Глава пятая. Следующим летом Мария родила дочь и назвала ее Сарой

Следующим летом Мария родила дочь и назвала ее Сарой. Анна надувала губки всякий раз, когда Мария кормила малышку. Она начала сосать большой палец, потому что так делала ее маленькая сестричка, стащила игрушку, которую отец сделал для Сары, когда у той начали прорезываться зубки. Мальчики, стараясь привлечь к себе внимание матери, ссорились из-за пустяков.

Спустя восемнадцать месяцев родились близнецы Симон и Иуда. К этому времени Мария осознала печальную истину: только Иисус был хорошим Сыном. Его братья и сестры были не способны оставаться послушными в течение сколько-нибудь длительного времени. Даже когда они хотели вести себя подобающим образом, рано или поздно они снова начинали капризничать.

Трудно было признать, что любящая натура Иисуса и такие черты Его характера, как верность, покорность, стремление к знаниям и желание быть полезным, не имели абсолютно никакого отношения к педагогическим способностям Марии.

Иаков часто раздражал и возмущал ее своим поведением. Иосиф, Анна, Сара, Симон и Иуда были ярким подтверждением давно известной истины о том, что природа человека порочна. Иисус нашел Свой путь только благодаря тому, что в Его груди билось Божье сердце. Мария же никак не могла повлиять на своих детей и отвратить их от греха! Они ссорились и дрались. Когда их уличали в нехороших поступках, они юлили и оправдывались. Они хныкали, желая добиться своего. Когда их наказывали, они надували губы и заявляли, что мама любит одного больше, чем другого. Ни ласками, ни поцелуями, ни розгой их невозможно было научить отзывчивости и состраданию. Все дети Марии были умными и энергичными. Однако в то время, когда Иисус стремился угодить Богу, Его братья и сестры стремились угодить себе. Даже когда они были добры и внимательны, их эгоистическая натура все равно давала о себе знать. Мария не могла сосчитать, сколько раз ей приходилось сдерживать себя, чтобы не закричать: «Почему вы не можете больше походить на Иисуса?» Но кто она такая, чтобы обвинять своих детей в несовершенстве, если в каждом из них она видела себя?

Однако даже такие строптивые, они были дороги Марии. Она любила их всех одинаково. Они были ее детьми и Иосифа. Когда Мария наблюдала за другими матерями, она видела, что ее положение ничем не отличается от их положения. Жизнь была постоянной борьбой. Каждый ребенок приносил не только радость, но и новые заботы: его надо было накормить, одеть и обуть, ему надо было дать должное образование и наставить на путь истины. Ни одного ребенка Марии, рожденного ею от Иосифа, нельзя было назвать праведным, ни одного! С того самого момента, как они появлялись из ее чрева, она видела в действии их волю. Потом они начинали ползать и исследовать окружающий мир, тянуться к тому, что могло причинить им вред.

— Нет, нет, — учила Мария. — Нельзя.

А ее сын или дочь смотрели на нее с очаровательной улыбкой и по-прежнему пытались дотянуться до запретного предмета.

Порой Мария не могла не смеяться над их упорством, а иной раз плакала. Иногда они вынуждали ее сердиться, и ей хотелось накричать на них. Она усердно старалась научить своих детей всему, что сама знала о законе. Она постоянно молилась за них. Она горячо любила их. Каждый день Мария наблюдала за их развитием. Она внимательно следила за собственным поведением. Ведь какой прок учить детей путям Божьим, если она сама не будет ходить ими?

Шли годы, Мария внимательно наблюдала за Иисусом и, сознавая, что только Он один был совершенным Сыном, считала себя благословенной среди женщин. Она смотрела на Него, и сердце ее переполнялось радостью. Она не переставала удивляться тому, что Бог Авраама, Исаака и Иакова избрал ее. Она была женщиной, подобной многим другим, такой же несовершенной, как и ее дети. Несомненно, Бог помимо прочих уроков хотел преподать ей и этот урок. Мария смеялась над собой и благодарила Бога за то, что Он дал ей и других детей, дабы она знала: это не их с Иосифом заслуга, что Иисус совершен, благословлен и так высоко вознесен над всеми другими людьми, живущими на этой земле. Он — Божий Сын, Которого она родила в этот мир.

Каждый день приносил новые проблемы, но Мария понимала, что в сложных жизненных перипетиях ее вера возрастала и «ошлифовывалась» подобно тому, как кусок дерева отшлифовывался в руках Иосифа, превращаясь в красивый кубок. Она изо всех сил старалась показать своим детям путь истины, сознавая, что при этом Господь обновлял ее дух.

