О правовой случайности и правовом хаосе

· О правовой случайности и правовом хаосе (Ю.Ю. Ветютнев, "Журнал российского права", N 7, июль 2003 г.)

Вопрос о взаимодействии случайности и закономерности имеет фундаментальное значение для научного и философского познания. Нельзя сказать, что советские общественные науки оставляли эту проблему в стороне. При этом случайность воспринималась не как антипод определенной закономерности, а скорее как специфическая форма ее реализации*(1).

Однако в целом марксистско-ленинская социальная теория воспринимала действие социальных законов как линейный процесс и практически не допускала существования таких зон социального бытия, которые не подчинялись бы этим законам. Иными словами, почти игнорировалась проблема социального хаоса. Данный пробел восполняется в современном социальном знании - категории хаоса и случайности приобретают важное значение.

Проблема изучения случайности как фактора государственно-правовой жизни со всей определенностью ставится в юридической науке*(2). Однако все попытки ее решения связаны с серьезными терминологическими затруднениями, так как категория случайности (равно как и закономерности) обычно не получает строгого определения. В результате приходится сравнивать две неизвестные величины.

Наиболее традиционным и общепринятым в философии является следующий подход: "Случайность - то, что не детерминировано ни внутренними факторами вещи, системы и т.д., ни внешними обстоятельствами их существования или же детерминировано, но не однозначно"*(3). Однако несовершенство данной трактовки очевидно, если применить ее к реалиям социальной жизни. В частности, представляется неправильным считать случайным явление, которое ничем не детерминировано, не подчиняется никакой закономерности. Если же мы признаем случайным то, что детерминировано неоднозначно, то, учитывая неоднозначный, вероятностный характер социальных законов, случайными окажутся все явления социальной жизни: абсолютно линейная детерминация в сфере государства и права невозможна, она всегда является относительной, имеет вариативный, статистический характер*(4). В обоих вариантах понятие случайности лишается смысла.

В теории права не дается четкого ее определения. Так, Д.А. Керимов называет случайностью то, что противоречит законам природы и общественной жизни*(5). Но тогда остается без ответа вопрос: каким же образом подобные факты вообще могут иметь место, если их ничто не обуславливает? А.Б. Венгеров приводит в качестве синонимов случайного "субъективное: непредсказуемое, неопределенное, вероятностное"*(6). Наряду с верными характеристиками (непредсказуемое, вероятностное) в этом ряду присутствуют и неточные. Так, субъективное вполне может быть и чаще всего является не случайным, а закономерным. Вызывает сомнения отождествление случайного и неопределенного: любое случайное явление ничуть не менее конкретно и определенно, чем закономерное.

Необходима выработка более точного определения случайности, которое было бы приемлемым для целей теоретико-правового исследования. При этом целесообразно исходить из следующих методологических установок. Во-первых, государственно-правовую закономерность можно определить как объективную, систематическую, логически обоснованную повторяемость взаимосвязанных явлений в сфере государства и права. Закономерность всегда представляет собой обобщение целого ряда факторов, в то время как случайность всегда индивидуальна и единична. Во-вторых, случайность так или иначе есть нечто отличное от закономерности, что не охватывается закономерностью целиком. На этом основании можно выделить несколько содержательных характеристик правовой случайности.

1. Наиболее наглядное, очевидное свойство случайности - ее непредсказуемый характер. Случайным мы называем такое событие в сфере государства и права, которое не могло быть спрогнозировано заранее. Например, если в течение какого-то времени ожидается принятие парламентом определенного закона, то когда этот закон наконец появится, никто не сочтет данный факт случайным. С другой стороны, если принятие закона вдруг не состоится в связи с какими-нибудь новыми, неожиданными обстоятельствами - по причине отсутствия кворума или изменения позиции инициаторов закона, внезапно отказавшихся его поддержать, - такая ситуация, скорее всего, может быть объявлена случайностью.

2. Однако вовсе не исключается, что случайное явление может быть предсказано, и в то же время тот или иной вполне закономерный фактор окажется неожиданным по причине чьей-либо недальновидности или слабости используемых прогностических методов. Поэтому характеристику случайности следует дополнить объективным фактором. Закономерным является то, что происходит если не с абсолютной необходимостью, то, по крайней мере, с высокой степенью вероятности. Соответственно, случайностью можно признать такой фактор, который "не должен был" иметь место, иными словами, который относительно маловероятен. Случайность тоже причинно обусловлена, но случайна она именно потому, что в равной степени были возможны и причинно обусловлены другие события.

