О новых классовых отношениях

Все «сообщество» не может взять на себя осуществление историчности, особенно ее самой материальной части — инвестиции. Действительно, для того чтобы существовала некая система, нужно, чтобы в ней действовали механизмы порядка, социализации, воспроизводства, социального контроля и репрессии. Именно потому, [:136] что необходимы инструменты установления и поддержания социального порядка, историчность осуществляется только частью общества, способной освободиться от принудительных норм порядка или, чаще, использовать их для своей выгоды. Правящий класс — это особая социальная группа, берущая на себя груз историчности, особое действующее лицо, которое оказывает самое общее воздействие на функционирование и трансформацию общества. Этот правящий класс, отождествляя себя с историчностью, в то же время отождествляет ее со своими особыми интересами. Он является «прогрессистским» в той мере, в какой он приводит в движение самый высокий уровень воздействия общества на самого себя и ведет борьбу против прежних господствовавших слоев и старых инструментов социального контроля, но, с другой стороны, он возводит преграды в целях защиты своих привилегий.

Однако возникает вопрос, какова природа классовых отношений в программированном обществе? Соблазнительно прежде всего сказать, что центральный социальный конфликт состоит в противостоянии директоров и служащих, тех, кто задумывает, формулирует и управляет программами производства, и тех, кто их применяет и испытывает. Может быть, мы присутствуем при процессе пролетаризации низших, затем средних чиновников, даже «профессионалов», как некогда присутствовали при пролетаризации рабочих? В действительности такое противостояние между теми, кто задумывает, и теми, кто исполняет, может определить лишь уровни стратификации и, следовательно, властных соотношений. Но когда говорят о классовых отношениях, имеют в виду нечто большее: правящим классом является тот, который управляет созданием культурных моделей и социальных норм; а управляемым — тот, который участвует в историчности подчиненным образом, соглашаясь на роль, предписанную ему правящим классом, или, напротив, стремясь разрушить присвоение историчности со стороны правящего класса.

Если свойство правящего класса в программированном обществе заключается в способности создавать модели социального потребления, то свойство управляемого класса состоит не в том, чтобы исполнять и приводить в действие эти модели, а в том, чтобы приспосабливаться к ним. Для того чтобы подчеркнуть дистанцию между программированным обществом и индустриальным нужно сказать, что главный социальный конфликт противопоставляет большие аппараты управления и производства потребителям, даже если это слово может оказаться опасным. Вот почему первые [:137] проявления новых социальных конфликтов заставили впечатляющим образом вмешаться потребителей или, по крайней мере, адресовались к ним. Те, кто выступал от имени воспитания против школы и университета, от имени общественного блага против научно-политического аппарата, от имени здоровья против больницы, от имени межличностных отношений против схем урбанизации и от имени экологии против ядерной промышленности, всегда противопоставляли по сути потребление влиянию больших аппаратов на определение спроса. Эту власть аппарата уместно называть технократией. Подобно тому как в индустриальном обществе правящим классом являются организаторы, независимо от того, заняты ли они в частной или общественной сфере, так же нужно избегать смешения технократии с центральной администрацией государства. Существует технократия частная, как и общественная, капиталистическая, как и коллективистская. Перед лицом технократии потребитель говорит от имени своих потребностей. В индустриальных обществах потребность традиционно мыслилась как простое отражение экономического роста. Знаменитые законы Энгеля предполагали, что повышение доходов увеличивает долю избирательного потребления и снижает потребление продуктов питания. Но в настоящее время происходит резкий отказ от этой количественной теории потребностей, отказ, призывающий обратиться к глубоким, основным, природным потребностям. Такие понятия не имеют ясного социологического смысла, но они указывают на волю противопоставить технократическому моделированию спроса другой образ жизни, другие предпочтения.

Особенность социального конфликта в программированном обществе заключается в том, что правящий класс в нем контролирует, кажется, всю совокупность областей социальной жизни, что мешает подчиненным классам говорить и действовать с опорой на социальную и культурную автономию. Таким образом, они вынуждены противостоять социальному господству от имени того, что единственно еще от него ускользает, то есть от имени природы. Отсюда важность экологического направления, апеллирующего к жизни против продуктивизма, загрязнения, против угрозы ядерного заражения. Отсюда также важность движений протеста, которые опираются не на социальный, а на биологический статус: женственность, молодость, но также старость, принадлежность к этнической группе и даже в какой то мере принадлежность к локальной или региональной культуре, в той степени, в какой, например, язык не может интерпретироваться как простой продукт общества, ибо один [:138] и тот же язык может быть использован, на самом деле, коллективом на разных уровнях его экономической и общественной организации. Такие оборонительные действия могут стать подлинно утопическими и замкнуться в отказе от современного общества, если они не объединяются с действиями контрнаступательными, то есть в единстве с волей употребить современные технику и науку на пользу контрмодели социальной и политической организации. Подобная контрмодель не могла бы ограничиться только уровнем организации труда, как это было в индустриальном обществе. И так как идея управления заменила собой идею организации, естественно, что тема самоуправления заменяет тему социализма, то есть рабочего контроля организации труда. Но названные оборонительное и контрнаступательное действия должны объединиться между собой в некоем центральном пункте. В торговых обществах такой центральный пункт протеста назывался свободой, так как речь шла одновременно о том, чтобы защититься против правовой и политической власти торговцев и противопоставить ей порядок, также определенный в терминах права. В индустриальную эпоху такой центральный пункт назывался справедливостью, так как речь шла о том, чтобы передать в руки трудящихся плоды их труда и индустриализации. В программированном обществе центральным пунктом протеста и требований является счастье, то есть образ такой организации общественной жизни в целом, который определен в зависимости от потребностей, выраженных самыми разными индивидами и группами. В результате ясно, что область социальной борьбы не определяется в программированном обществе так же отчетливо, как в предшествующих обществах. В аграрных обществах такой областью всегда была земля, в торговых обществах активность принадлежала гражданину, жителю, в индустриальном обществе — трудящемуся.

В программированном обществе активность принадлежит социальному действующему лицу в любой из его ролей, можно почти сказать, что это — человек как живое существо. Вот почему требование выдвигается от имени целого, идет ли речь об индивиде, взятом в его телесности и его проектах, или о сообществе. Но исключительная масштабность и сила социальных конфликтов в программированном обществе оборачивается также их слабостью, ибо повсеместное распространение конфликтов лишает их также центрального конкретного пункта. Огонь может вспыхнуть повсюду, но общество кажется менее задетым, чем до большого пожара. Может быть, поэтому становление конфликтов и общественных движений в таком обществе [:139] очень зависит от вмешательства политических партий или от кризиса государства.

Дата добавления: 2015-07-12