Глава 1. Мария Павлович

Мария Павлович

Сафари для блондинки

Мария Павлович

Сафари для блондинки

Посвящается Панчо и моему самому преданному читателю Кириллу

Глава 1

В то злополучное утро последняя капля переполнила чашу терпения Риты Литини.

Вернее сказать, несколько событий послужили толчком к тому, чтобы она в очередной раз всерьез задумалась о своей жизни.

Все началось со сновидения, которое Рита увидела под утро, сразу после того, как нетвердым шагом переступила порог своей квартиры и, не раздеваясь, упала на кровать. Возможно, на нее так подействовал алкоголь или что‑то другое, поскольку ей никогда не снились такие яркие, похожие на реальность сны.

В странном видении они с лучшей подругой самозабвенно выбирали платья для какой‑то вечеринки, где должно было произойти нечто особенное. Во сне Риту не оставляло ощущение чрезвычайной важности происходящего. Она примеряла одно роскошное платье за другим, но в конце концов остановилась на великолепном наряде от очень известного и сильно загорелого итальянца.

Увидев цену, за которую вместо платья можно было купить «Пежо‑206» в базовой комплектации, Рита громко воскликнула: «Господи, это же почти даром!» Выйдя из примерочной и пройдя через толпу восторженных сотрудниц бутика, она подошла к зеркалу и с удивлением уставилась на свою неправдоподобно худую фигуру.

«Вам больше ни в коем случае нельзя худеть», – слышались лилейные возгласы со всех сторон.

Рита недоуменно взирала на свое отражение в зеркале. Где‑то глубоко в подсознании что‑то подсказывало ей, что это сон, но в девушке с великолепным телом, окутанным изумрудным шелком невесомого платья, расшитого стразами, она с превеликим удовольствием узнала себя. Пусть Рита была загадочно похудевшая и снова разбогатевшая, но это, несомненно, была она. Оглядевшись, Рита догадалась, что дело происходит в ее любимом бутике, куда она так редко наведывалась в последнее время, не считая распродаж. Рита почувствовала прилив счастья, растущее возбуждение. Она не сомневалась, что собирается потратить кучу денег на платье, которое наденет один, максимум два раза. Рита вспомнила, как приятно отдавать водителю чехол, не менее красивый, чем его содержимое. Чехол, в котором покоится истинное произведение искусства.

Как наяву, Рита снова увидела залитую солнцем парковку у дверей бутика, наблюдала, как бережно водитель раскладывает платье в идеально чистом багажнике «мерседеса» и с улыбкой открывает ей дверь. Она проделала весь путь до дома, и дорога, как всегда, казалась слишком длинной. Ей не терпелось добраться до квартиры, где в мягко освещенной гостиной под слегка завистливые взгляды подруг произойдет генеральная примерка.

Каким чудесным и дружелюбным кажется мир в такие минуты. Даже во сне Рита испытала невероятное облегчение. Трудное, серое время осталось позади, теперь все будет как прежде.

Как прежде прекрасно!

Громкий звонок телефона неожиданно резко затормозил Ритин сон, как нетактичный сотрудник автоинспекции.

Полежав несколько секунд, хлопая ресницами, слипшимися от туши, Рита, как это часто бывало с ней в последнее время, попыталась осмыслить день недели, время и свое место в реальных событиях.

Она, конечно, не подошла к телефону, но, лежа в сетчатых колготках под пуховым одеялом, ощущала привычный дискомфорт человека, проснувшегося в одежде. В конце концов Рита со свистом съехала по шелковым простыням прямо на пол. Это было единственное достоинство шелкового постельного белья: возможность быстро и бесшумно покинуть место отдыха.

Все близкие друзья Риты знали о «законе двух часов», что буквально означало: никогда не звонить ей раньше двух часов дня. Даже если Рита просыпалась рано, часов в двенадцать, она предпочитала поваляться в кровати подольше, планируя предстоящий день.

Что надеть? На какие процедуры записаться? Где пообедать? Она искренне верила в то, что любой день должен быть качественно спланирован, и тогда удастся сделать максимальное количество дел.

