытое для смелых идей.

После 1949 г. вместе с правительством партии Гоминьдан и ее армией на Тайвань прибыли некоторые крупные фигуры китайской интеллектуальной элиты: Ху Ши, Лян Шумин, У Чжихуй, Лян Шицю, новеллисты Чжу Синин, Сыма Чжунъюань, Дуань Цайхуа, поэты Ло Фу, Ло Мэнь, Я Сянь, Гуань Гуань и многие другие. Эти талантливые люди имели естественную страсть к литературе и потребность в чтении как в самообучении на этапе их неприкаянного существования. Затем через написание своих работ они нашли новые корни на тайваньской земле. Чжу Синин прославился новеллами «Расплавленное железо», «Человек, который плавит золото», «Волк», «Рассвет» и «Демон засухи». Сыма Чжунюань стал известным благодаря новеллам «Пустошь» и «Песчаная буря», а также многочисленными сельскими сказками с мистическими сюжетами, написанными великолепным языком. Это первое поколение работ, которое повлияло на многих последующих авторов и заслуживает особой страницы в истории тайваньской литературы. Об этих авторах более подробно пишет в своей статье «Тайваньская литература в 1945-1999 гг.» Чжи Панъюань (Сборник статей “Chinese Literature in the Second Half of a Modern Century”). Также автор статьи указывает, что большинство произведений данного периода имели антикоммунистическую направленность.

Желоховцев пишет, что в мае 1950 г. на Первом конгрессе Общегосударственного союза деятелей литературы и искусства была провозглашена линия на «изображение агонии гражданской войны и обличение коммунистической тирании». Из произведений этого направления наибольшее воздействие на читателей оказали «Янгэ» («Хоровод») и «Чиди чжи лянь» («Голая земля») шанхайской писательницы, покинувшей КНР в 1952 году, - Чжан Ай-лин. В «Хороводе» рассказывается о судьбе интеллигента, который ждал от революции добра, но погиб во время первой же массовой политической кампании. Книги Чжан Ай-лин печатались в Гонконге и на Тайване, но сама писательница переехала в США.

В 50-60-е годы получила распространение ностальгическая «литература воспоминаний» (乡愁文学). Облик страны и ее недавнего прошлого воссоздавался писателями и особенно писательницами с грустью и любовью, нередко идеализированно. Таковы повести начала 60-х «Чэн нань цзю ши» («Былые дни в южном предместье») Линь Хайин, «Мэн хуй Цинхэ» («Мечты возвращают в Цинхэ») Юй Лихуа, «Шицюй ды цзинлинцзы» («Затерявшийся колокольчик») Не Хуалин.

На Тайване популярен писатель Бай Сяньюн (род. 1937), который с 1963 г. живет и работает в США. В 1961 г. он основал на Тайване журнал «Сяньдай вэньсюэ» («Современная литература»), ставший органом писателей, осваивавших литературный опыт Запада. Чжи Панъюань пишет: «В честь открытия журнала его издатели (друзья и последователи Бай Сяньюна) выразили свои взгляды: «Мы бы не хотели провести свои дни в тени гнетущего образа мыслей о том, какими мы были. Мы должны признать нашу отсталость. В сфере новой литературы мы - лишь бесплодное пространство. Мы верим в то, что старые художественные формы и стили уже не эффективны для выражения наших художественных мыслей в современном обществе. Таким образом, мы решили экспериментировать, искать и создавать новые художественные формы и стили. Мы уважаем традиции, но это не значит, что мы должны слепо имитировать их или неистово искоренять. Лишь ввиду необходимости, мы собираемся предпринять некоторые конструктивные изменения»». Таким образом, они хотели отойти от антикоммунистической литературы и создать новые формы и образы для литературы современной. Журнал имел пятьдесят два выпуска, открыл и воспитал таких писателей как Ван Вэньсин, Чэнь Инчжэнь, Ван Чжэньхэ, Хуан Чуньмин, Чэнь Жоси, Оуян Цзы, Ши Шуцин и Линь Хуайминь, каждый из которых внес вклад в развитие тайваньской литературы.

В сборнике рассказов Бай Сянъюна «Тайбэй жэнь» («Тайбэйцы», 1971) реалистическая манера письма сочетается с использованием изобразительных средств традиционного китайского романа. Уехав в США, он стал писать о жизни китайцев в Америке. В самом крупном своем произведении, романе «Нецзы» («Грешники», 1983), он вернулся к тайбэйской тематике. Роман был хорошо принят публикой, но скорее как «литература воспоминаний», на этот раз довольно мрачных.

В 70-е годы возникло новое течение: «литература родных мест» (сянту вэньсюэ), об особенностях которого будет более подробно рассказано во второй главе данной работы. В западной критической литературе по отношению к «литературе родных мест» используется термин “nativist literature” (пер. нативисткая литература, нативизм), который также будет рассмотрен во второй главе.

Чжи Панъюань указывает, что тайваньский нативизм начался с произведения Лай Хэ «Весы». В своих «Хрониках тайваньской литературы» пионер тайваньской литературы и историк Е Шитао посвящает целую главу тайваньской народной и нативистской литературе. Он упоминает, что около 1930 года тайваньские мыслители уже начали писать работы в направлении нативизм. Пэн Жуйцзинь в своей книге «Сорок лет Нового литературного движения в Тайване» также отмечает сильное влияние на авторов этого периода Движение за новую тайваньскую литературу (Тайвань синь вэньсюэ юньдун).

Писатели этого направления пишут о «маленьких людях» хорошо знакомой им тайваньской глубинки. Таковы повести «Ло» («Гонг») Хуан Чунмина и «Игэ няньциндэ сянся ишан» («Молодой врач в деревне») Ван То, роман Ван Чжэньхэ «Мэйжэньту» («Красавицы»). В 90-е появилось течение бэньтухуа (букв. «укоренение»).

