Несостоявшееся заседание.

В архиве Маленкова нашелся один весьма интересный документ. Это черновик заседания Президиума, назначенного на 26 июня. Вот что он гласит.

К РЕШЕНИЮ ВОПРОСА О БЕРИЯ Протокол № 10 от 26 июня 1953 г.

Враги хотели поставить органы МВД над партией и правительством.

Задача состоит в том, чтобы органы МВД поставить на службу партии и правительству, взять эти органы под контроль партии (курсив мой. – Е. Л.).

Враги хотели в преступных целях использовать органы МВД.

Задача состоит в том, чтобы устранить всякую возможность повторения подобных преступлений.

Органы МВД занимают такое место в системе государственного аппарата, где имеется наибольшая возможность злоупотребить властью.

Задача состоит в том, чтобы не допустить злоупотребления властью.

(Большая перестройка; исправление методов; агентура; внедрять партийность.)

Комитет –

внутр. взоры на врагов друзей защищать

вне – разведку наладить

МВД – задача – (лагери долж. провер…).

1. Факты – Укр., Литва, Латв. Нужны ли эти меропр. Что получилось, как стали понимать? МВД поправлял партию и правит. ЦК – на второй план.

2. Пост Мин. вн. дел у т. Б. – он с этого поста кон-тролир. парт. и пр. Это чревато большими опасностями, если вовремя, теперь же не поправить.

3. Неправильно и др.

Суд – подг.

Особ. совещ.

факты

венгер. вопр. – Мы заранее не сговаривались (Еще подчеркнуто!)

Герм. – чекиста послать? руков. послать?

Правильно ли это – нет!

Надо вовремя поправить. – Подавление коллектива. Какая же это коллективн.

Безапелляционность – покончить.

4. Разобщенность, с оглядкой.

Письмо о Молотове?

Настраиваемся друг на друга!

Нужен – монолитн. кол(лектив) и он есть!

5. Как исправить:

а) МВД – пост дать другому (Кр(углов) + ЦК. Управл. охраны – ЦК

С утра до вечера не шагне без контроля! наша охрана – у каждого в отд., тому, кого охр. (без доносов)

Мы при т. Ст. недов. (возможно, имеется в виду, что при Сталине не пользовались таким недоверием. – Е. П.) Орг. подслушав. – ЦК – контроль Т. (товарищи. – Е. П.) не увере, кто и кого подслуш.?

б) От поста зама (председателя Совета Министров. – Е. П.) – освободить назнач. мин. нефт. пр.

в) Спец. Комит. – в Минист. Сабуров и Хруничев. (Имеется в виду преобразование атомного комитета в соответствующее министерство и назначение туда новых руководителей. – Е. П.)

г) президиум ЦК – по крупн. вопр. реш. – за подп. секр, Преде?

было реш.

Кто хочет обсудить…»68.

Теперь надо объяснить, о чем тут идет речь.

Надеюсь, суть претензий к Берия из этой записки ясна и комментариев не требует. Меры тоже ясны. От поста министра внутренних дел освободить в любом случае. Если будет вести себя смирно и признает свои ошибки, то этим и ограничиться, если же «не проявит понимания», то снять и с должности зампреда Совмина, а также председателя специального комитета и отправить на пост министра нефтяной промышленности. О том, что последние меры условны, говорит маленький знак вопроса перед пунктом б). То есть, размах репрессивных мер по отношению к Берия зависел от того, как он будет вести себя на заседании. И если, как вспоминает Молотов, он «признал свои ошибки», то должен был потерять только МВД, но не свободу и не жизнь. Как же тогда вышло с арестом? Что там на самом деле произошло, на этом Политбюро? И, что бы там ни произошло, Маленков, автор черновика, получается, к подготовке ареста Берия непричастен, если явился на заседание с этой бумажкой в портфеле?

Это первый пласт размышлений, которые вызывает сей документ. Но на самом деле он куда более глубок, чем видно на первый взгляд. И вопрос об МВД ставился не совсем в такой плоскости, как кажется.

Для сравнения вернемся в 1938 год. В октябре 1938 года начала работу комиссия Политбюро, которая должна была подготовить проект постановления ЦК, СНК и НКВД «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» – оно было утверждено Политбюро 17 ноября, и соответственно, в свои сроки было утверждено Совнаркомом и НКВД. Зачем это делалось? Неужели Политбюро не могло само повелеть сделать то, что надо?