С тех пор как Рита была вынуждена отказаться от услуг личного водителя, ей катастрофически перестало хватать времени на все ее дела. Теперь приходилось самой возить вещи в химчистку, мыть машину и покупать продукты. Рита крутилась как белка в колесе, не говоря о том, что вечерами она вынуждена была вызывать такси или просить подруг заезжать за ней, чтобы иметь возможность выпить бокал‑другой шампанского.

В то злополучное утро ни о каких планах не могло быть и речи. В тот момент, когда Рита, оттолкнувшись пяткой от стены, приземлилась на синтетической шкуре медведя, она ясно осознала, что ей необходимо внести серьезные изменения в свою жизнь. Например, начать отталкиваться от стены другой пяткой или попросту выкинуть этот нелепый, уже изрядно потрепанный шелковый комплект.

Некоторые привычки, приобретенные во времена сладкой жизни, так и перешли с Ритой в ее новую, неустроенную жизнь. Эта жизнь началась для Риты два года назад и все никак не заканчивалась, к ее растущему разочарованию.

В список вещей, от которых она так и не смогла отказаться, несмотря на режим жесткой экономии, вошли шелковые простыни, средства по уходу за лицом на основе вытяжки из лунного камня и переброженных плодов дикого тибетского одуванчика, индийский массаж ступнями ног, карточка в спортивный клуб, где Рита никогда не бывала, но признание того, что она отказалась от членства, было равносильно признанию в полном бессилии и необратимом провале.

В общем, проще было составить список того, чем пришлось пожертвовать:

1. В ее квартире почти не было мебели (по причинам, указанным ниже).

2. Она перестала одеваться от‑кутюр и ездить за покупками туда, куда ездили все приличные девушки, пользуясь услугами «Алиталии».

3. Ее коллекция сумок, названных именем самой сексуальной английской актрисы и певицы, проживающей во Франции, остановилась на позорной цифре три.

4. Она отказалась от водителя.

5. Она не приобрела летний автомобиль.

6. Она не купила компьютер (чего никогда не собиралась делать, но любила обсуждать).

На самом деле Рите действительно пришлось пожертвовать многим, и жизнь ее протекала в довольно стесненных обстоятельствах. Среди подруг за ней прочно закрепилась репутация женщины‑героини.

Добравшись до холодильника, Рита с жадностью выпила почти всю бутылку воды «Восс» (еще кое‑что, от чего она не хотела отказываться).

Часы показывали начало девятого, ей стало нестерпимо жалко себя. Сон, так похожий на реальность, окончательно выбил Риту из колеи. Она курила и смотрела перед собой отсутствующим взглядом человека, которого лишили последней надежды.

Докурив сигарету, Рита приняла твердое решение сесть на диету и разбогатеть. Именно эти два условия раньше делали ее жизнь волшебной сказкой.

Рита воодушевленно набрала номер лучшей подруги Ляли. У подруги были муж и двое детей, поэтому именно ее натренированное терпение позволяло рассчитывать на моральную поддержку в столь ранний час.

– Привет! Спишь?

Перед тем как набрать номер, рука Риты зависла над телефоном: она так редко звонила с домашнего аппарата, что на секунду засомневалась в цифрах. Все номера давно хранила незаменимая память мобильника. Как странно, когда вся твоя жизнь зависит от маленького железного ящичка размером чуть больше спичечного коробка.

– А ты как думаешь?

У Ляли не было правила «двух часов», но обычно она вставала после того, как буря улеглась: муж ушел, няни приступили к своим обязанностям, а кухня освобождена от утреннего набега.

На секунду Рита устыдилась того, что осмелилась побеспокоить подругу в такую рань, но с юношеских лет она старалась гнать от себя это бесполезное чувство.

– Мне какой‑то козел позвонил и разбудил, – сказала Рита и автоматически закурила следующую сигарету. На другом конце провода воцарилось гробовое молчание.

Будь это другое время суток, они бы с удовольствием обсудили столь вопиющее безобразие в течение как минимум получаса. Случалось, они разговаривали по сто раз в день и на менее интересные темы. Но сейчас в трубке слышалось только недовольное сопение.

– Ля‑ля, Ля‑ля! – Рита вкрадчиво позвала подругу.

– Ну‑у‑у…

– Послушай меня!