Писателем, который смог по-настоящему передать колорит тайваньского реализма и совершенствовал приемы китайского литературного языка, стал Хуан Чуньмин, автор произведений «Кимвал», «Большая игрушка моего сына» и других новелл с народными характерами. В ранних работах Чэнь Инчжэня, коротких новеллах «Клан генералов», «Первое поручение», «Зеленая перелетная птица», а также новеллах Ван Чжэньхэ «Повозка с приданым» в яркой реалистической манере рисуется портрет положительных и отрицательных героев ушедших дней.

Немного позже появляются такие работы как «Сайонара! До свидания!» Хуан Чуньмина, «Вкус яблок» и «Сяо Линь едет в Тайбэй» Ван Чжэньхэ, где описывается жизненный опыт сельских жителей, перебравшихся в большие города. Эти произведения написаны в насмешливой манере, однако между строк в них сквозят сочувственные ноты. Другой представитель нативизма Чжэн Цинвэнь в спокойной реалистичной манере рисует многочисленные портреты типичных персонажей повседневности. Его работы – это «Огромная тень», «Трехногая лошадь», «Последний джентльмен» и др. Новеллы Ци Дэншэна, Ян Цинчу, Ван То, Хун Синфу и Сун Цзэлая по-своему уникальны и также обогатили тайваньскую литературу. Эти зрелые, острые произведения рисуют картину разных сторон человеческой жизни тайваньского общества.

Сторонники «литературы родных мест» ратуют за «самобытную тайваньскую культуру», включающую в себя произведения уроженцев Тайваня китайской национальности, написанные на тайваньском диалекте. Это течение носит явно выраженный политический (сепаратистский) характер. Возникновение литературных течений с очевидной политической и социальной окраской стало возможным после произошедшей в начале 80-х демократизации общественной жизни на острове.

О нативисткой литературе в Тайване написано немало трудов зарубежных авторов. В сборнике критических статей “Chinese Literature In the Secon Half of a Modern century” под редакцией известных западных литературоведов исследователей тайваньского происхождения Чжи Панъюаня и Дэвида Вана издательства Indiana University Press опубликованы статьи, в которых подробно описана история, представители и характерные особенности этого течение (статьи “ Beyond Nativist Realism”Taiwan Fiction in the 1970s and 1980s Ян Чао стр. 96, и “Taiwan Literature, 1945–1999” Чжи Панъюаня стр. 14). О преобразованиях литературы поиска корней в произведениях современных тайваньских авторов 90-х годов пишет исследователь Линь Яофу в своей статье «Language as Politics: The Metamorphosis of Nativism in Recent Taiwan Literature » (Линь Яофу журнал Modern Chinese Literature Vol. 6, No. 1/2, SPECIAL ISSUE ON CONTEMPORARY CHINESE FICTION FROM TAIWAN (Spring/Fall, 1992), pp. 7-22). В своей диссертации “Writing Taiwan: A Study of Taiwan’s Nativist Literature” (WRITING TAIWAN: A STUDY OF TAIWAN’S NATIVIST LITERATURE YU-LIN LEE, ATHENS, GEORGIA 2003), исследовательница доктор философских наук Ли Юйлинь поднимает проблему самоидентификации тайваньцев и рассматривает появление нативистской литературы как плод исторического развития Тайваня.

Развиваясь от антикоммунистической пропаганды в 50-е годы, через модернистское литературное движение и "литературу родной земли" в 60-е и 70-е годы к современным течениям, отражающим плюрализм мнений и ориентированных на рынок массовой культуры, тайваньская литература отражает широту социально-политических изменений, происходящих в обществе. Модернизм и нативизм считаются оппозиционными явлениями. Этой теме посвящена книга “ Modernism and the Nativist Resistance: Contemporary Chinese Fiction from Taiwan» западной исследовательницы тайваньского происхождения Чжан Суншэн, которая рассматривает литературные течения в художественной литературе Тайваня последних сорока лет и исследует традиции литературного модернизма, его соперничество с «литературой поиска корней» и его непростые отношения с китайской политикой и культурой.

Поскольку модернисты перенимали литературные концепции, развившиеся в западном капиталистическом обществе, они тем самым стремились и к идеологической трансформации тайваньского общества.
По разным причинам, но оба движения просуществовали в Тайваньской литературе недолго. В конце 70-х - в начале 80-х гг. влияние как модернистов, так и нативистов на литературу резко снизилось. На смену стала приходить постмодернистская и урбанистическая литература.

Желоховцев отмечает, что на Тайване создается и массовая литература. Это подтверждают статьи русскоязычного электронного вестника «Тайваньская панорама» - «На пути к национальной литературе» (Автор:Пэт Гао / Дата публикации:07/01/20030) и «Литература для масс» (Автор:Пэт Гао / Дата публикации:01/01/2006)

Она связана в первую очередь с тем, что множество писателей стали творить в старых жанрах, а именно в жанре 武侠小说 – рыцарский роман. Например, в этом жанре создал 14 авантюрных романов известный писатель Цзинь Юн. Действие разворачивается в эпохах от Сун до Цинь, произведениям характерны крутые повороты сюжета, чудеса. Герои романов – люди образованные, с чувством долга. (Тайваньская панорама «Пройдемте вместе дорогами странствий — Научный взгляд на творчество Цзинь Юна» Автор:Тэн Шу-фэнь / Перевод: Е. Савлова / Дата публикации:03/01/1999)

Многие классические и современные произведения выкладываются в интернете и экранизируются в целях популяризации тайваньской литературы. И подобно тому как телевидение доносит до зрителей литературные произведения в новой форме, другие современные технологии влияют на процесс создания литературных произведений. Электронные доски объявлений и онлайновые сети дают поколению, приросшему к компьютерам, новые возможности для публикаций, и материалы, вывешенные на сайтах, порой приобретают большую популярность, чем печатный текст. Новые технологии способствуют созданию массовых, более доступных читателям произведений.