3. С правовой точки зрения закономерно все то, что типично для правовой жизни общества, происходит постоянно и является привычным. Таким образом, если мы исходим из различения случайного и закономерного, то должны утверждать: типичное, повторяющееся в сфере государства и права случайным быть не может. Иными словами, случайность всегда представляет собой нечто сравнительно необычное, нетипичное, даже уникальное, выбивающееся из стандартных представлений о сущем и должном. Если закономерное глубоко уходит корнями в правовую жизнь и воспроизводится многократно, то все случайное, как писал Л.И. Шестов, "по своей природе чрезвычайно капризно и появляется лишь на мгновение"*(7).

4. Возникает естественный вопрос: каким же образом возможны случайности, если каждый фактор правовой жизни является в определенном смысле закономерным, то есть детерминированным, причинно и телеологически обусловленным? Действительно, каждое отдельно взятое явление правовой жизни имеет закономерный характер, и потому случайностью может считаться лишь сочетание определенных факторов. Ведь случайность иначе именуется "совпадением", "стечением обстоятельств". Случайность представляет собой продукт столкновения двух или более закономерностей, "пересечение двух социально упорядоченных линий действия"*(8). А это, в свою очередь, означает, что понятие случайности всегда относительно, то есть случайность и закономерность - две стороны одной медали: что случайно с одной точки зрения, непременно является закономерным - с другой.

5. Заслуживает внимания мысль о том, что случайными с правовой точки зрения выступают явления, которые не выражают сущности права, которые "с воспроизводством правового существа не связаны и природу правового существа отразить не в состоянии"*(9). Это суждение напрямую продолжает и развивает гегелевскую идею, согласно которой в праве только закономерное является по-настоящему правовым*(10). Закономерно для права все то, что вытекает из его сущности.

Вновь возвращаемся к вопросу: чем же обуславливается случайное? Так как речь идет об оценке закономерного и случайного применительно к правовой жизни, ответ достаточно ясен: случайное определяется закономерностями, которые не носят государственно-правового характера. Если речь идет о сочетании определенных факторов, каждый из которых подчиняется государственно-правовым закономерностям, то и само сочетание закономерно, так как полностью отвечает сущности права. Напротив, если в правовое развитие неожиданно вмешивается какой-либо неправовой фактор, то результат такого вмешательства будет случайным для правовой жизни, хотя с философской и общенаучной точки он закономерен, как закономерно все происходящее.

Таким образом, можно сформулировать следующее "рабочее" определение: случайностью в правовой науке является непредвиденное, нетипичное стечение обстоятельств в сфере государства и права, происходящее с малой степенью вероятности и не обусловленное сущностью права.

С какой бы настойчивостью мы ни стремились провести различие между случайностью и закономерностью, все равно между ними сохраняется принципиальное единство: случайность так или иначе остается особым проявлением закономерности. По всей видимости, в социальной жизни невозможны такие же "чистые" случайности, как, например, в броуновском движении или в азартных играх. В обществе всегда имеет место так называемая детерминированная случайность*(11). Поэтому нельзя считать, что случайность "незаконно врывается в устроенное и организованное единство"*(12) (Л.И. Шестов); как правило, она является лишь составной частью такого единства. Традиционное противопоставление закономерного и случайного представляет собой своего рода предрассудок эпохи классического естествознания*(13).

Попытки рассмотрения случайности как фактора государственно-правовой жизни обычно имеют довольно декларативный и умозрительный характер, и реальные образцы случайных явлений в области права анализируются достаточно редко. Часто приводится такой пример случайности в правовом развитии: по каким-либо малозначительным причинам происходит смена политического руководства страны, и это ведет к существенным изменениям политического курса, а затем и правовой системы государства*(14). На наш взгляд, здесь наличествует вполне закономерное явление, поскольку зависимость правовых установлений от воли правящей элиты существует повсеместно, и в приведенном примере имела место всего лишь реализация данной объективной закономерности.