– А я что делаю?!

– Мне приснился сон, все как раньше платье сумасшедшее, я худая, мы с тобой в магазине. – От волнения Рита с трудом подбирала слова; подперев трубку телефона подбородком, она шарила руками по столу в поисках пепельницы. Голос подруги прозвучал неожиданно резко:

– Слушай. – Уловив интонацию, Рита вжала голову в плечи и насторожилась. – Ты совсем допилась до чертиков! Звонишь в несусветную рань, чтобы рассказать про сон! Позвони чокнутой Ире, она любит разговаривать про потустороннее. Она тебе растолкует, к чему снятся платья в стразах, сверьтесь по сонникам! – Ляля закончила свою гневную тираду почти крича.

Рита представила, как аккуратно, чтобы не привлекать внимания, сползает с кровати Лялин муж Миша, бесшумно скрывается в ванной. Все боялись Лялиного гнева. Все, кроме ее детей.

– Я думаю, что в твоем случае это проявление белой горячки. Или это к распродаже в ЦУМе. Я здесь при чем?! – Рите показалось, что после всего Ляля просто бросит трубку. Но она замолчала. Из трубки просачивался холод.

– Да послушай! – Рита набралась смелости и прервала опасную тишину. – Я хочу что‑то поменять в жизни! – Она вскочила со стула и начала нервно расхаживать по кухне, придерживая голову рукой, поскольку каждая вибрация отдавалась ударом маятника в затылке.

– Рита, блин, смени парикмахера, пойди работать, брось пить, курить! Какие проблемы?!

Лялино раздражение было объяснимо. Бесконечные бесполезные разговоры о Ритиной неустроенности порядком поднадоели ей за последний год.

Но такого явного пренебрежения Рита вынести не смогла, тем более что еще находилась под воздействием шампанского, последний бокал которого она употребила за завтраком, перед тем, как покинуть свою уже сдувшуюся, как воздушный шарик, компанию. Молодежь! Засыпают за завтраком.

Впервые за долгое время Ритин голос задрожал, и слезы навернулись на глаза. Она удержалась от истерики даже тогда, когда безумный норвежский стилист покрасил ее в цвет азербайджанского помидора! Она, не проронив ни слова, вышла из салона и, не поднимая глаз, дошла до следующего заведения, где ей вернули жалкое подобие того, что мужчины считали «натуральной блондинкой».

– Работать?! Может, мне еще на панель пойти? – выкрикнула Рита, подавляя подступившие рыдания.

– А что, это мысль! – Ляля завелась не на шутку. Не обращая внимания на сдавленный голос подруги, она продолжала: – Знаешь, Рита, есть такие люди, которые работают. Есть такое слово «ра‑бо‑та», – по слогам произнесла Ляля.

– Но ты! Ты не работаешь! – взвизгнула Рита.

– Я домохозяйка, сижу с детьми, – невозмутимо ответила Ляля.

– У тебя два ребенка, один муж, четыре няни, две домработницы и два водителя! – Рита усиленно терла заплаканные глаза. Ее голос звенел от обиды и возмущения.

– Вот именно, представь, сколько времени и сил нужно, чтобы их всех организовать! – Ляля не желала сдаваться. Не хотела уступить, успокоить отчаявшуюся подругу. Похоже было, что она пойдет до конца: Рита имела неосторожность усомниться в том, что весь Лялин дом держался только на ее хрупких плечах. – У меня нет управляющего, я вынуждена все контролировать сама. – Ляля перешла на спокойный, отдающий надменностью тон.

Рите стало еще страшнее. Она изо всех сил боролась за то, чтобы их разговор не сузился до Лялиных проблем, удалившись от одинокой сгорбленной фигурки в сетчатых колготках и сигаретой в руке.

– Ага, ага, – примирительно согласилась Рита, – вот видишь, я и говорю, что‑то изменить… У тебя есть муж, детки, и я мечтаю о том же.