Экранизируется не только массовая литература, но и классика современности. В 2002 году сериал «Воловьи дроги с приданым», который был снят по мотивам одноимённого романа Ван Чжэнь-хэ, написанного на разговорном языке, был признан лучшим телесериалом на Азиатском телевизионном фестивале. В 2005 году «Песок в волнах» получил престижную тайваньскую награду «Золотой колокол» как лучший драматический телесериал. Общественное телевидение тоже создало несколько экранизаций классических тайваньских романов – таких как «Холодная ночь» Ли Цяо, в которых описывается борьба ранних поселенцев хакка за новую жизнь на Тайване в суровых условиях былых времён.

Тайваньцы также открыли для себя такое явление как онлайн романы. В марте 1998 года Цай Чжихэн, докторант Института гидротехники в Государственном университете Чэнгун, начал писать повесть в Интернете. Он помещал 34 её выпуска в электронном вестнике университета на протяжении десяти недель. Эта повесть, «Первый интимный контакт», моментально облетела студенческое сообщество и попала к китаеязычным читателям за рубежом. Успех этого виртуального текста привлёк внимание издателей, и некоторое время спустя была опубликована его бумажная версия. В следующем году роман стал бестселлером на Тайване и в Китае. Вслед за ним такие писатели, как Хияу (Тэн Цзиншу), Фумицзян и Гидденс (Цзю ба дао) (таковы их литературные псевдонимы), приобрели известность в мире виртуальных изданий, после чего их заметили традиционные издательства, выпустившие их книги.

Нельзя не затронуть тему популяризации тайваньской литературы не только в самом Тайване, но также в России и за рубежом. В 1972 году Тайвань вышел из ООН и в какой-то мере был изолирован от других стран. Однако в этот же период появилась организация, играющая большую роль в распространении и популяризации литературы тайваньских авторов. Это журнал «The Chinese PEN», который стал своеобразным мостом литературных связей Тайваня с миром. Это единственное периодическое издание на Тайване, которое регулярно публикует переводы произведений тайваньской прозы и поэзии.

Также в 1996 году Фонд Цзян Цзин-го для международного научного обмена дал мощный толчок популяризации тайваньской литературы, начав спонсировать публикации английских переводов тайваньской прозы и поэзии ХХ века в издательстве Колумбийского университета – респектабельном академическом издательстве Нью-Йорка. Например, «Записки одинокого» Чжу Тянь-вэня, одним из переводчиков которых был Х. Голдблатт, попали в «Список примечательных книг 1999 года» газеты «New York Times», а газета «Los Angeles Times» включила их в свой «Список лучших книг 1999 года». Еще одна книга в этой серии – «Трехногая лошадь» Чжэн Цин-вэня – получила Литературную премию Кирияма для Тихоокеанского региона в том же 1999 году. (Тайваньская панорама «Литературный диалог с миром» Автор:Оскар Чжун /Дата публикации:07/01/2003)

Одним из самых известных исследователей тайваньской литературы на Западе является профессор университета Колумбия и Гарвардского университета в области изучения Восточноазиатских языков и культур, в частности китайской литературы Дэвид Ван. Ему принадлежит работа “Writing Taiwan: A New Literary History”, которая является полномасштабным исследованием современной тайваньской литературы с 30-х годов двадцатого столетия по 90-е годы. Также в соавторстве с другими исследователями им выпущены такие сборники как 《如此繁華：王德威自選集》(“Urban Splendor: Selected Writings of Wang Der-wei”) сборник эссе на китайском языке об истории современных литературных произведения в Гонгконге, Шанхае и Тайбэе, сборник критических статей “Chinese Literature History in the Secon Half of a Modern Century” о литературе материкового Китая, Тайваня и Гонгконга, информация из которых активно использовалась в данной работе.

Огромный вклад в перевод тайваньской литературы на английский язык внес выдающийся американский синолог и переводчик, специалист в области современной китайской литературы, профессор Говард Голдблатт. Голдблатт широко известен на Западе благодаря своим многочисленным переводам современной прозы и академическим публикациям. Им переведены такие произведения современных тайваньских авторов как “ The Old Capital Чжу Тяньсиня”, “Notes of a Desolate Man” Чжу Тяньвэня, “Rose, Rose, I Love You” известного представителя нативизма Ван Чжэньхэ, “The Taste of Apples” Хуан Чуньмина и многие другие.

Несмотря на укрепление литературных связей Тайваня с остальным миром, многие в издательском бизнесе полагают, что предстоит еще немало сделать в плане литературной глобализации острова.

Тайваньская проза практически неизвестна в России – переводов ее на русский язык крайне мало. В популяризации тайваньской литературы на просторах интернета помощником выступает издание «[ru]: San Wen. Современная литература Китая», на сайте которого можно найти статьи молодых исследователей-китаистов на тему тайваньской литературы, а также переводы произведений тайваньских авторов на русский язык (например, Наталья Дойникова, Сань Мао «Свадебные записки»).

2.1 Нативизм в тайваньской литературе

Говоря о нативистском течении в литературе Тайваня, которое будет предметом исследования в данной части работы, сначала нужно оттолкнуться от самого понятия нативизм и от того, какие определения даются данному явлению. Существуют разные трактовки этого термина.

Нативизм от латинского nativus – врожденный, прирожденный, в философии – концепция, утверждающая, что человеку присущи независимые от опыта врожденные идеи (категории мышления), с помощью которых он познает мир.

Нативизм – это философско-психологическая ориентация, согласно которой мышление и поведение человека определяются, прежде всего, врожденными генетическими, а не приобретенными в опыте внешними факторами.

Третье определение нативизма – это политика и практика, проводящиеся в интересах коренного населения, направленные на сохранение и защиту его собственной культуры и элиминацию элементов чужой культуры. [http://dic.academic.ru/contents.nsf/socio/]

Исходя из этих определений, данных в энциклопедии социологии, мы видим, что термин нативизм так или иначе связан с понятиями врожденности, аутентичной национальной культуры.

