Письмо 225 (233). К тому же Амфилохию

Ответы на вопросы его. Поелику евномиане приписывали себе уразумение Божией сущности, то доказывает, что ум человеческий и действования его весьма прекрасны и, если человек предается водительству Духа Святаго, возводят его к познанию Божию; впрочем, познание сие ограниченно, каково и должно быть познание существа малого о бесконечном величии. (Писано в 376 г.)

И сам знаю об этом по слухам, и известно мне устройство людей. Поэтому что же скажем на сие? То, что ум есть нечто прекрасное и в нем имеем то, что делает нас созданными по образу Творца; что деятельность ума есть также нечто прекрасное и что ум находится в непрестанном движении, часто представляет несуществующее как существующее и что стремится прямо к истине. Но поелику, по мнению, принятому у нас, уверовавших в Бога, в уме две бывают силы: и сила лукавая, бесовская, которая влечет нас к собственно бесовскому отступничеству, и сила Божественная, благая, которая возводит нас к Божию подобию, то ум, когда пребывает сам в себе, тогда усматривает малое и себе самому соразмерное; а когда, оставив в бездействии свой собственный рассудок, предается обманщикам, тогда вдается в странные представления, тогда и дерево почитает не деревом, а Богом, и золото признает не имуществом, а предметом поклонения. Если же приникнет в Божественную часть и приимет в себя благодатные дары Духа, то делается тогда способным постигать Божественное, в какой мере возможно сие природе его. Поэтому есть как бы три состояния жизни, и равночисленны им действования ума нашего. Ибо или лукавы наши начинания, лукавы и движения ума нашего, каковы, например, прелюбодеяния, татьбы, идолослужения, клеветы, ссоры, гнев, происки, надмения и все, что апостол Павел причислил к делам плотским (см.: Гал 5, 19–21); или действование души бывает чем-то средним, не имеет в себе ничего достойного ни осуждения, ни похвалы, каково, например, обучение искусствам ремесленным, которые называем средними, потому что оные сами по себе не клонятся ни к добродетели, ни к пороку. Ибо что за порок в искусстве править кораблем или в искусстве врачебном? Впрочем, искусства сии сами по себе и не добродетели, но по произволению пользующихся ими склоняются на ту или другую из противоположных сторон. Ум же, приобщившийся Божеству Духа, бывает уже тайнозрителем великих видений и видит Божественные доброты, впрочем столько, сколько дает благодать и сколько может принять устройство его.

Почему, оставив оные диалектические вопросы, пусть не лукаво, а благоговейно исследуют истину. Дано нам судилище ума для уразумения истины. Но есть неточная истина — Бог наш. Почему уму первоначально должно познать Бога нашего, познать же столько, сколько беспредельное величие может быть познано существом самым малым. Ибо если глаза определены на познание видимого, то из сего не следует, что все видимое подведено под зрение. Небесный свод не в одно мгновение обозревается, но по видимости объемлем его взором, в самом же деле многое (чтобы не сказать все) остается нам неизвестным, например: природа звезд, их величина, расстояния, движения, соединения, отклонения, прочие положения, самая сущность тверди, толщина ее от вогнутой окружности до выпуклой поверхности. Впрочем, по причине сего неизвестного не скажем, что небо невидимо. Напротив того, оно видимо по причине того ограниченного познания, какое о нем имеем. То же должно сказать и о Боге. Если ум поврежден бесами, то обратится к идолопоклонству или другому какому роду нечестия. А если предался вспомоществованию Духа, то разумеет истину и познает Бога. Познает же, как сказал Апостол, отчасти, а в жизни будущей совершеннее. Егда же приидет совершенное, тогда, еже отчасти, упразднится (1 Кор. 13, 10). Почему судилище ума прекрасно, дано для полезной цели — для познания Бога; впрочем, деятельность его простирается до такой меры, сколько сие вместимо уму.

Дата добавления: 2015-07-18