– Слушай, такой муж, как у меня, никогда бы не был для тебя достаточно богатым и влиятельным. Ты всегда хотела только самых‑самых… Ну и что ты имеешь? Теперь сидишь в роскошной квартире, в лучшем доме с видом на храм, – последние слова Ляля произнесла с той же интонацией, с какой Рита объясняла несведущим, где находится ее дом, – но без мебели, и все твои итальянские бальные платья висят на вешалках из «Икеа». В этом вся ты, – продолжала выговаривать Ляля. – Сидишь с голой задницей на кожаном стуле, а в руках сжимаешь крокодиловую сумку.

– Неправда! – Рита по‑детски захныкала, хотя ее глаза уже были абсолютно сухими. – Я его любила, а он меня бросил!

На том конце провода послышался гомерический хохот:

– Да ты помнишь, как он выглядел? Он мог по три дня домой не приходить за один брильянтовый браслет!

– Не просто браслет, весь Голливуд гонялся за ним, чтобы надеть на «Оскар». Это была ограниченная серия, таких всего три, – назидательно поправила Рита, не заметив, как с упоением погрузилась в детальный рассказ о своем браслете в сто первый раз.

– Да‑да, я слышала, – усмехнулась Ляля, – такие браслеты только у тебя, Майкла Джексона и английской королевы.

Ляля не только не разделяла слепую страсть Риты к камням, ее также безумно раздражало соревнование, в которое Рита вступала с голливудскими звездами и бомондом. Увидев «свое» или похожее кольцо на ком‑нибудь из звезд в журнале светской хроники, Рита тут же звонила Ляле и хвасталась этим фактом. Она всегда вырезала и сохраняла все картинки, где были сфотографированы «ее» драгоценности и наряды. Лялю всегда бесило проявление подобного тщеславия в Рите, но их отношения и дружба зародились так давно, что переделывать друг друга не имело уже никакого смысла.

– Вот и любуйся теперь на свой браслет. Позвони, кстати, Джексону, может, он у тебя второй до кучи купит, больше ты его никому не продашь, – отрезала Ляля.

Рите становилось все тоскливее, она подумала о суде над Майклом Джексоном. Она была одной из немногих, кто искренне верил в его невиновность. Судьба несправедлива к ним обоим. Рита вспомнила постигшую ее участь. Она, конечно, не приглашала маленьких мальчиков на ночевку, но один вполне зрелый дядя, который ночевал в ее кровати больше трех лет, приговорил Риту без суда и следствия, почти с полной конфискацией имущества.

– А ты вспомни, как я его избила в кабаре, – вспыхнула Рита.

– Ага, молодец, раньше надо было ревность демонстрировать, – перебила Ляля. – Может, тогда у тебя была бы мебель и место, куда посадить свою голую задницу! Ладно, все, я пошла спать.

– Давай пообедаем, – жалобно взмолилась Рита, – мне плохо.

Ляля не могла просто повесить трубку, ей стало жаль подругу, в который раз она напомнила себе, что обещала быть снисходительней к людям.

– Как сварить яйцо всмятку? – обреченно спросила Рита.

Расхаживая по кухне, она снова остановилась около холодильника и распахнула дверцу. Кетчуп, яйца, два сморщенных яблока, банка зеленого горошка… Рита достала банку и покрутила в руках. Интересно, откуда это взялось? Она недоуменно поставила банку горошка на место и выудила баночку крема для лица.

– Лучше не рискуй, подожди до обеда. – Ляля еще помнила, как сама в недалеком прошлом осваивала науку приготовления приемлемой для мужа пищи. – Встретимся за обедом, обсудим твою ситуацию.

– Я люблю тебя. – Рита чмокнула трубку телефона.

Риту Литини можно было, без сомнения, назвать очень красивой женщиной. Ее отец был известным литовским пианистом с красивой фамилией Литини, а мама – красавицей, властвующей над многими мужскими сердцами.

Они встретились случайно, она не знала ни одной ноты, а он, несмотря на свою чрезмерную интеллигентность, ездил в загранкомандировки и мог добыть Ритиной маме импортные кожаные сапоги.

Брак продержался недолго, но его участники смогли сохранить теплые отношения на протяжении всех четырех последующих браков Ритиной мамы. Отец передал дочери единственно ценное, что у него было, по мнению Ритиной мамы, – густые белокурые волосы с волшебным золотым отливом.