И все-таки временами Мария должна была бороться с нетерпением, одолевавшим ее, с горячим желанием побыстрее самой увидеть исполнение Божьего замысла. О, Господи, позволь мне прожить достаточно долго, чтобы увидеть Иисуса во славе. Некогда она безо всякого промедления повиновалась Богу, сказав Ему «да», но теперь благодаря той же пылкой вере ей не терпелось увидеть исполнение Божьих обетований, увидеть мир, покорившийся Сыну Человеческому, Сыну Божьему.

Когда же, Господи? Когда Твой Сын будет облечен властью? Сколько нам еще ждать, когда Он восстановит справедливость и сделает нас свободными? Сколько еще Твой Сын будет работать в мастерской рядом с моим мужем, делать столы, стулья, хомуты, плуги, двери и решетки? Когда же придет время воздвигать царство? Сколько еще времени Он будет подметать мастерскую, прежде чем придет время очистить землю, чтобы она стала такой же, какой была в Эдемском саду? Когда Он сокрушит притеснителей Израиля? О, Господи, когда же? Когда?

В конце концов нетерпение Марии стало настолько сильным, что она не могла более сдерживать себя и однажды спросила Иисуса:

— Ты знаешь, Кто Ты?

Он промолчал в ответ, но Мария продолжала стоять на своем.

— Сын, — повторила она, — Ты знаешь?

Почему Он насторожился при этом вопросе? Почему Он смотрит на нее с нежностью и тревогой? Она не хочет досаждать Ему. Она только спрашивает... Иногда Иисус смотрел на нее так же, как и сейчас, и Мария чувствовала, что огорчает Его. Но почему? Кто любит Его больше, чем она? Кто более предан Ему, чем она? Мария подошла к Сыну, взяла Его руку и повернула ее ладонью вверх, поглаживая пальцами грубые мозоли. Почему у Мессии должны быть такие же руки, как у простого труженика?

— О, Иисус, разве у царя должны быть такие мозоли?..

Он нежно погладил ее по плечу.

— Я — Сын Моего Отца.

Заглянув Ему в глаза, Мария задумалась. Кого Он имел в виду Бога или Иосифа? Не стоит ли снова рассказать Ему о том, как Он пришел в этот мир? Не сказать ли Ему о том, что весь мир ждет, когда Он явит Себя? Что и она ждет этого?

— Ты и мой Сын, Иисус. Я лишь хочу увидеть, как Тебе окажут честь, достойную Тебя.

Мария видела, что Его сила начинала проявляться. Даже когда заказчики не платили свои долги или римские воины забирали у них съестные припасы, у них всегда было достаточно хлеба, чтобы заполнить пустой желудок, достаточно свежей воды, чтобы утолить жажду, и масла, чтобы в темные ночные часы поддержать огонь в светильниках. Даже после того как римляне опустошали их погреб, кувшины и горшки, они не испытывали нужды.

И все-таки жизнь не становилась легче по мере того, как Иисус возрастал в премудрости и силе. Его борьба, казалось, становилась только еще более ожесточенной. Победы не давались Ему легко, но Он никогда не говорил об этом ни Марии, ни Иосифу. Станет ли жизнь людей легче тогда, когда Он займет Свое законное место?

— Давид был мальчиком, когда пророк Самуил помазал его на царство, — сказала Мария.

— И потребовалось более десяти лет для того, чтобы он возмужал и стал настоящим царем.

— Ты совершен. Ты готов уже сейчас.

На лбу Иисуса выступили бисеринки пота.

— Мой час еще не пришел, матушка.

— Но когда же, Иисус? Когда придет Твой час?

— Мой час не пришел, — повторил Он.

Почему Он выглядел таким подавленным? Раздражение Марии росло. Ей хотелось встряхнуть Его и заставить говорить. Она, конечно, имела право знать.

— Сколько я должна ждать, чтобы увидеть, что Ты делаешь то, для чего был рожден?

— Ты мучаешь Меня.

— Да, но я мучаю Тебя для Твоего же блага. Разве мать не должна побуждать своего сына исполнить свой долг перед народом? Я люблю Тебя, Сын мой. Ты знаешь, как я люблю Тебя. Иосиф и я многим пожертвовали ради Тебя. Но иногда я спрашиваю себя, знаешь ли Ты, Кто Ты?

— Матушка...

— Все, чего я хочу, — это увидеть торжество справедливости. Разве это неправильно?