Ярким примером отражения нативизма в мировой литературе является романтический нативизм в американской литературе, о котором подробно пишет в своей статье «Американская литература. Романтический нативизм и романтический гуманизм» Е.В. Староверова.

В США нативистская литература стала последовательницей романтической литературы. Автор статьи пишет, что на протяжении своего развития романтизм в США претерпевал определенную эволюцию. С начала 20-х годов XIX века писатели-романтики выступили как зачинатели самобытной американской литературы, которая была насущной потребностью только что сложившегося самосознания нации. Они ставили перед собой такие задачи как художественное и философское освоение Америки — ее природы, истории, нравов, социальных отношений — дело, частично начатое поэтами и прозаиками конца XVIII—начала XIX века, предтечами американских романтиков, такими, как Ф. Френо, Х. Г. Брэкенридж, Ч. Брокден Браун.

В это время движение за освоение национального достояния, определяемое сейчас как романтический нативизм (от англ. "native" — "родной", "национальный"), получило невиданный прежде размах. Романтики с невиданным энтузиазмом предались исследованию своей родной страны, где ничего еще не было осмыслено, а многое просто неизведанно.
[Источник: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/staroverova-amerikanskaya-literatura/romanticheskij-nativizm.htm]

Что касается нативизма в тайваньской литературе, данный термин еще не принят по отношению к ней в отечественной синологии, однако авторы статей называют подобную литературу – «литературой поиска корней». В статье "Культура Тайваня" Е.Б.Поршнев называет такую литературу "литературой родной земли", "литературой воспоминаний". Вот что пишет по поводу данного литературного течения А. Н. Желоховцев в своей статье «Современная китайская литература».

В 70-е годы возникло течение «литература родных мест» (сянту вэньсюэ 鄉土文學). Писатели этого направления пишут о «маленьких людях» хорошо знакомой им тайваньской глубинки. Таковы повести «Ло» («Гонг») Хуан Чун-мина и «Игэ няньциндэ сянся ишан» («Молодой врач в деревне») Ван То, роман Ван Чжэнь-хэ «Мэйжэньту» («Красавицы»). В 90-е появилось течение бэньтухуа (букв. «укоренение»). Его сторонники ратуют за «самобытную тайваньскую культуру», включающую в себя произведения уроженцев Тайваня китайской национальности, написанные на тайваньском диалекте. Это течение носит явно выраженный сепаратистский характер. Возникновение литературных течений с очевидной политической и социальной окраской стало возможным после произошедшей в начале 80-х демократизации общественной жизни на острове. [Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 –. Т. 3. Литература. Язык и письменность / ред. М.Л.Титаренко и др. – 2008. – 855 с. С. 167-175.]

Из этого следует, что в контрасте с романтическим нативизмом американской литературы, нативизм в Тайване – это ничто иное как попытка народа доказать свою самобытность, в очень непростой сложившейся политической обстановке, это поиск корней, отраженный в произведениях тайваньских авторов с 70х по 90-е годы прошлого столетия. (почему только в этот период?)

Мы можем видеть всю широту социально-политических изменений, происходящих в тайваньском обществе через развитие литературы от антикоммунистической в 50х годах, переход к модернизму и «литературе родной земли» в 60-е -70-е годы и приход к современным течениям и массовой литературе в конце 20 столетия.

Нужно отметить, что направление «литературы поиска корней» и модернистское движение были «оппозиционными» направлениями. Поскольку модернисты перенимали литературные концепции, развившиеся в западном капиталистическом обществе, они тем самым стремились и к идеологической трансформации тайваньского общества. Пропагандируя такие буржуазные ценности, как индивидуализм, либерализм и рационализм, они стремились скорректировать существовавшие в недрах традиционной системы ценностей угнетающие их социальные отношения. В противоположность модернистам, движение "литературы родной земли" использовало литературу в качестве призыва к возвращению традиционного социально-политического устройства и имело антигегемонистскую направленность. [http://www.slivamei.narod.ru/simple-13.html Литература Тайваня после 1949 года. Статья опубликована на информационном правительственном сайте Тайваня: www.gio.gov.tw/taiwan-website/5-gp/yearbook]

История появления и развития тайваньского нативизма подробно описана в англоязычных изданиях и изучалась многими западными литературоведами, в том числе и тайваньского происхождения, такими как Ван Дэвэй (“Writing Taiwan: A New Literary History”), Чи Панюань (статья “Taiwan Literature, 1945–1999 в сборнике “Chinese Literature in the Secon Half of a Modern Century. A Critical Survey” под редакцией Ван Дэвэя) Ян Чао (статья “Beyond “Nativist Realism” Taiwan Fiction in the 1970s and 1980s” в сборнике “Chinese Literature in the Secon Half of a Modern Century. A Critical Survey” под редакцией Ван Дэвэя), Чжан Суншэн (“Modernism and the Nativist Resistance: Contemporary Chinese Fiction from Taiwan”), Ли Юйлинь (диссертация “Writing Taiwan: A Study Of Taiwan’s Nativist Literature”) и др.

Дословно «литература поиска корней» (сянту вэньсюэ) переводится с китайского языка как «литература земли малой родины». Западные исследователи определяют нативистскую литературу Тайваня как реалистическую литературу, повествующую о жизни тайваньцев, рисующую картины местного общества и происходящих в нем событий. [Lin Shuzhen (林淑贞). "The Demarcation and Genre Variation of Taiwanese Literature (台湾文学的界定与流变)." In Taiwanese Literature (台湾文学), edited by Lin Shuzhen, Lin Wenbao, Lin Suwen, Zhou Qinhua, Zhang Tangqi, and Chen Xinyuan (林文宝, 林淑贞, 林素纹, 周庆华, 张堂锜, 陈信元). Chap. 1. Taipei: Wan Juan Lou (万卷楼), 2001.]

