Высадка на землю, от которой лучше бы держаться подальше

Все, что говорил Паганель, было бесспорно. Несомненно, новозеландцы жестоки, и высаживаться на их побережье опасно. Но будь эта опасность в сто раз большей, все же приходилось идти ей навстречу. Джон Манглс сознавал всю необходимость безотлагательно покинуть судно, обреченное на скорую гибель. Выбирая из двух опасностей – одной неизбежной, а другой только вероятной, – колебаться не приходилось. Трудно было рассчитывать на то, что путешественников может подобрать какое-нибудь судно: «Маккуори» был в стороне от пути судов, идущих в Новую Зеландию. Они обычно проходят или севернее, в Окленд, или южнее, в Нью-Плимут. А бриг застрял как раз между этими двумя пунктами, против пустынных берегов

Те-Ика-а-Мауи. А это опасные, редко посещаемые берега. Суда избегают их, и, если ветер заносит их сюда, они стараются как можно скорее уйти из этих мест.

– Когда мы двинемся? – спросил Гленарван.

– Завтра в десять часов, – ответил Джон Манглс, – в это время начнется прилив, и он понесет нас к берегу.

Сооружение плота было закончено на следующий день, 5 февраля, к восьми часам утра. Джон Манглс приложил все усилия, чтобы оборудовать его как можно лучше. Марс, на котором перевозили якоря, конечно, не мог доставить на берег людей и съестные припасы. Нужно было более солидное сооружение, способное выдержать плавание в девять миль. Такой плот можно было построить только из мачт.

Вильсон и Мюльреди принялись за работу. Они перерубили такелаж, и грот-мачта с треском упала под ударами топора на правый борт. «Маккуори» без мачт стал похож на понтон.

Нижняя часть мачты, грот-стеньга и грот-брам-стеньга были распилены и разъединены. Теперь главные части плота уже были спущены на воду. Их присоединили к обломкам фок-мачты. Все эти длинные шесты крепко-накрепко связали канатами, а между ними Джон Манглс распорядился укрепить полдюжины пустых бочек – они должны были приподнять плот над водой.

На этом прочном фундаменте Вильсон сделал из решетчатых люков нечто вроде пола. Благодаря этому вода могла прокатываться по плоту, не задерживаясь на нем. К тому же крепко привязанные вокруг плота пустые бочки из-под воды образовали как бы борт для защиты от больших волн.

В то утро Джон Манглс, увидев, что дует попутный ветер, распорядился установить посередине плота грот-брам-рей вместо мачты. Его укрепили вантами и подняли на него парус. У задней части плота было установлено большое весло с широкой лопастью – для управления.

Столь тщательно и обдуманно построенный плот должен был выдержать удары волн. Но если ветер изменится, возможно ли будет управлять плотом, достигнет ли он берега? Этого никто не знал.

В девять часов на плот погрузили столько провизии, что ее хватило бы до самого Окленда, ибо в этом бесплодном краю нельзя было рассчитывать достать что-либо съестное.

Из припасов, купленных Олбинетом для путешествия на «Маккуори», осталось лишь некоторое количество мясных консервов. Этого, конечно, было мало. Пришлось взять и запасы грубой пищи с брига: морские сухари далеко не лучшего качества и два бочонка соленой рыбы. Стюарда это очень огорчило.

Продукты поместили в герметически закупоренные, непроницаемые для морской воды ящики, которые спустили на плот и прикрепили к основанию мачты толстыми найтовами. Ружья и боевые припасы уложили в безопасное сухое место. К счастью, путешественники были хорошо вооружены карабинами и револьверами.

Погрузили и небольшой якорь на тот случай, если не удастся добраться до берега за один прилив и придется в ожидании следующего стоять на якоре в море.

В десять часов начался прилив. Дул слабый северо-западный ветер. По морю шла легкая зыбь.

– Все готово? – спросил Джон Манглс. – Все готово, капитан, – ответил Вильсон.

– На посадку! – крикнул Джон Манглс.

Леди Элен и Мери Грант спустились на плот по грубой веревочной лестнице и сели около мачты на ящики со съестными припасами. Их спутники разместились вокруг них. Вильсон взялся за руль. Джон Манглс стал у паруса. Мюльреди перерубил канат, которым плот был привязан к бригу. Поставили парус, и плот, движимый силой прилива и ветра, двинулся к берегу.