Казалось бы, что может быть более непредсказуемым, неуправляемым и потому более случайным, чем ошибка? Однако в отечественной юридической науке всесторонне обосновано, что ошибки, совершаемые в сфере права (правоприменительные, правотворческие и др.), представляют собой объективно обусловленное явление, имеющее свои причины и закономерности*(15). Прежде всего сама по себе тенденция к совершению ошибок неизбежно сопутствует любой человеческой деятельности ("homini errarum est" - "человеку свойственно ошибаться"), и потому любая ошибка закономерна с социально-культурной точки зрения. Более того, коли существуют характерные типы и особенности ошибок, допускаемых в области права, то они являются закономерными для правовой жизни.

Впрочем, это вовсе не означает, что для случайностей в жизни государства и права вообще не остается места. Закономерность никогда не имеет полной и безраздельной власти над государственно-правовыми явлениями, не формирует их от начала до конца во всех нюансах. "Всякое общественное явление представляет собой единство повторяющегося и неповторяющегося:"*(16). Закономерность, как правило, определяет лишь общие контуры любого явления, его основное содержание, конкретные же частности остаются на долю случайности. Например, известно, что в принятой 5 сентября 1991 г. Съездом народных депутатов СССР Декларации прав и свобод человека содержалась такая курьезная формулировка: "Никто не может быть подвергнут аресту или незаконному (курсив мой. - Ю.В.) содержанию под стражей иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора" (ст.15). Эта грубая редакционная оплошность была допущена при внесении в документ поправок "на слух"*(17). Сам по себе этот факт далеко не случаен: в обстановке повышенной политизации, в периоды исторических потрясений даже самые важные, принципиальные юридические документы часто принимаются поспешно и страдают недоработанностью. Так что появление ошибки в союзной Декларации прав и свобод человека вполне можно считать закономерным, а вот содержание ошибки и ее наличие в ст.15 - это, по всей видимости, случайность.

Однако возможно качественно иное соотношение закономерности и случайности в государственно-правовой жизни, когда они меняются местами и случайность занимает доминирующее положение. На уровне философского мышления это находит свое отражение в противопоставлении категорий "порядок" и "хаос"*(18). Под "порядком" подразумевается "множество элементов любой природы, между которыми существуют устойчивые ("регулярные") отношения, повторяющиеся в пространстве или во времени: Соответственно "хаосом" обычно называют множество элементов, между которыми нет устойчивых (повторяющихся) отношений"*(19).

Но если хаос предстает как область, совершенно свободная от закономерностей, тогда неясно, действительно ли в таких условиях может возникнуть самоорганизация как процесс внутреннего упорядочения и как наука может изучать хаос. Если же считать закономерностью определенную повторяемость факторов, то вполне возможно найти ее даже в хаосе. Именно к такому решению склоняется современная научная мысль.

В традиционной теории хаос "или вообще не учитывался, или рассматривался как некий побочный и потому несущественный продукт: Для синергетики же характерно представление о хаосе как о таком же закономерном этапе развития, что и порядок. Причем: синергетика рассматривает процесс развития как закономерное и притом многократное чередование порядка и хаоса (так называемый детерминированный хаос)"*(20). Если же хаос является детерминированным и представляет собой, как ни парадоксально, вполне закономерное явление, то "порядок и хаос скорее взаимодополняют, нежели исключают друг друга"*(21).

Итак, заслуга современного социального познания состоит не в том, что оно привлекло внимание к факту существования хаоса как загадочного, непознаваемого, необъяснимого явления, а в том, что оно открыло в хаосе определенные закономерные элементы и тем самым сделало его доступным для научного исследования. В противном случае хаос просто не поддается никакому изучению. Если не допустить наличия в нем собственных внутренних закономерностей, нельзя вынести о хаосе ровным счетом никаких общих суждений.

Понятие правового порядка в этом свете приобретает двоякое значение. В специально-юридическом смысле - это такое состояние общественных отношений, которое наступает в результате соблюдения действующего права во всем его объеме*(22). В философском смысле правовой порядок - это состояние максимальной упорядоченности правовой жизни, полной реализации всех государственно-правовых закономерностей. Но двузначности или "удвоения сущностей" в данном случае не происходит, поскольку два аспекта понятия "правовой порядок" содержательно совпадают. Наиболее полное и последовательное воплощение в жизнь действующих правовых предписаний есть наиболее полное раскрытие всех возможностей права как социального института и свойственных ему закономерностей. В философско-правовом смысле антитезой правового порядка является понятие "правовой хаос".

