Размышления о паранауке

Поляков Максим Евгеньевич

Журнал "Самиздат"

Аннотация:
На "Самиздате" немало людей пытается изложить те или иные идеи, которые возникли у них по разным вопросам естествознания. Поэтому возникают и споры, что же такое наука и паранаука. Я решил изложить свою точку зрения.

В этой работе я попробую в общих чертах объяснить суть такого явления, как паранаука. В последние годы в России это явление приобрело большой размах. Это во многом связано с появившейся возможностью организовывать структуры, которые занимаются воспитанием параученых и выдачей соответствующих дипломов. Одним из самых тревожных фактов, специфичных именно для современной России, является возможность свободно использовать такие слова как "академия" или "университет" в применении к практически любому учреждению. В результате стала выстраиваться "параллельная структура организованной лженауки", что не имеет аналогов в мире. На практике это приводит к тому, что и без того небольшое финансирование официальной науки тратится на ложные цели.

Как правило, параученые сражаются с теми теориями, которые по тем или иным причинам приобрели популярность. В физике таким примером является теория относительности. Количество непризнанных изобретателей, доказывающих, что Эйнштейн был не прав, удивительно велико. Еще более популярной темой для постоянных атак является единая теория поля - некая предполагаемая теория всего на свете, которую никак не могут создать физики. Однако это не мешает людям, чаще всего соприкасающимся с физикой лишь косвенно, (например, инженерам) предлагать все новые и новые "сумасшедшие идеи". В журнале "Техника-молодежи" в конце восьмидесятых годов можно было опубликовать любое свое изобретение за чисто символическую оплату. Поражало количество авторов, предлагавших разные версии единой теории поля.

В математике примером такого рода проблемы служит, конечно, теорема Ферма. Я не буду лишний раз пересказывать знаменитую историю этой теоремы. Не так давно теорема Ферма была доказана математиком Уайлсом, причем доказательство получилось удивительно трудным. Поэтому большое число "непризнанных изобретателей" все еще ищет простое доказательство. Видимо, поиски будут продложаться еще очень и очень долго.

Сразу попробую ответить на некоторые критические замечания. Прежде всего, статья не является фантазией "из головы". Я работал вместе с Фоменко несколько лет и хорошо понял, как делаются подобнуе теории. Конкретное содержание всегда разное, но психологичекие механизмы примерно одни и те же. Возможно, расскажу про нашу работу подробнее, если будет время.

Неверно думать, что я излагаю какие-то новые цензурные требования. Вопросы паранауки на самом деле на подобном популярном уровне вообще решены быть не могут. В каждом конкретном случае требуется достаточно серьезный и вовсе не очевидный анализ, который должны делать профессионалы в данной области. Моя статья - скорее "заметки на полях", относящиеся к психологии или социологии. Я пытаюсь обьяснить, почему наука организована так или иначе, и какой смысл в этой организации.

Про этом я вовсе не утверждаю, например, что каждый, критикующий Эйнштейна, автоматически является параученым. Есть и вполне серьезные попытки критиковать общую теорию относительности. Просто именно эта область привлекает максимальное количество людей с определенным и вполне понятным складом ума. Дело тут еще и в том, что специальная теория относительности требует лишь знания школьной физику (в то время как общая - дифференциальной геометрии), поэтому многие дилетанты ее с удовольствием обсуждают.

Иными словами, в трудах параученых почти всегда присутствует некий аналог "мании величия" - хотя я вовсе не настаиваю на том, что все они больны психически. Я только хочу сказать, что почти любой человек с наслаждением ощущал бы себя необычайно талантливым, избранным, уникальным, но на деле это мало кому удается.

Вероятно, по этой причине параученые иногда могут получать поддержку общественности. Они часто говорят на довольно простом языке, используют несложные аргументы, такие же примитивные, как и сами их "теории". А официальная наука недоступна пониманию большинства. Надо добавить, что в наше время наука частично заменила собой религию. Она берется дать ответы на глубочайшие вопросы мироздания, однако смысл этих ответов зачастую ускользает от умнейших людей, работающих в другой области. Понятно, что многие люди оказываются недоувлетворены. Получается так, что разгадки многих великих вопросов изложены на совершенно недоступном для понимания языке.