Рассказы и повести, созданные в традиции нативизма, обычно рассказывают о борьбе за существование и проблемах самоопределения тайваньского народа. Произведения зачастую отражают жизненный опыт самих авторов и их мировоззрение. [Weng Shengfeng (翁圣峰). "Taiwan Nativist Literature." Encyclopedia of Taiwan, Council for Cultural Affairs. Accessed on 17 Sep 2012.]

Тайваньская нативистская литература берет свое начало в Новом Литературном Движении Тайваня (台灣新文學運動 тайвань синь вэньсюэ юньдун) начавшемся в 1920-е годы. С тех пор тайваньская литература в своем основном потоке стала постепенно отходить от классического наследия и усваивать разговорный язык и идеалы ответственности перед обществом по образцу новой китайской литературы, рожденной Движением 4 мая 1919 года. Однако по мере укрепления японского колониального режима, кульминацией которого стало движение Коминка – начатая в 1937 году интенсивная японизация тайваньского общества, китайские культурные образцы уступили место японским или западным в японской редакции. Японский язык стал главным языком местной литературы.

Когда правительство Гоминьдана перебазировалось на Тайвань в 1949 году, статус официального получил нормативный китайский язык. Вследствие языкового барьера и неблагоприятной политической атмосферы местные писатели были в основном обречены на молчание, и на послевоенной тайваньской литературной сцене господствовали писатели, прибывшие на остров с континента. [Тайваньская панорама. На пути к национальной литературе. Автор:Пэт Гао / Фото: Чжан Су-цин Дата публикации:07/01/2003]

Возрождение интереса к местной литературе и истории относится к 70-м годам прошлого столетия. В 1974 году репринтное издание серии рассказов под общим названием «Разносчик газет», которую Ян Куй (1905–1985) опубликовал четырьмя десятилетиями ранее по-японски в местной газете и за которую получил японскую литературную премию, пробудило интерес тайваньских писателей и интеллектуалов к периоду японского колониального правления (1895–1945). Именно в это время нарождавшееся осознание местных литературных традиций сопровождалось призывом вернуться к корням и развивать социально отзывчивую литературу. Позднее, примерно в одно время с отменой военного положения в 1987 году, в кругах специалистов в области китайской литературы стали разгораться дискуссии о своеобразии тайваньских литературных традиций. Именно этот этап и стал этапом возвращения «литературы поиска корней». [Тайваньская панорама. На пути к национальной литературе. Автор:Пэт Гао / Фото: Чжан Су-цин Дата публикации:07/01/2003]

Нельзя говорит о том, что современная тайваньская литература с течением времени совершенно отошла от темы поиска корней. И это естественно, ведь политический вопрос о независимости Тайваня как отдельного государства стоит так же остро, как и прежде.

В Тайване затрагивается уже не только тема самобытности основного китаеязычного населения, но и самых древних поселенцев, коренных жителей Тайваня. В условиях отсутствия письменности, мифы, сказания и фольклор аборигенов передавались из поколения в поколение в устной форме. Сегодня правительство признает существующими одиннадцать коренных народностей, общая численность которых составляет около 400000 человек, менее 2% населения Тайваня. Кроме того, некоторые потомки народностей, обитавших на равнинах и считающихся полностью ассимилированными китайцами, стремятся восстановить свою этническую идентичность. [Тайваньская панорама. На пути к национальной литературе. Автор:Пэт Гао / Фото: Чжан Су-цин Дата публикации:07/01/2003]

Например, одним из самых выдающихся писателей-аборигенов современности признан Сяман Рапонган, который является настоящим летописцем жизни своего народа. «Моя цель – рассказать о жизни народа тао на Лань-юе. Я хочу поведать миру об их труде, который не измеряется деньгами», – пишет он в своей книге «Очарованный немилостивым морем». Другие опубликованные им книги озаглавлены «Легенды бухты Бадай», «Память волн» и «Лица моряков». В этих книгах нарисована яркая картина быта людей тао и его связи с морем. [Тайваньская панорама. В поисках корней Зои Чэн/Фото: Чжан Су-цин Дата публикации:07/01/2007]

Другой немаловажный фактор на пути становления тайваньской литературы как национальной – это включение ее в программу образования. Лишь немногие университеты, даже на самом острове, дают полный курс тайваньской литературы.

Цзэн Гуй-хай, президент Тайваньского ПЕН-центра – организации, основанной в 1987 году писателями, которые прочно отождествляют себя с островом, провел исследование и обнаружил, что в учебниках по литературе для средних школ старшей ступени почти не затрагиваются темы и жанры тайваньской литературы. Он призывает к выработке общенационального представления о литературе, в котором нашлось бы место для всех этнических и культурных групп Тайваня. [Тайваньская панорама. На пути к национальной литературе. Автор:Пэт Гао / Фото: Чжан Су-цин Дата публикации:07/01/2003]

В подтверждение желания о формировании национальной литературы Тайваня, в 2003 году в Тайнане, в ценном с точки зрения истории и архитектуры здании, построенном в 1916 году, был открыт Национальный музей тайваньской литературы - первый музей страны, посвященный литературному искусству. Там представлены экспонаты, связанные с именами выдающихся тайваньских авторов современности, таких как Лай Хэ (1894–1943), которого считают основоположником современной тайваньской литературы, Чжун Ли-хэ (1915–1960), крупнейшего литератора из ханьской этнической группы хакка, который писал о повседневном укладе и тяготах деревенской жизни и многих других. Есть и отдельные музеи, посвященные этим писателям и служащие вместе с тем центрами местной литературной деятельности, расположены на их родине – в городе Чжанхуа и уезде Гаосюн. [Тайваньская панорама. На пути к национальной литературе. Автор:Пэт Гао / Фото: Чжан Су-цин Дата публикации:07/01/2003]

Подводя итог, необходимо подчеркнуть важность нативистской литературы Тайваня, или «литературы поиска корней», и как исторического этапа становления национальной литературы Тайваня, и как актуального, активно развивающегося и принимающего новые формы литературного направления.

2.2 Раскрытие своеобразия тайваньской нативисткой литературы через анализ текста произведения.