Правовой хаос не равнозначен произволу и беззаконию, то есть отсутствию или нарушению режима законности. Он обладает собственными содержательными характеристиками. Хаос - это не отсутствие закономерностей, а особый способ их бытия, когда почти все закономерности реализуются через случайности. Нельзя также отождествлять правовой хаос с неким "предправовым" (до появления права) или "постправовым" (в случае гипотетического отмирания права) состоянием общества. В этом случае права просто не существует как такового, поэтому нет и правового хаоса. Скорее он возникает в "пограничной" ситуации, когда право только начинает формироваться или когда оно находится в кризисе и близко к разрушению. Иными словами, когда общество балансирует между правовым и неправовым состоянием. В переходный период практически любая правовая система в той или иной мере обнаруживает явления правового хаоса*(23).

Итак, правовой хаос - это состояние неупорядоченности правовой жизни. Основным объективным его критерием выступают ослабление действия государственно-правовых закономерностей и, как следствие, существенное повышение роли случайности в государственно-правовом развитии. Внешне это выражается в крайней непредсказуемости и нестабильности проявлений правовой жизни.

При правовом хаосе государство и право продолжают существовать, хотя и заметно меняют свой облик. Теряют обычную силу многие первостепенные, базовые закономерности государства и права. Когда эти закономерности действуют с пониженной интенсивностью, налицо явные симптомы правового хаоса.

В частности, при правовом хаосе ставится под сомнение общеобязательность правовых норм, они перестают соблюдаться. Правовые нормы применяются ситуативно, о них "вспоминают", когда этого требует целесообразность. Меры юридической ответственности за противоправные деяния назначаются лишь выборочно (один из самых ярких и легко фиксируемых признаков правового хаоса). В целом представления о необходимости равного и единообразного применения законов утрачивают свою актуальность. Стирается сама грань между нормативными и индивидуальными предписаниями, как и между правовыми нормами и организационными распоряжениями. Уже не так важно, что исполняется - общая норма или конкретное указание. Падает значение формальной определенности: в равной степени имеют распространение писаные и неписаные правила, действующие и отмененные, нарушаются установленные процедуры принятия и изменения правовых актов.

Право лишается и качества системности. Прежде всего это касается иерархии правовых норм по содержанию и юридической силе: они плохо согласуются между собой, вступают в противоречия, создавая безвыходные правовые тупики. Наблюдаются многочисленные случаи, когда одни правовые акты не соответствуют другим, имеющим более высокий уровень юридической силы. Например, подзаконные акты подменяют собой закон, региональное правотворчество противоречит федеральному. Хаотичной, беспорядочной становится вся система права, включая его отраслевую и тематическую специализацию. При этом количество правовых актов не уменьшается, а часто даже серьезно возрастает, но снижается уровень юридической техники, структурированности и смысловой ясности законодательного материала. Пробельность и коллизионность, которые для нормального правового порядка являются исключением, в условиях хаоса становятся обычным состоянием правовой системы.

В результате возникает то, что можно назвать "расплывчатые координаты юридически оправданной деятельности"*(24). Граждане и должностные лица не просто перестают считаться с требованиями права, для них становится непонятным, что является запрещенным и что разрешенным. Исчезают другие закономерности и связанные с ними правовые явления. Например, теряет смысл понятие правового отношения. В сфере правового сознания размывается граница между правовой идеологией и правовой психологией, да и само правосознание, утрачивая свою специфику, стремится к слиянию с иными областями общественного и индивидуального сознания - например, с моральным, политическим.

Таким образом, феномен правового хаоса вызывается "экспансией" политических, экономических и прочих факторов, вытесняющих собой собственно правовые закономерности. Еще одна характерная черта правового хаоса - повышенно конфликтные взаимоотношения между субъектами правовой жизни. Именно в случайных, неорганизованных сообществах наблюдается более или менее постоянная борьба и "война всех против всех"*(25).