— Ты должна ждать.

— Я устала ждать! Оглянись, Иисус. Посмотри, как страдает Твой народ! — ее голос задрожал Мария отвернулась, стараясь справиться с охватившим ее отчаянием. — Когда, Иисус? Только скажи мне, когда, и я больше не буду спрашивать Тебя. Я не буду мучить Тебя... — она оглянулась и посмотрела на Сына сквозь сверкающую пелену слез. — Прошу Тебя.

Темные глаза Иисуса увлажнились. На висках блестели капельки пота.

— Мой час не пришел, — снова повторил Он.

Что-то в Его голосе заставило Марию содрогнуться. Она поняла, что, настойчиво требуя от Него ответов на вопросы, на которые Он не намерен был отвечать, она заставляла Его страдать еще больше. Растерянная и огорченная, Мария не произнесла больше ни слова.

Вместо этого она пошла к Иосифу и попросила его поговорить с Иисусом. Он всегда умел разговаривать с Ним. Конечно, Иисус доверится ему.

— Тебе не следовало спрашивать Его об этом.

— Но почему? Я — Его мать.

— Бог скажет Ему, когда придет Его час.

— Как ты можешь быть так терпелив, зная, что Иисус восстановит справедливость, как только получит власть? Посмотри вокруг, Иосиф. Мы нуждаемся в Нем сейчас.

— Я не имею права спрашивать Его, почему Он не явит Себя сейчас.

Что-то в голосе Иосифа насторожило Марию, и она посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты думаешь, что я тоже не имею на это права, да?

Когда-то в Эдемском саду Ева была введена в заблуждение. Не подвергается ли теперь искушению и Мария?

— Да, я так думаю, — сказал Иосиф спокойно, но твердо. — Хоть ты и родила Иисуса, жизнь Ему дал Бог, и Бог будет решать, что Ему делать с ней. Предоставь все Господу, Мария, — Иосиф притянул ее к себе. — Господь скажет Иисусу, когда придет Его час. Не спеши.

Мария положила голову мужу на грудь и прислушалась к биению его сердца. Она медленно вздохнула и надолго замолчала, размышляя о событиях своей жизни. Господь только однажды говорил с ней, но с Иосифом Он говорил четыре раза, направляя его стопы. Ее муж жил, стараясь понять волю Божью. Она каждый день видела, как сильно он любил Иисуса, как он любил ее и своих собственных детей.

Господь избрал Иосифа быть ее мужем, быть главой дома, и она должна прислушаться к его совету.

* * *

Иосиф любил наблюдать за Иисусом и Его братьями и сестрами по плоти. Их игры и шалости заставляли Иисуса смеяться, и звук Его смеха вызывал у Иосифа улыбку.

— Успокойтесь, дети. Дайте вашему брату сесть.

— Расскажи нам о Давиде и Голиафе! — попросил Иаков Иисуса.

— Нет! Расскажи нам об Иисусе Навине и Иерихоне.

Мальчики никогда не уставали слушать рассказы о войнах.

— Расскажи нам опять о Ное и ковчеге, Иисус, — просила Анна, прижимаясь к Нему. — Пожалуйста...

— Ты уже сколько раз слышала эту историю, — протестовал Иаков. — Она мне уже надоела!

Иисус усадил близнецов к Себе на колени.

— Мы начнем с самого начала...

Видя Иисуса каждый день, Иосиф иногда забывал, что этот юноша — Сын Божий, а не его собственный сын. Вспоминая об этом, Иосиф чувствовал прилив сил. Иисус не читал детям Писание, Он пересказывал его так естественно, как будто Сам написал его. Иногда Он что-то добавлял от себя, и рассказ Его звучал как рассказ очевидца тех событий, о которых повествует Тора.

Иосиф посмотрел на свою жену, которая, улыбаясь, сидела за ткацким станком и, склонив голову над работой, слушала рассказ Иисуса о сотворении мира. Иисус рассказывал о земле, о том, какой она была некрасивой и пустынной, Он говорил о тьме над бездной, и Его слова приводили Иосифа в трепет. Вокруг Иисуса сидели дети Иосифа, плоть от плоти его, кость от кости его. Иисус был зачат от Святого Духа, но Иосиф был не в состоянии понять, что это значило. Мальчику исполнилось пятнадцать лет, у Него были скулы матери и ее темные глаза. В Назарете были люди и более важные, и более самоуверенные, и такие, кто знали Писание наизусть и заявляли, что им известна воля Божья.