Личным вкладом в исследование данной темы является перевод с китайского языка и анализ рассказа известного представителя «литературы поиска корней» тайваньского автора Хуан Чуньмина «Рыба».

Данный автор упоминается как яркий представитель тайваньской «литературы поиска корней» как в отечественных, так и зарубежных источниках. Как уже упоминалось выше, главной тематикой произведений этого направления стала социальная и психологическая проблематика миграции населения из сельской местности в города, а сценой служила деревня. Как пишет выдающийся американский синолог и переводчик, специалист в области современной китайской литературы, профессор Говард Голдблатт в своей статье “Modern Chinese Literature”, опубликованной в Encyclopaedia Britannic a: « Представителем этой натуралистической школы был Хуан Чунмин («Старый кот утонул», 1980), который вскоре перешел в националистическую литературной школу, что обусловлено современной политической ситуацией на Тайване». [http://sanwen.ru/2011/12/21/govard-goldblatt-i-sovremennaya-kita/]

А. Н. Желоховцев так же упоминает Хуан Чуньмина в своей статье «Совеременная китайская литература», говоря о том, что в повести «Игэ няньциндэ сянся ишэн» («Молодой врач в деревне») автор пишет о «маленьких людях» тайваньской глубинки.

Хуан Чуньмин родился в Илане, Тайвань в 1935 году. Он начал высшее образование в колледже в Тайбэе, но после нескольких переездов закончил Национальный Пиндунский Университет Образования на юге Тайваня. Хуан является очень разносторонним писателем, однако, в первую очередь, он известный автор коротких повестей. На протяжении 1960-х годов Хуан являлся приверженцем направления «литературы поиска корней», он написал немало произведений о жизни простых тайваньских людей, однако более поздние его работы уже относятся к урбанистической литературе и обращают внимание на городскую культуру и жизнь в расширяющейся городской среде Тайваня.

Как пишет сам автор во вступлении к сборнику своих рассказов, в ранние годы творчества на него повлияли такие авторы и произведения как «Старик и море» и «Убийцы» Эрнеста Хэмингуэя, «Том Сойер» и «Приключения Геккельберри Финна» Марка Твена, «Роза для Эмили» и «Медведь» Уильяма Фолкнера и другая американская литература. Также сильное влияние на автора оказали рассказы Чехова в переводе выдающегося писателя Шэн Цунвэня. [Author's preface to the collection of English language translations of stories, The Taste of Apples, pp. xiv-xv.]

Хуан Чуньмин является лауреатом Всемирной литературной премии Синъюня, основным критерием которой является разделение авторами произведений и распространение ими основных принципов доброты и гармоничного общества. [http://sanwen.ru/2014/04/01/otkrylsya-priem-rabot-dlya-iv-vsemirnojj-literaturnojj-premii-sinyunya/]

Многие повести и рассказы Хуан Чуньмина были экранизированы. Самые известные из них – это “Tha Sandwich Man”, экранизация повести «Большая кукла моего сына» (Эрцзы дэ да ваньоу) 1983 года, «Горький вкус яблок» (Пинго дэ цзывэй) произведение, в котором описан экономический бум через историю крестьянской семьи, попавшей в средний класс, после того как отец семейства получает компенсацию от травмировавшего его американского военного. В 1983 году была экранизирована лирическая повесть «Дни наблюдения за морем» (Кань хай дэ жицзы), а повесть «Сайонара, до свидания», экранизированная в 1985, высмеивает японских бизнесменов. [http://contemporary_chinese_culture.academic.ru/ Encyclopedia of contemporary Chinese culture. Compiled by EdwART. 2011.]

Самых известный сборник рассказов автора «Вкус яблок», написанный в 60-е, 70-е годы был переведен известным синологом и переводчиком Говардом Голдблаттом на английский язык. Последнее издание было опубликовано издательством университета Колумбии в 2001 году. [The Taste of Apples. Trans. Howard Goldblatt. New York: Columbia University Press [includes: ‘The Fish’, ‘The Drowning of an Old Cat’, ‘His Son’s Big Doll’, The Gong’, ‘Ringworms’, ‘The Taste of Apples’, ‘Xiaoqi’s Cap’, ‘The Two Sign Painters’ and ‘Sayonara. Zaijian’]

Именно из этого сборника мной и был выбран рассказ «Рыба» для раскрытия своеобразия нативизма через анализ текста. Это произведение я перевела с китайского языка (оригинальный текст см. приложение 1).

Этот небольшой рассказ повествует об отношениях двух героев: старика, живущего в горах, и его внука-подростка, который учится столярному делу в городе.

Композиционную основу рассказа составляет диалог, участниками которого являются мальчик и старик. Их диалогическая речь занимает б о льшую часть повествования, именно через нее раскрывается характер героев. Диалог является своеобразной историей взаимоотношений героев, помогает создать картину их жизни, дает представление о времени и пространстве произведения. Мы почти не видим слов автора. Он описывает лишь окружение героев, но не дает оценки их действиям, побуждая читателя к собственным размышлениям.

Время и пространство произведения тоже имеют свои особенности.

Во-первых, время повествования повернуто вспять. Сначала мы узнаем о мальчике, который радостно везет рыбу домой, затем знакомимся с предысторией его возвращения домой и в конце снова возвращаемся к настоящему моменту.

Кроме диалога внешнего, в рассказе присутствует и внутренний диалог мальчика. В начале произведения счастливый А-Цан ведет беседу сам с собой:

«Ты сказал мне принести рыбу в следующий раз, когда я поеду домой, дедушка. Так вот, я принес скумбрию!» - радостно кричал А-Цан сам себе, оставляя позади маленький город на своем расшатанном велосипеде.

В тот момент, когда он увидит дедушку, он поднимет рыбу высоко над головой и скажет: «Ну, что? У меня хорошая память, не правда ли? Я привез рыбу домой!»