До него было девять миль. Расстояние незначительное, на шлюпке с хорошими гребцами его можно было пройти в каких-нибудь три часа. На плоту, конечно, это должно было занять больше времени. Правда, если бы ветер продержался, можно было бы доплыть за один прилив. Но если он спадет, то отлив повлечет плот обратно в море, и тогда придется бросить якорь и дожидаться следующего прилива. Положение было не из легких, и это очень беспокоило Джона Манглса.

Но все же он верил в успех. Ветер свежел. Так как прилив начался в десять часов, то необходимо было добраться до берега не позже трех часов дня, иначе придется бросить якорь, или отлив унесет плот.

Вначале все шло хорошо. Черные верхушки рифов и желтые песчаные мели мало-помалу исчезали под волнами усиливавшегося прилива. Нужно было напряженное внимание и большое искусство, чтобы избегать этих прячущихся под водой скал и править плотом, который плохо слушался руля и легко уклонялся в сторону.

В двенадцать часов плот был еще в пяти милях от земли. Погода была ясной, и уже можно было разглядеть рельеф берега. На северо-востоке вырисовывалась гора странного вида. Ее очертания были похожи на запрокинутую голову кривляющейся обезьяны. То была гора Пиронгиа высотой в две тысячи пятьсот футов, расположенная, судя по карте, у тридцать восьмой параллели.

В половине первого Паганель обратил внимание своих спутников на то, что все подводные скалы исчезли под волнами.

– Кроме одной, – отозвалась леди Элен.

– Какой? – спросил Паганель.

– Вон той, – ответила леди Элен, показывая на черную точку в миле от плота.

– Верно, – согласился географ, – постараемся же точно определить положение этой скалы, чтобы не наткнуться на нее: ведь прилив скоро скроет ее.

– Она находится прямо по линии северного гребня горы, – сказал Джон Манглс. – Смотри, Вильсон, обходи ее.

– Есть, капитан! – ответил матрос, наваливаясь всей тяжестью на большое рулевое весло.

За полчаса прошли еще полмили. Но странно: черная точка все еще виднелась среди волн. Джон Манглс внимательно вглядывался в нее и, чтобы лучше рассмотреть, попросил у Паганеля его подзорную трубу. Поглядев в нее, молодой капитан сказал:

– Это вовсе не скала, это какой-то предмет, качающийся на волнах.

– Не обломок ли мачты с «Маккуори»? – спросила леди Элен.

– Нет, – ответил Гленарван, – ни один обломок не мог уплыть так далеко от судна.

– Постойте! – крикнул Джон Манглс. – Я узнаю его! Это ялик!

– Ялик с брига? – спросил Гленарван.

– Да, милорд, он самый, опрокинутый вверх дном.

– Несчастные! – воскликнула леди Элен. – Они погибли!

– Да, погибли, – подтвердил Джон Манглс. – И они неминуемо должны были погибнуть, ибо в бурном море, беспросветной ночью, среди этих рифов они шли на верную смерть.

– Да простит их бог! – прошептала Мери Грант. Несколько минут путешественники молчали. Они глядели на приближавшийся утлый челн. Очевидно, он перевернулся в четырех милях от берега, и, разумеется, ни один из плывших в нем не спасся.

– Но ялик, пожалуй, может нам пригодиться, – сказал Гленарван.

– Конечно, – ответил Джон Манглс. – Правь к нему, Вильсон.

Матрос выполнил приказание капитана, но ветер спадал, и плот добрался до опрокинутого ялика лишь к двум часам.

Мюльреди, стоявший на передней части плота, ловко подтянул ялик к борту.

– Пустой? – спросил Джон Манглс.

– Да, капитан, – ответил матрос. – Ялик пуст и пробит. Значит, нам он не годится.

– И с ним ничего нельзя сделать? – спросил Мак-Наббс.

– Ничего, – ответил Джон Манглс. – Это обломок, годный только на дрова.

– Жаль, – сказал Паганель. – На ялике мы могли бы добраться до Окленда.

– Что делать, господин Паганель, – отозвался Джон Манглс. – Впрочем, на таких волнах я все же предпочитаю наш плот этой легкой лодке. Достаточно слабого удара, чтобы разбить ее. Что ж, милорд, нам здесь больше нечего делать.

– Едем дальше, Джон, – сказал Гленарван.

– Правь прямо к берегу, Вильсон! – приказал капитан. Прилив должен был держаться еще с час. За это время удалось пройти две мили. Но тут ветер почти совсем спал; казалось даже, что он начинает дуть с берега. Плот остановился. А вскоре отлив стал сносить его в открытое море. Нельзя было терять ни секунды.