Поневоле интересующимся приходится читать популярные книги. В результате в их головах возникает "облегченная версия науки", содержащая туманные формулировки некоторых великих проблем и проблем, но лишенная каких-либо реальных сложностей. Как следствие, параученые вполне могут развивать дальше эту "параллельную науку". Они могут строить, например, физические теории со множеством современных понятий ("кварк", "античастица" и т.п.), но без хоть сколько-нибудь серьезного математического аппарата (в лучшем случае приводится несколько формул). Поэтому во множестве случаев даже беглое чтение статьи позволяет сразу же отбросить ее как образец поверхностного дилетанизма.

К тому же параученый зачастую ощущает себя мучеником, противостоящим официальной и косной рутине, всеми способами стремящейся смешать его с грязью. После недавних трагических событий, связанных с успехами теории Лысенко, у множества людей появилось понимание, что государство подавлять науку не должно. Это, безусловно, так. Споры внутри науки являются внутренним делом самих ученых. Также должна существовать и свобода печати. Но должен быть и вполне определенный заслон специальной (только специальной!) прессы против "паранаучных идей", которые необычайно быстро распространяются. Дело в том, что развить такую идею несравнимо проще, чем придумать идею научную, потому что требуемый объем работы куда как меньше, а на критику можно вообще не обращать никакого внимания.

Одним из защитных механизмов государственной науки является система рецензирования статей. Когда статья попадает в научный журнал, ее обычно посылают анонимному рецензенту, который является экспертом в этой области. Такой механизм не идеален, но довольно эффективно очищает науку от очевидного мусора. Между прочим, система анонимного рецензирования довольно долго позволяла сдерживать натиск "лысенковцев".

Однако не все публикуемые материалы рецензируются. К нерецензируемым относятся, например, труды конференций (не все, но некоторые) и тезисы докладов. Вот почему в трудах конференций нет-нет да встретишь какое-нибудь удивительное открытие - то вечный двигатель, то еще что-нибудь. Потому даже у параученого могут быть публикации, вот только по выходным данным обычно можно определить, насколько заслуживает доверия публикующий журнал.

Другим полезным механизмом является индекс цитирования. Как правило, даже если подобной статье удается прорваться в печать (иногда это удается - опубликовал же Фоменко свою статью о хронологических сдвигах в "Докладах РАН", заручившись поддержкой академика Велихова!), то ее никто и никогда не цитирует. Подобные индексы позволяют довольно хорошо увидеть, насколько та или иная статья воспринята научным сообществом.

Параученые часто любят напоминать про историю с Лысенко. Себя они могут сравнивать, например, с биологами, оказавшимися в стане проигравших и подавляемых. Своеобразный горький юмор возникает из-за того, что и классические ученые точно так же используют пример с Лысенко как образец сокрушительного успеха паранауки. Впрочем, это неудивительно. Если верить В. Дудинцеву, то в годы лысенковщины обе (!) стороны называли друг друга "схоластами".

Хороший пример - это цитата из известного романа "Белые одежды":

"Частная ошибка, а на ней же вся наука может погореть на полвека. Наука, она же низом идет, по дну. А на поверхности отвлекающая шелуха плавает, стружки. Через сто лет наука сделает новый шаг вперед... Скачок... И тогда скажут... Потомки... скажут: эти схоласты, которым все надо было обязательно руками тронуть, они из-за своей близорукости чуть не завалили дело"

Здесь прекрасно показана психология параученого. Как правило, такие люди всегда подчеркивают, что "мелкие противоречия" не играют никакой роли по сравнению с колоссальной важностью основного открытия. Это позволяет игнорировать любую неприятную критику. Заодно сторонников традиционного знания тут называют "схоластами", цепляющимися за мелочи и не видящими главного. Вспоминают о Галилее, о Бруно и т.п.

Та же характерная двусмысленность присутствует во всех других предложениях, используемых параучеными. Например, вот иногда цитируемая классическая фраза:

"Новая научная идея редко внедряется путем постепенного убеждения и обращения противников, редко бывает, что Савл становится Павлом. В действительности дело происходит так, что оппоненты постепенно вымирают, а растущее поколение с самого начала осваивается с новой идеей" (Макс Планк)

Эта цитата удобна для параученого тем, что она позволяет уходить от любых споров и одновременно популярно объяснять, почему же непризнанный гений прозябает в гордом одиночестве (я видел не один раз, как ее использовали в спорах).