С помощью внутреннего диалога автор рисует нам психологический и эмоциональный портрет подростка, которого переполняет радость. Здесь впервые появляется важная деталь, отраженная автором в названии – рыба.

Говоря о соотнесении реального исторического времени и пространства со временем и пространством произведения, мы не можем точно сказать, к какому историческому периоду относятся события, но можем предположить, что это вторая половина двадцатого столетия. Мальчик из горной деревушки отправлен в город на обучение ремеслу. Именно к 60-м-70-м годам относится начало урбанизации населения и массовый переезд в города. Транспорт еще не так развит, дедушка пешком провожает мальчика до автобусной остановки. Можно отметить и то, что рыба, которую купил А-Цан, завернута даже не в бумагу, а в лист растения, что тоже помогает нам понять, что события достаточно далеки от современности.

«Приготовленная скумбрия, завернутая в лист таро, висела на руле и сильно раскачивалась при движении велосипеда».

«После того как они прошли мимо зарослей акации, издалека уже был виден знак автобусной остановки в Питоу».

В рассказе упоминается реальное географическое название – Питоу. Это небольшой район в сельской местности. Все художественное пространство представлено автором через оппозицию: есть мир равнины, города, и есть мир гор, отдаленных селений.

Через диалог героев мы узнаем, что равнина и город – это место возможностей. Там работают, обучаются ремеслу, чего нельзя сделать в горах. Однако при этом равнина – мир жестокий и безнравственный, жертвами этой безнравственности становятся и старик, и его внук.

«Мне осталось еще полтора года, - А-Цан вздохнул. - Иногда мне кажется, что я проведу там всю свою жизнь и никогда не закончу».

«Кто же здесь в горах не задолжал людям с равнины?»

-Ты наедаешься?

Ответа не последовало.

-Они тебя бьют?

Молчание.

-В чем дело? Почему ты молчишь?

Мальчик опустил голову и пытался сдержать слезы.

-Тяжело тебе живется?

-Что же тут поделаешь? Они заставляют меня делать практически всю работу в хозяйском доме, даже стирать детские подгузники…

Хотя все действие рассказа происходит в горах, из разговора мальчика и старика у нас складывается картина о жизни в городе. У мальчика в горах остаются дедушка и младшие брат и сестра, за которых он волей неволей должен нести ответственность. Хотя в городе над ним издеваются, бьют, недокармливают, старик призывает внука к терпению, ведь только на него вся надежда.

- Это не имеет значения. Ты ведь уже давно с этим стерпелся, правда?

- Ты сказал, что я должен.

- Ну, значит, ты все делаешь правильно. Ты должен подавать хороший пример своим брату и сестре.

Старик ласково добавил:

- Но пока что, тебе нужно стерпеть все, с чем бы ты ни столкнулся. Ты ведь об этом знаешь?

- Я знаю. Я должен быть терпеливым.

Мальчик мечтает о времени, когда он закончит обучение и сможет позволить купить своим родным рыбу, которую так не просто достать людям с гор, обменять дедушкиных козлов на инструменты и стать настоящим столяром. Здесь четко прослеживается характерная для нативистской литературы тема возвращения домой. Несмотря на все возможности города, мальчик все же стремится назад в горы.

«Пока он ехал, он представлял лица брата и сестры с широко раскрытыми глазами, когда они увидят скумбрию, и он почти видел концы дрожащих палочек дедушки, тянущихся за кусочками рыбы. «Дедушка, я стану столяром через два месяца!»»

-Куда ты спешишь? Дедушка об этом позаботится. Я обменяю на равнине двух наших козлов на одну козу, и мы сможем начать.

-Тебе лучше поспешить, потому что я стану столяром уже очень скоро!

Автор описывает жизнь ничем не примечательных, «маленьких людей». Их мир – мир гор лишен возможностей, люди там живут бедно и многое не могут себе позволить. Но при этом горцы более чистые и нравственные люди, чем городские жители.

Ярким примером морального контраста жителей города и села выступает рассказ дедушки о покупке рыбы. Несмотря на все мольбы старика не обманывать и не наживаться на простом человеке, торговка рыбой все же обвешивает его. Этот обман, невозможность за собственные деньги купить то, что причитается, – настоящее потрясение для бесхитростного деревенского человека. Он долго переживает по поводу случившегося. Именно поэтому, когда А-Цан сообщает деду о том, что он уронил рыбу, боль пережитого снова возвращается к старику.

- Поэтому я бродил по рядам, смотрел на рыбу и пытался найти среди торговцев честное лицо. В конце концов, я остановился перед прилавком, на котором продавали скумбрию, и показал на одну из них. Я повторил торговке несколько раз, чтобы она не обвешивал меня и не наживалась на старике. Она все время повторял мне, чтобы я не беспокоился, поэтому я купил скумбрию весом в три цзиня (прим. мера веса). Но когда я вернулся домой и взвесил ее, она оказалась на полтора цзиня легче!

Старик нахмурил брови.

-Я мог бы купить скумбрию в три цзиня весом на деньги, которые я выручил за мешок сладкого картофеля…

-Ты собирался украсть ее?

-Что за вздор! - Старик выпрямился. - Этого ни в коем случае нельзя делать. Я никогда бы не смог так поступить. Лучше уже голодать!

-Уронил!

А-Цан не решался посмотреть старику в глаза и снова погрузил свое лицо в ковш с водой, хотя ему уже не хотелось пить, он не мог больше выпить ни капли.

-Как…как это могло произойти?

Старик был смущен. Боль момента, когда его обманули со скумбрией, вернулась. Но А-Цан, не зная о чувствах старика, начал доказывать, что он не виноват.

Люди гор выступают в рассказе простодушными и безыскусными, они, несмотря на все тяготы, просто живут и надеются, что их жизнь станет хоть немного лучше.

Переходя к непосредственной характеристике героев, нужно отметить, что детали их образов, портреты, указания на возраст так же не даны автором точно.