Как часто Иосиф слышал о том, что люди нуждаются в приходе Мессии! Как часто он слышал споры о том, чего Бог ждет от Израиля.

— Бог хочет, чтобы мы сбросили со своих плеч римское иго!

— Мы страдаем, потому что таков Божий суд.

— Разве мы не достаточно долго страдаем? Если мы восстанем и начнем борьбу, то неужели Бог не поддержит нас?

— Глупец! Кто ты такой, чтобы говорить, что Бог будет делать, а что нет?

— Значит, мы будем продолжать бездействовать и позволять римлянам забирать у нас последний хлеб?

— Мы ждем.

— И сколько мы еще должны ждать? Сколько?

Закрыв глаза, Иосиф откинулся на спинку стула. Сегодня был тяжелый день: он ходил в Сепфорис и теперь чувствовал себя очень усталым. Он был благодарен Богу за те динарии, что получил, хотя их едва хватит на семейные нужды. Он был благодарен за работу, которую Бог послал ему, и еще больше Иосиф был благодарен за Того, Кто разделял с ним его ношу, — за Иисуса.

Снова заболела рука. Пальцы онемели, боль стремительно поднялась вверх и охватила всю грудь. Иосиф потер руку и медленно вздохнул. Завтра суббота, он сможет отдохнуть. Иосиф посмотрел на детей, собравшихся вокруг Иисуса, и снова его поразила эта мысль. Мальчик, Которого он любил больше всех, был не его сыном. Мой Сын, который вовсе и не сын мне. Он вырос в этом маленьком городе подобно нежному зеленому ростку, взошедшему на сухой и бесплодной земле. Он похож на любого другого мальчика. Он не наделен красивой и величественной внешностью. Люди смотрят на Него и видят не более чем сына плотника. Когда Он говорит, кто Его слушает, кроме Его братьев и сестер? И даже они не понимают, что Иисус не один из нас.

Он Сын Того, Кто сказал: «Имя Мое вечно». Бог с Ним. Бог с нами!

Признают ли они Его, когда придет Его час и Он явит Себя перед народами?

Как раз когда Иосиф задал себе этот вопрос, ему на ум пришли слова Исаии. «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни... Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни... наказание мира нашего... Господь возложил на Него грехи всех нас».

Нет.

«Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению... душа Его принесет жертву умилостивления».

Иосиф застонал и схватился за грудь.

— Что с тобой Иосиф? — неожиданно рядом с собой он услышал голос Марии. — Иосиф!

Иосиф почувствовал, как она обняла его, но он мог смотреть только на Иисуса и плакать.

* * *

Иисус взял отца на руки, в то время как остальные дети, потрясенные и напуганные, говорили все разом.

— Замолчите, — строго сказала Мария. — Не бойтесь. Ваш брат собирается помочь отцу.

Иисус опустил Иосифа на постель. Иосиф видел, как сильно переживал Иисус, видел, что в Его сердце происходила борьба. Было ли в жизни Иисуса время, когда Он не сталкивался с искушениями и не боролся со Своей человеческой природой, побеждая ее? Иосиф заметил, как на лбу Юноши выступили капельки пота.

— Ох, — простонал Иосиф.

Иисус будет бороться и победит зло только для того, чтобы в конце концов быть убитым? Возможно ли это?

Боль в груди усилилась, и Иосиф осознал, что умирает.

— Подойдите ближе, дети мои. Подойдите! — с трудом проговорил Иосиф. Когда дети преклонили колени у его постели, он поцеловал и благословил каждого. — Слушайте своего брата, Иисуса. Почитайте мать. Уповайте на Бога...

— Ты поправишься, Иосиф, — сказала Мария, принимая его благословение, ее глаза были полны слез. — Я знаю, ты выздоровеешь.

Только Иисус должен...

— Прекрати, — произнес Иосиф, прикрыв ладонью ее рот. Они полагают, что чудо будет совершено только потому, что они того желают? Они надеются, что Иисус, Бог Сын, великий Я есмь будет исполнять их приказания? — Все решает Бог, — прошептал он. — Мы не должны обременять Иисуса.

Мария взглянула на Сына, лицо ее стало бледным и напряженным. В ее глазах Иосиф увидел мольбу.

— Мария, я должен поговорить с Иисусом.

— Да, Иосиф, — Мария быстро встала.

Каждый вздох причинял ему боль. Пальцы рук онемели, пот насквозь пропитал тунику. Мария собрала детей и вытолкала их из комнаты. Слезы застилали ей глаза, когда она посмотрела на своего старшего Сына.