Если бы десять разных мужчин взялись независимо оценить внешность Риты, девять признали бы ее невероятно сексуальной и сногсшибательно красивой, а один назвал бы ее просто сексуальной и красивой. Рита была зеленоглазой блондинкой с большой, настоящей грудью. Этого описания должно быть достаточно для того, чтобы воображение с четкостью воссоздало все остальное. Возраст около тридцати. Но это не афишировалось. Вес, правда, был не совсем популярный: около 60 кг.

Во сне вес обычно снижался до 55 кг, в реальности скакал пропорционально шкале, измеряющей текущие романы: чем их больше, тем вес меньше. Но с Ритиным высоким ростом, изумрудными глазами и пухлыми подкорректированными губами (Бог справедлив, но не настолько) перепады в весе были простительны.

Как и у любой красивой женщины, живущей в большом городе, ее личная жизнь была богата на события.

Когда Рите исполнилось двадцать пять, удача улыбнулась ей, и она стала невестой красивого и богатого мужчины, который боготворил ее и ни в чем никогда не отказывал.

В то время ее гардероб ломился от вышеописанных платьев, а ее пекинес носил только популярную клетку от Берберри. Влюбленные повсюду путешествовали с шиком и побывали едва ли не во всех самых отдаленных уголках планеты.

Ритин принц был идеальным, и если позволял себе маленькие шалости, то Рита благодушно прощала его, поскольку была занята срезанием ценников с новых нарядов и не обращала на сплетни внимания.

Эта сказка, как и полагается, кончилась роскошной свадьбой на 500 человек, в которой Рита, к сожалению, не приняла никакого участия, даже не значилась в числе приглашенных.

Как все это получилось, Рита так и не смогла понять, даже спустя два года.

Соперница оказалась одной из «шалостей» принца, проявившей изрядный талант и терпение. Сыграла роль и разница в возрасте она была на шесть лет моложе Риты. История старая как мир. Рите осталась квартира в новом эксклюзивном доме с видом на храм, машина, водитель и месячное содержание до новых успехов.

Но потом в один совсем не прекрасный день ситуация окончательно вышла из‑под контроля. Рита почувствовала себя еще хуже, чем даже в день его бракосочетания. Тогда она до утра пела под караоке, пока жалостливые официанты не просветили ее, что на экране идет «Фэшн ТВ», а караоке на самом деле в соседнем зале. Благо она была единственным гостем заведения, поскольку вся богатая и знаменитая публика города уехала к нему на свадьбу.

Может быть, причиной ее краха стал, мягко говоря, непоследовательный характер или неоправданная эмоциональность, но, встретив молодоженов через несколько месяцев после нашумевшего торжества, Рита не выдержала и поделилась с ними своим разочарованием.

Вспоминать подробности того вечера Рита не любила, да и не могла, поскольку память сохранила лишь яркие вспышки, которые при всем желании было трудно собрать в общую картину.

Но она четко помнила испуганные лица «верных друзей», задумчиво качавших головами, разгромленный стол и разбитые бокалы.

Результатом той встречи осталась все та же квартира, но уже без мебели, и финансирование, выданное пусть и впечатляющей суммой, но единожды, раз и навсегда.

«Чтобы не было поводов встречаться», – сказал принц и, хлопнув задней дверью «мерседеса», умчался в счастливую семейную жизнь.

От водителя Рите пришлось отказаться самой. Деньги таяли на глазах. В квартире скрепя сердце она обставила спальню, кухню и ванную. В гостиной постелила ковер и накидала подушки, на которых они с друзьями любили поваляться и покурить кальян, подаренный на новоселье.

Рита не впала в депрессию и не плакалась на каждом углу о своей горькой судьбе. С высоко поднятой головой она донашивала платья из прошлых коллекций и надеялась на лучшее. Мужчины продолжали виться вокруг нее жужжащим роем, но то ли времена стали другие, то ли конкуренция возросла – это не приносило ей ни пресловутого счастья, ни мебели. Может быть, в ее глазах что‑то поменялось по сравнению с юной, веселой, вечно смеющейся блондинкой, какой она была несколько лет назад. Возможно, она потеряла былую хватку, но факт оставался фактом: средства уменьшались, а жизнь не улучшалась.

Дата добавления: 2015-07-12