Люди-фантомы

Весной 1989 г., когда доктор Джеймс Т. Хансен, возглавляв­ший относящийся к НАСА Институт Годдарда для космических исследований, готовился выступить перед американским конг­рессом о «парниковом эффекте» — потеплении мирового кли­мата, он представил текст своего доклада в Административное и финансовое управление для получения допуска к секретным материалам. Хансен был твердо убежден, что для американско­го правительства пришло время принять существенные меры, чтобы не допустить засухи и других серьезных последствий кли­матического потепления.

Когда он получил свой доклад назад, он обнаружил, что уп­равление включило в него параграф, где выражалось сомнение в научной обоснованности вывода о потеплении климата плане­ты, что значительно смягчало его позицию. Он заявил протест, но ничего не добился и тогда обнародовал свою точку зрения в прессе.

За этой коллизией между администрацией и одним из веду­щих государственных ученых скрывалось малозаметное бюро­кратическое сражение. Госдепартамент и Управление по охране окружающей среды хотели, чтобы Соединенные Штаты оказа­лись мировыми лидерами в борьбе с «парниковым эффектом». А Административное и финансовое управление и министерство энергетики, напротив, занимали выжидательную позицию.

Когда Хансен выступил со своим протестом в средствах массо­вой информации, сенатор Эл Гор, один из немногих технически подкованных членов американского конгресса, потребовал, чтобы Административное и финансовое управление «разъяснило, на ка­ком основании было сделано его заключение. Я хочу узнать... ка­кими климатическими моделями оно пользовалось».

Это упоминание о «моделях» — верный признак того, что борьба велась на метатактическом уровне. Ибо все больше и больше пра­вительственных программ и политических курсов разрабатывает­ся, исходя из предпосылок и допущений, запрятанных внутри слож­ных компьютерных моделей.

Таким образом, когда Гор в сенате подвергал сомнению моде­ли, на основании которых принято решение, являющееся тормо­зом в важном деле, Сунуну в Белом доме оспаривал надежность моделей, которые обеспечивали боеприпасами противника. Жур­нал «Инсайт» писал: «Он занимает видное положение в науке и считает, что компьютерные модели, предсказывающие существен­ное потепление климата, слишком примитивны, чтобы испыты­вать к ним доверие».

Сегодня едва ли не в каждой важной политической проблеме, будь то связано с экономикой, медицинскими расходами, страте­гическим вооружением, бюджетным дефицитом, ядовитыми отхо­дами или налоговой политикой, просматриваются те, кто создавал модели и контрмодели, подбрасывая топливо в горнило полити­ческой полемики.

Системная модель может помочь нам отчетливо представить сложное явление. Она состоит из множества переменных величин, каждой из которых придано определенное значение, исходя из ее предполагаемой значимости. Компьютеры позволяют создавать модели с невероятно большим числом переменных величин. Они дают нам возможность исследовать, что произойдет, если пере­менным величинам придать иное значение или соотнести их про­тивоположным образом.

Не столь важно, каким может оказаться конечный продукт, все модели так или иначе неизбежно основаны на «запрограмми­рованных» предположениях. Более того, решения о том, какое зна­чение придать любой задаваемой переменной величине, нередко тоже «запрограммированы», интуитивно или произвольно.

А в результате политические любители ближнего боя, иску­шенные в метатактиках, неистово воюют с переменными значени­ями и способом, которым они связаны. Несмотря на политичес­кое давление, результаты таких битв предстают во впечатляющей, кажущейся нейтральной и лишенной смысла компьютерной табу­ляграмме.

Модели используются для разработки и выбора политического курса, оценки программы эффективности и проигрывания вари­антов «что если». Но, как мы узнали из недавно проведенных ис­следований правительственного моделирования, они также могут использоваться, чтобы «затемнить проблему или придать досто­верность заранее выработанной политической позиции... с целью препятствовать принятию решений; скорее символически, чем ре­ально уделить внимание решению проблемы; запутать или затума­нить ход принятия решений» и т.д.