— Я знаю, Ты можешь помочь ему. Помоги. Пожалуйста. Помоги, — она вышла из комнаты.

Когда комната опустела, Иисус сел рядом с Иосифом. Иосиф улыбнулся. Преодолевая боль в груди, он взял руку Иисуса и положил ее себе на сердце.

— Мы не облегчаем Твою ношу.

— Вы и не должны этого делать.

У Иосифа комок подступил к горлу.

— Смягчи их сердца, Иисус. Дети... ох, прошу Тебя. Смягчи их сердца, чтобы они всё поняли и были спасены.

— Каждый должен выбирать сам.

— Даже веру мы получаем от Бога.

— Каждый выбирает сам.

— Но выберут ли они веру в Тебя как в Мессию? Выберут ли?..

— Ты веришь Мне?

Иосиф посмотрел Иисусу в глаза.

— Да, — всхлипнув, произнес он. — Когда Ты разговаривал с детьми, я вспомнил Исаию, — слезы затуманили взор Иосифа. — Как овца, сказано в Писании, как овца, веден был Он на заклание.

Иосиф внимательно вглядывался в глаза Иисуса и увидел в них безграничную любовь и сострадание. Ему было всего лишь пятнадцать лет, но Иосиф видел в Нем Сына Человеческого, о Котором говорил Даниил. С самого рождения Иисуса Иосиф чувствовал в Нем силу и ощущал, что вокруг Него шла непрекращающаяся борьба. Ни разу за всю Свою жизнь Иисус не ослабел и не поддался искушению. Ни разу Иосиф не видел в Его руках меч, даже когда Его сверстники играли, изображая зилотов или царя Давида. Ни разу Иисус не уступил желаниям плоти, которые оскверняли душу любого, кто вступал в этот мир. Кто, кроме Бога, мог противостоять бесконечным искушениям?

«Как овца, веден был Он на заклание».

Иосиф закрыл глаза и заплакал.

— Ты возьмешь на Себя грехи наши, нашу вину и станешь жертвой. Вот для чего Ты послан к нам, не так ли? — Иосифа захлестнула любовь к этому Мальчику, Которого он растил с момента Его появления на свет, но никогда не считал своим. Его терзал страх перед тем, что должно было произойти с Иисусом. — Люди отвергнут Тебя.

Иисус ничего не сказал. Он только положил руку на лоб Иосифа, другую Его руку умирающий прижал к своему сердцу.

— Я люблю Тебя, Иисус, спаси моих детей. И Свою мать. Она не понимает.

Как она могла до сих пор оставаться такой нетерпеливой и постоянно давить на Него?

— Не беспокойся, — произнес Иисус. — Я с ней.

— Я так слаб.

Неужели и теперь он будет сомневаться в Боге?

— Будь спокоен, — мягко произнес Иисус. Иосиф снова закрыл глаза, и ему показалось, что он слышит тихий голос Иисуса: «Ты был добрым и верным рабом».

Боль усилилась снова, когда в комнату вошли дети и окружили отца. Мария встала на колени рядом с кроватью и крепко сжала руку мужа. Иосиф улыбнулся ей, но сил говорить у него не было. Он хотел сказать ей, что она была доброй женой, хорошей матерью, но он и раньше часто говорил ей об этом. Она знала, что он любил ее. Когда Мария посмотрела на Иисуса, Иосиф увидел в ее глазах смущение, страх и мольбу.

Иосиф попытался заговорить. Мария наклонилась над ним, подставив ухо к его губам.

— Верь. Повинуйся.

Мария положила голову ему на грудь и заплакала; Иосиф взглянул на Иисуса. Тот единственный, в Котором они нуждались, молча стоял у дверей, слезы текли по Его щекам, Он исполнял волю Своего Отца и не делал ничего, чтобы спасти его от смерти. Странно, но Иосиф больше не боялся. Он вздохнул с облегчением.

Он закрыл глаза и вошел в Царство Господина своего.

* * *

— Иосиф, — закричала Мария, когда он перестал дышать. — Иосиф! — она обняла его за плечи и прижала к себе.

Как могло такое случиться? Она посмотрела на Иисуса. Он плакал.

— Почему? — рыдала она. — Почему?

Она знала, что Он мог исцелить Иосифа! Она знала, что Он обладает такой властью. Разве не исцелил Он Анну одним прикосновением руки? Разве не умножал Он их хлеб, не наполнял их кувшины маслом? Почему Он позволил Иосифу умереть, ведь Он так любил его?

Дата добавления: 2015-07-12