Напрашивается предположение, что при правовом хаосе господствует субъективный произвол. Однако и произвол может быть закономерным. Для состояния правового хаоса характерен необоснованный, немотивированный произвол, когда поведение субъектов правовой жизни кажется порой необъяснимым. Развитие государства и права приобретает непредсказуемый характер, могут произойти (и реально происходят) самые неожиданные события.

Разумеется, обрисованная картина правового хаоса представляет собой абстракцию, которая в чистом виде, в совокупности всех своих элементов нигде не встречается. Если говорить об истории российского государства и права, то, видимо, ближе всего наша страна подошла к правовому хаосу в первые послереволюционные годы, когда рождалась советская государственно-правовая система. Некоторые из проявлений правового хаоса отмечались в России при феодальной раздробленности, в правление Петра?, в период распада СССР. В реальной правовой действительности всегда сочетаются, взаимодополняются начала порядка и хаоса, закономерного и случайного.

Ю.Ю. Ветютнев,

преподаватель кафедры теории государства

и права Волгоградского госуниверситета.

"Журнал российского права", N 7, июль 2003 г.

─────────────────────────────────────────────────────────────────────────

*(1) См.: Закономерности развития социалистического государства / Колл. авт. М., 1983. С.34.

*(2) См.: Венгеров А.Б. Теория права. Т.1. М., 1996. С.7-9.

*(3) Ивлев В.Ю. Категории необходимости, случайности и возможности: их смысл и методологическая роль в научном познании // Философия и общество. 1997. N 5. С.108-125.

*(4) См.: Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. М., 1986. С.191.

*(5) См.: Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972. С.350.

*(6) Венгеров А.Б. Указ. соч. С.9.

*(7) На переломе (философские дискуссии 20-х годов). Философия и мировоззрение / Сост. П.В. Алексеев. М., 1990. С.362.

*(8) Категории "закон" и "хаос" / Отв. ред. М.А. Парнюк. Киев, 1987. С.119.

*(9) Малахов В.П. Философия права. М., 2002. С.296.

*(10) См.: Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С.250.

*(11) См., например: Растригин Л.А. По воле случая. М., 1986. С.20.

*(12) На переломе (философские дискуссии 20-х годов). Философия и мировоззрение. С.361.

*(13) См.: Гивишвили Г.В. О "сверхсильном" антропном принципе // Вопросы философии. 2000. N 2. С.53.

*(14) См., например: Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований. М., 1986. С.229.

*(15) Из последних работ см., например: Лисюткин А.Б. Истина и заблуждение: гносеологический аспект исследования проблемы ошибок в юриспруденции // Правоведение. 2001. N 4. С.22-29; Баранов В.М., Сырых В.М. Законотворческие ошибки: понятие и типология // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей / Под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2001. Т.1. С.384-395; Худойкина Т.В. Законодательные ошибки: на примере законодательной деятельности субъекта РФ // Там же. С.422-436; Карташов В.Н. Ошибочная юридическая деятельность (некоторые аспекты понимания) // Научные труды Российской академии юридических наук. Вып.2. Т.1. М., 2002. С.91-96; и др.

*(16) Категории "закон" и "хаос". С.107.

*(17) См.: Ковлер А. И. Антропология права. М., 2002. С.351, 354.

*(18) См., например: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986; Рачков П.А., Платонов Г.В. Порядок и хаос (о некоторых тенденциях в обществе и философии) // Вестник МГУ. Серия 7, "Философия". 2000. N6. С.21-48; и др.

*(19) Бранский В.П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории // Общественные науки и современность. 1999. N 6. С.117.

*(20) Там же.

*(21) Делокаров К.Х. Рационализм и социосинергетика // Общественные науки и современность. 1997. N 1. С.118.

*(22) См.: Алексеев С.С. Теория права. М., 1994. С.194; Васильев А.М. Правовые категории. М., 1976. С.180.

*(23) См. подробнее: Сорокин В.В. Концепция эволюционного развития правовой системы в переходный период: Автореф. дисс.: докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2003.

*(24) Вопленко Н.Н. Правосознание юриста и правопонимание // Юрист ХХ? века (задачи, тенденции, перспективы): Материалы научно-практической конференции. Волгоград, 2001. С.15.

*(25) См.: Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С.143.

Дата добавления: 2015-07-15