Авторы исследования делают вывод: «Модели столь же часто используются для политических или идеологических нужд, как и для технических»¹³.

В исследовании, проведенном исследовательской службой кон­гресса, указывалось, что в 80-е годы вмешательство правительства в социальные программы ввергло в бедность по меньшей мере 557 000 американцев. Данная цифра успешно обыгрывалась поли­тиками, выступавшими против сокращения социальных программ. Но цифра не основывалась на подсчете неимущих. Вместо этого, подобно возрастающему количеству других статистических данных, она явилась результатом политически спорных предпосылок, за­ложенных в модель, чтобы посмотреть, что произойдет, если бюд­жетных сокращений не будет¹⁴.

Каким образом результаты действия утонченной метатактики оказываются компьютерными данными, распространяемыми в правительстве, можно проиллюстрировать на примере полемики, разгоревшейся вокруг отсутствующего народа.

В ноябре 1988 г. города Нью-Йорк, Хьюстон, Чикаго и Лос-Анджелес выступили с иском к Бюро переписи населения, требуя изменить способ подсчета. Это поддержали группы защиты граж­данских прав, ассоциация мэров и другие организации.

В любой переписи некоторые группы населения недоучтены. Бедняков, мигрантов и бездомных довольно трудно подсчитать.

Не имеющие документов иностранцы обычно не хотят быть уч­тенными. Другие избегают переписи по иным мотивам. Каковы бы ни были причины, недоучет может иметь серьезные политичес­кие последствия.

Так как Вашингтон отправляет миллиарды налоговых долла­ров обратно в города и штаты, города могут быть лишены феде­ральных фондов, на которые они при ином раскладе имеют право. С тех пор как места в палате представителей распределяются с учетом численности населения, штаты с большим неучтенным на­селением могут терять возможность полного представительства. А это, в свою очередь, приводит к потере многих других выгод. Не­адекватная информация может таким образом влиять на распреде­ление власти¹⁵.

Возмещая недоучет, Бюро переписи запрограммировало теперь свои компьютеры так, что если имеется дом, о котором нет ин­формации, предположительные данные на отсутствующих людей берутся на основе характеристик тех, кто живет по соседству. Ком­пьютеры тогда заполнили недостающие данные, словно они были получены от отсутствующих людей.

В результате миллионы людей, которые якобы существуют, в действительности лишь призраки с придуманными характери­стиками. Вполне возможно, что лучше таким способом возмес­тить неизвестное, чем пользоваться прежним методом, но пред­положения, из которых исходили, чтобы заполнить лакуны, очень уж сомнительны. А ведь на основе этих предположений избира­тели Индианы потеряли одно место в конгрессе, а его теперь приписали Флориде. Вот так и происходит перераспределение власти¹⁶.

В итоге развивается новая стадия политического конфликта: борьба против предположений, на которых строится цепочка дру­гих предположений, часто содержащихся в сложном программном обеспечении. Это можно рассматривать как конфликт метасомне­ний. Происходящее отражает развитие суперновой экономики. А она не может развиваться без человеческого контакта, воображе­ния, интуиции, заботы, сочувствия, психологической восприим­чивости и других качеств, которые идентифицируются с людьми, а не машинами. Но она также требует более сложного и абстрактно­го знания, опирающегося на огромную лавину данных и информа-

ции — и все это является предметом для все более изощренной политической манипуляции.

Подобный взгляд на информтактику и в особенности на но­вую метатактику учит нас, что эти законы, устанавливающие гра­ницы для правительственной секретности, касаются также и ос­нов демократии. Новая экономика по самой своей природе требует свободного обмена идеями, новаторскими теориями, сомнений в отношении власти. И еще...

Несмотря на гласность, несмотря на закон о «свободе инфор­мации», несмотря на утечки информации и трудности, с которы­ми сегодняшние правительства сталкиваются при охране секрет­ных вещей, действия тех, кто сегодня держит в своих руках власть, могут становиться не менее, а все более светонепроницаемыми.

В этом заключается «метазагадка» власти.

Дата добавления: 2015-07-12