– Отдать якорь! – крикнул Джон Манглс. Мюльреди, бывший наготове, бросил якорь на глубине в тридцать пять футов. Плот отнесло назад еще немного, а затем перлинь туго натянулся, и плот застыл, обращенный передней частью к берегу. Убрали парус, приготовились к довольно долгой стоянке. Следующий прилив должен был начаться в девять часов вечера, а так как Джон Манглс не хотел идти на плоту ночью, предстояло простоять на якоре до пяти часов утра. Плот был меньше чем в трех милях от берега.

На море было довольно сильное волнение, и казалось, валы катились к берегу. И Гленарван, узнав, что предстоит провести на плоту всю ночь, спросил Джона Манглса, почему он не воспользуется этими валами, чтобы приблизиться к берегу.

– Вас вводит в заблуждение оптический обман, милорд, – ответил ему капитан. – Зыбь не движется вперед, хотя так кажется. Это просто колебания воды. Бросьте в волны деревяшку, и увидите, что ее никуда не унесет, пока не начнется отлив. Нам остается только запастись терпением и ждать.

– И пообедать, – добавил майор.

Олбинет достал из ящика с провизией несколько кусков сушеного мяса и дюжину сухарей. Стюард был смущен скудным меню, которое приходилось предлагать господам. Но все ели охотно, не исключая путешественниц, хотя качка совсем не прибавляла им аппетита.

Волны ударяли в плот, якорный канат натягивался до отказа, и эти резкие толчки были очень утомительны. Плот то и дело сотрясали короткие порывистые волны – не хуже, чем подводные рифы. Подчас казалось, что он и на самом деле бьется о камни. Перлинь сильно дергало, и молодой капитан травил его каждые полчаса. Без этой предосторожности канат неизбежно лопнул бы, и плот унесло бы в открытое море.

Легко понять опасения Джона Манглса. Лопни трос, сорвись якорь – в обоих случаях положение оказалось бы отчаянное.

Приближалась ночь. Кроваво-красный диск солнца, вытянутый из-за преломления света, вот-вот должен был исчезнуть за горизонтом. Далеко на западе вода блестела и сверкала, словно расплавленное серебро. Там ничего не было видно, кроме неба и моря, да еще остова «Маккуори», неподвижно стоявшего на мели.

Сумерки длились всего несколько минут, и скоро берега, замыкавшие горизонт на севере и на востоке, потонули во мраке.

Как тоскливо было потерпевшим крушение путешественникам на тесном плоту, среди ночи! Одни забылись в тяжелой дремоте, нагонявшей тревожные сны, другие всю ночь не могли сомкнуть глаз. Все встретили рассвет, разбитые усталостью.

С началом прилива снова подул ветер с моря. Было шесть часов утра. Время не ждало. Джон Манглс приготовил все к отплытию. Он приказал поднять якорь. Но толчки натянутого перлиня загнали лапы якоря глубоко в песок. Без брашпиля, даже блоками, поставленными Вильсоном, оказалось невозможным вытащить его.

Полчаса прошло в тщетных попытках. Наконец Джон Манглс, которому не терпелось отплыть, велел перерубить канат. Лишаясь якоря, молодой капитан исключил возможность стоянки в том случае, если бы прилив и на этот раз не донес их до берега. Но Джон Манглс не хотел больше задерживаться, и удар топора предал плот на волю ветра и волн. Скорость течения была около двух узлов.

Поставили парус, и плот медленно понесло к земле, которая вырисовывалась еще неясно, какой-то серой массой на фоне рассветного неба.

Искусно обойденные рифы остались позади. Но при переменчивом ветре с моря плот двигался так медленно, что, казалось, совсем не приближался к берегу. Сколько трудностей, чтобы добраться до страны, которая грозила такими опасностями!

Все же в девять часов до земли оставалось уже меньше мили. Волны разбивались о крутые берега. Нужно было найти место Для высадки. Ветер все слабел и слабел и наконец совсем спал.

Парус повис и только отягощал мачту. Джон приказал спустить его. Теперь только один прилив нес плот к берегу, и управлять им больше было нельзя. А тут еще ход замедляли огромные морские водоросли.

В десять часов Джон убедился, что они почти не двигаются с места, а до берега еще добрых три кабельтовых. Стать на якорь нельзя. Неужели их отнесет отливом в открытое море?

Джон Манглс в тревоге, судорожно стиснув руки, мрачно глядел на недоступную землю.

К счастью – теперь это действительно было счастьем, – вдруг сильный толчок сотряс плот. Он остановился. Это плот выплыл на мелководье и уткнулся в песчаное дно в двухстах футах от берега.

Дата добавления: 2015-07-14