Герой А-Цан – мальчик подросток. Мы знаем только то, что ребенком он был отправлен на обучение столярному мастерству в город и провел в подмастерьях почти четыре года. В начале рассказа А-Цан, сидя на велосипеде, хочет поставить ногу на раму, но решает больше так не ездить, ведь он считает, что уже вырос. Здесь автор поднимает тему взросления.

«Двадцативосьмидюймовый велосипед не подходил такому маленькому мальчику как А-Цан, и когда он на нем ездил, ему хотелось просунуть правую ногу в треугольное отверстие под перекладиной. Но затем он передумал, полагая, что он не должен больше так ездить на велосипеде. В конце концов, он уже больше не ребенок».

Мальчик берет ответственность за свои действия и чувствует ответственность перед семьей. Именно ей он так стремится отвезти долгожданную рыбу. Рассуждает А-Цан уже тоже не по-детски, даже его дедушка замечает, что мальчик повзрослел.

Старик сразу отчитал его.

- Ну-ка тише! Дети не должны вздыхать!

- Это почему?

- Потому что не должны. Он на мгновение замолчал. Это к неудаче. Запомни.

- Дедушка.

А-Цан взглянул на старика.

- М?

- Когда тебе действительно плохо, становится легче, когда вздыхаешь.

Старик громко засмеялся.

- Чего ты смеешься?

- Ты не выглядишь старше, но говоришь так, как будто немало повзрослел.

- Я серьезно! После того как вздохну, всегда чувствую себя намного, намного лучше.

Автор не дает нам детального портрета А-Цана, мы можем лишь предположить, что он выглядит как типичный тайваньский подросток того времени. Также автор не называет нам и его полного имени. Приставка «А» передает уменьшительно-ласкательный смысл, так в Тайване называют детей или старых приятелей, а «Цан» - лишь один иероглиф имени мальчика.

У А-Цана в деревне живут брат и сестра, а из старших родственников остался только дедушка. Где родители А-Цана? Сирота ли он? Эти вопросы автор оставляет открытыми.

Про внешность и имя дедушки мы не можем сказать ровным счетом ничего, кроме того, что это человек в годах. Дедушка уже не может работать, с трудом разгибает спину. Он живет тихой деревенской жизнью, мастерит поделки из бамбука, разводит коз и воспитывает трех внуков. Вся его надежда на А-Цана, которого он призывает быть терпеливым и старательно учиться, чтобы овладеть ремеслом.

Таким образом, мы видим авторский прием обобщения, который показывает нам, что речь в рассказе идет о типичных людях того времени. Это собирательный образ подростка и старика из деревенского селения.

Говоря об отношениях старика и его внука, несмотря на все тяготы, которые им приходится переносить, эти два человека очень близки, они относятся друг к другу с теплотой и заботой. Дедушка, хотя и ничем не может помочь, волнуется, хорошо ли относятся к А-Цану в городе, как он живет там, переживает за внука и успокаивает его.

- Тяжело тебе живется?

- Что же тут поделаешь? Они заставляют меня делать практически всю работу в хозяйском доме, даже стирать детские подгузники…

Мальчик замолчал.

- Чем тогда занимается жена хозяина?

Мальчик лишь беззвучно покачал головой.

- Так вот значит, что она за женщина!

Старик стал утешать мальчика:

- Это не имеет значения. Ты ведь уже давно с этим стерпелся, правда?

Мальчик посмотрел на старика красными от слез глазами и замотал головой.

- Ну и ладно!

Сердито сказал старик.

- Лучше я его свиньям скормлю, чем отдам кому-то, кто хоть пальцем тронет моего внука!

-Я знаю, что ты не врешь дедушке. Ты никогда не врал мне. Просто рыба упала на дорогу. Сказал он утешительным тоном.

Кульминацией произведения является потеря А-Цаном рыбы. Рыба в произведении – символ тяжелой жизни горцев. Она дорогая, ее сложно купить, и именно поэтому она так желанна для этих бедных людей, которые в повседневной жизни не видят на своем столе ничего, кроме овощей. Для А-Цана рыба – это счастье, надежда на то, что он сможет порадовать родных, доказательство того, что он добился определенного успеха, стал взрослым. Поэтому момент, когда рыба падает на дорогу, вызывает особенно острые переживания у читателя. Триумф и радость А-Цана резко превращаются в чувство горечи и обиды. При встрече с дедушкой он начинает исступленно доказывать, что у него все получилось, что он смог купить рыбу, но просто не довез ее до дома.

С помощью создания подобной ситуации автор выражает свои мысли о беспощадности и черствости общества (рыба, раздавленная грузовиком), говорит о беспомощности «маленького человека» перед реальностью. Здесь можно привести пример из русской литературы. Акакий Акакиевич из рассказа Н.В. Гоголя «Шинель» не может вынести потери шинели, которую он купил на все скопленные деньги, и умирает. «Маленький человек» не может противостоять обществу, не может противостоять реальности, как не может ничего поделать со своей потерей А-Цан и не может смириться с обманом на рынке его дедушка.

Финал рассказа остается открытым. Только горное эхо вторит словам А-Цана.

Мальчик и старик оба вздрогнули от отчетливого эха, доносящегося из долины: «…Правда принес рыбу!»

Жизнь пойдет своим чередом, забудется и это происшествие, А-Цан встретит еще немало несправедливости и трудностей на своем пути.

Таким образом, основной особенностью данного произведения является то, что через диалог героев постепенно раскрывается суть всех событий рассказа, раскрывается истинная сущность общества того времени и жизнь «маленького человека» в нем. На примере мальчика А-Цана автор показывает нам внутренний мир взрослеющего человека. Беззаботный ребенок, сталкиваясь с превратностями жизни и бесчувственностью, жестокостью внешнего мира, постепенно взрослеет, приходит к осознанию своей беспомощности перед ним. В этом и заключается психологизм и своеобразие данного нативистского произведения.

Приложение № 1

Опрос

Опрос:

Дата добавления: 2015-07-15