В том-то и дело, что не могло! К тому времени уже действовала Конституция 1936 года, но даже и без нее в официальной структуре власти Политбюро было никем, и звать его никак. Просто руководящий орган политической партии, без каких бы то ни было властных полномочий. Да, мы знаем, что партия в то время руководила всем, но механизм этого руководства был достаточно хитер, он действовал не через властные структуры, а опосредованно, через членство. Самые значимые люди в стране входили в Политбюро и обязаны были выполнять его постановления в порядке партийной дисциплины. Поэтому-то и принималось совместное постановление Политбюро и тех, кто имел власть в том ведомстве, которого касался решаемый вопрос. Кстати, и Хрущев, когда это понял, изменил свою версию событий 26 июня, присовокупив сюда еще и Президиум Совмина. Но про черновик, по-видимому, попросту забыли. Дело в том, что, если вопрос рассматривался на заседании, то по нему выносилась резолюция, а черновик уничтожался. Его наличие в архиве Маленкова доказывает то, что этот вопрос 26 июня не рассматривался. Вот и проворонили улику.

А улика это серьезная. На основании этого документа (соответствующие места выделены курсивом) членам Президиума ЦК, в принципе, можно вынести обвинение, караемое по пресловутой ст. 58 в самой страшной ее части – 581, измена родине. Там, правда, нет статьи о государственном перевороте, но насчет приговора можно не сомневаться. Обвинение это гласит: попытка, в ущерб Конституции, подчинить Президиуму ЦК, то есть высшему органу политической партии, Министерства внутренних дел. Выражаясь современным языком, это говорит о намерениях вместо конституционного установить в СССР внеконституционную диктатуру одной политической партии.

Это, конечно, шутка – хотя, в определенное время и при определенных обстоятельствах, такие шуточки могли привести их героев к стенке. При Сталине за такими нюансами следили очень тщательно – раз Конституция есть, она должны выполняться. Пусть ритуально, но выполняться. Что же, получается, что эти претенденты на высшую власть даже таких простых вещей не понимали?

Впрочем, что они вообще понимали, они показали в последующие десять лет! У Стругацких в романе «Трудно быть богом» есть такой замечательный персонаж – сановник при королевском дворе дон Рэба, нечто вроде кардинала Ришелье. И этого Рэбу все считали хитрым интриганом. А он только изображал хитрого интригана, а на самом деле был глуп и примитивен. Так же и в этом деле. Потому что чем дальше, тем больше стала обнаруживаться феноменальная глупость всей этой компании. По поводу чего у меня было множество споров с самыми разными людьми, которые наперебой доказывали, что люди, стоящие у власти, не могут быть так глупы! Ну просто не могут, и все!

А если могут?

Впрочем, не будем спешить. Вернемся к пресловутому черновику. Судя по тому, что черновик оказался в архиве Маленкова, либо заседание не состоялось, либо этот вопрос на нем не обсуждался. Но ведь он обсуждался! Об этом говорят участники заседания. А потом, в черновике ведь нет ни слова об аресте! С чего вдруг – собирались в худшем случае сделать министром нефтяной промышленности, а вместо этого решили арестовать?

Да еще договорились об этом заблаговременно. Выходит, Маленков – а он, между прочим, Предсовмина – ничего не знал?

Но может быть и другая версия появления этого черновика. Дело в том, что странное этот текст производит впечатление. Сначала идут длинные гладкие фразы, стилистически выверенные, без сокращений, и при этом совершенно дежурные, которые опытный партчиновник без всяких записей произнесет. И вдруг текст становится сбивчивым, конспективным, слова сокращаются. Вся существенная часть документа изложена кое-как, словно бы в страшной спешке. Фразы стилистически разные. Рядом с вполне грамотной – о том, что МВД поправлял партию и правительство, – стоит возмущенный выкрик: ЦК – на второй план! Такое ощущение, что над Маленковым буквально нависает несколько человек и он записывает то, что ему наперебой говорят. Проекта резолюции здесь также нет, хотя обычно он готовился заранее.

Все настолько наспех, что, скорее всего, вышеупомянутый черновик писался утром 26 июня, непосредственно перед заседанием. То есть он был экспромтом.

Так, словно перед самым заседанием, некто – и мы еще поймем, кто именно – сказал: «Товарищи, сколько же можно! Положение сложилось недопустимое, Берия черт знает что себе позволяет! Знаете что? Сегодняшнее дело подождет, давайте-ка лучше обсудим вот что…»

Но с чего вдруг? Что, вопрос так наболел, что и дня не подождать, чтобы решить его нормальным путем? А это смотря какой вопрос! О заговоре Берия, думаю, можно забыть. Но ведь заседание было назначено заранее, и у него должна была быть нормальная, официальная, заранее обговоренная повестка дня.

О чем должна была идти речь на заседании Президиума ЦК 26 июня?

А вот об этом сведений нигде нет!

Дата добавления: 2015-07-14