Однако на самом деле отсюда вовсе не следует, что любые дискуссии бесполезны! Дискуссии небесполезны в том смысле, что они как раз и позволяют "растущему поколению" ясно увидеть, на чьей стороне истина. Они убеждают если не самих участников спора, то посторонних слушателей.

Как же сами параученые реагируют на критику? Как правило, чрезвычайно болезненно. Почти всегда параученый сталкивается с хорошими специалистами, которые знают любые частные вопросы несравнимо лучше его. К тому же в чисто количественном смысле оппонентов намного больше. Вот почему постепенно вырабатываются примитивные "защитные механизмы", позволяющие игнорировать любые возражения - постоянно повторяемые утверждения, что оппоненты ничего не поняли, не разобрались как следует, что необходимо серьезнее изучить материал и т.п. На самом деле быть параученым - достаточно трагическая и несчастливая судьба, которая приносит гораздо больше страданий, чем радости, а в конечном итоге заканчивается пустотой. Правда, не всегда. Это может привести и к определенным финансовым результатам, если общество подготовлено к восприятию таких идей.

Надо сказать, что постоянное противостояние постоянным нападкам оказывает на характер почти любого человека (за немногими исключениями) негативное влияние. У параученого растет ощущение, что он противостоит агрессивно-единомыслящему большинству, неспособному думать и слепо повторяющему одно и то же. Параученый начинает считать окружающих упертыми, серыми и бездарными людьми. А между тем непредвзятый анализ дискуссий показывает, что если бы параученые хоть немного серьезнее проработали предложенные аргументы, то многих крайне неприятных ошибок удалось бы легко избежать. Каких бы результатов не добился человек в одной области знания, это вовсе не гарантирует ему хотя бы минимальной квалификации в другой, не связанной с ней области. Совершенно типична ситуация, когда даже серьезный ученый начинает творить самые несуразные вещи, забравшись в незнакомую ему область науку. Дело в том, что в своей области ученый обычно получает образование в институте. Ему дают массу знаний, на первый взгляд кажущихся бесполезными, быстро выветривающихся из головы, но зато формирующих нечто вроде "минимального культурного остатка", позволяющего распознавать и игнорировать откровенные глупости. Занявшись незнакомой областью, такой человек делает самые элементарные ошибки из-за непонимания того, что сначала необходимо обзавестись неким общим багажом знаний. Это справедливо даже для самого крупного и блестящего ученого, если он рассуждает о незнакомой для него области. Ситуация еще усугубляется, если паранаучная проблема является сверхсложной - тогда необходимый минимум знаний может быть приобретен только за долгое время. К тому же получение всех этих знаний противоречит "психологии гения", твердо уверенного, что он способен разобраться во всех мыслимых и немыслимых проблемах без посторонней помощи.

В заключение нужно добавить еще одну важную деталь. Параученые почти всегда нарушают нормы научной этики. К примеру, если кто-то предлагает новую теорию, то он обязан вступать в дискуссии по этому поводу. Таковы существующие принципы. Отказ от честной идискуссии почти всегда вызывает сильное возмущение у оппонентов. В результате со стороны ситуация выглядит печально - все новые и новые сторонники "традиционного знания" атакуют параученого, требуя от него ответов на разнообразные возражения. Сам он только огрызается в ответ, избегая серьезных дискуссий.

Когда ученый берет в руки статью, у него обычно нет возможности проверить заново все вычисления и эксперименты. Если с ходу не очевидно, что в статье написана откровенная ерунда, то бывает так, что человек способен "поверить на слово", не утруждая себя проверкой (вообразите, что каждый, узнавший, что Земля вращается вокруг Солнца, проверял бы этот факт с нуля!) С практической точки зрения ответственность за аккуратные и четкие аргументы лежит на авторе статьи. Слишком легко получит сенсационный результат путем определенной (вовсе необязательно умышленной) подтасовки данных. Вот почему, если ученый испортил свою репутацию хотя бы один раз, то в течение долгого времени к нему относятся крайне настороженно.

А в литературе ситуация гораздо проще. Писатель не обязан отвечать на критику. Зато ученый - обязан. Так получается потому, что писатель не стремится установить некую истину, а ученый бросает вызов тем теориям, которые он отменяет с помощью своей.

Для интересующихся проблемой можно порекомендовать страничку:

http://www.membrana.ru/themes/pseudo-science/

Дата добавления: 2015-07-11