Эмоция есть эмоция

Если в случаях, когда затронуты детские эмоции, нарушается закон тождества, то у детей пробуждается чувство перфекционизма. Это происходит, несмотря на соблюдение самых лучших методик воспитания детей. Когда отец рассерженной девочки возмущается: «Можешь ты не капризничать по таким пустякам или нет?» — он не соглашается с открытыми чувствами ребенка, побуждая ее отказаться признать собственную раздраженность как реальность. Ребенок слышит, что «твоя раздраженность — это не раздраженность вовсе». А когда девочка говорит своему брату: «Я тебя ненавижу» — и отец отвечает: «Не может быть, чтобы ты ненавидела своего брата, на самом деле ты любишь его, разве не так?» — то он отрицает наличие эмоции, которая действительно есть. Фактически он говорит: «На самом деле твоя эмоция отнюдь не эмоция», и как раз это его мнение не соответствует действительности.

Психолог Хаим Гинотт, автор книги «Между родителями и ребенком», посвященной общению с детьми, уверен: «Большинству людей не дают понять, что представляют собой их чувства. Когда они ненавидят, им говорят, что это лишь неприязнь. Когда они боятся, им говорят, что бояться нечего. Когда они испытывают боль, им советуют держаться молодцом и улыбаться»⁵. Вместо этого Гинотт рекомендует говорить детям правду — ненависть есть ненависть, страх есть страх, боль есть боль. Задача родителя, говорит Гинотт, в том, чтобы отражать чувства ребенка, научить его соглашаться с реальностью эмоций, возвращая эти эмоции обратно, чтобы ребенок их видел, причем неискаженными и не требующими самоанализа: «Ребенку открывается его внешность, когда он видит свое отражение в зеркале. Ему открывается его эмоциональный портрет, когда он узнает о своих чувствах с наших слов. Точно так же как зеркало не поучает нас, а просто показывает то, что есть, родителю следует не поучать ребенка, который переживает бурю чувств. Часто достаточно сказать: „Я вижу, ты в самом деле опечален случившимся“ или „Мне кажется, ты и вправду злишься“, чтобы рассеять грусть или притупить гнев».

Впервые мне довелось прочесть книгу Гинотта, когда я учился в университете. Позже я перечел ее вновь, когда стал отцом и действительно нуждался в совете. Я никогда не переставал удивляться эффективности метода Гинотта, быстроте возможного результата, когда ребенок знает, что его чувства поняты. Например, сегодня утром Давида вывела из себя новая кепка Супермена, которую мы купили ему вчера.

— Она мне слишком велика, и я ненавижу ее! — сказал он. — Она все время сваливается с головы. Ненавижу ее!

Мне хотелось поднять ему настроение. Также мне хотелось воспользоваться возможностью научить его тому, что реакция должна соответствовать проблеме. Я спросил его сочувственно: «Ты малость не преувеличиваешь?»

Быстроте его ответа позавидовал бы Супермен. Громким голосом он выкрикнул что-то нечленораздельное, по всей видимости на криптонском языке героев комиксов про Супермена, и стал колошматить кепкой по дивану. Очевидно, мой метод не сработал.

К счастью, на выручку пришел суперпсихолог Гинотт, и я зашел с другой стороны:

— Тебя раздражает, что тебе не идет твоя любимая кепка?

Давид на секунду замолчал, посмотрел на меня и сказал:

— Да.

Я продолжил:

— Ты сегодня весь день ждал момента, когда ее можно будет надеть и пойти в детский сад, а она оказалась слишком велика. Как досадно.

— Да, правда, я хотел ее сегодня надеть.

Практически моментально он полностью преобразился. Улыбнувшись, он стал на цыпочках расхаживать по комнате.

— Папа, смотри, — сказал он, — я хожу как динозавр.

Кризис миновал.

Мог ли я предположить, что такая ужасная неприятность, как неудачно подобранная кепка Супермена, соразмерна, положим, тому обстоятельству, что есть люди, которым не хватает денег на простую одежду? Конечно, нет, и в своем первом порыве я хотел убедиться, что Давид понимает это. В то же время думал ли я, что эмоции Давида столь важны, и хотел ли я, чтобы Давид думал так же? Разумеется, и именно поэтому Гинотт напомнил мне, что, «когда ребенок затянут в водоворот сильных эмоций, он не может прислушаться к кому-либо. Он не в состоянии принять совет, утешение или конструктивную критику. Он хочет, чтобы мы поняли его». Гинотт продолжает:

«Сильные чувства ребенка не исчезают, когда ему говорят: „Такие чувства неуместны“, или когда родитель пытается убедить его, что у него „нет причин для подобных чувств“. Сильные чувства не исчезают, когда их запрещают. Они теряют свою интенсивность лишь тогда, когда слушатель относится к ним с симпатией и пониманием. Это утверждение остается верным не только в случае с детьми, но и со взрослыми».

Если в разговоре с детьми, родителями и другими людьми (а также с самим собой) вас переполняют эмоции, то, как правило, признаться в своих чувствах — это лучшее, что можно сделать. Это может означать контроль над стремлением прийти на помощь, дать наставление, урок, предложить совет. Несмотря на мои добрые побуждения, впереди меня ждала неудача, поскольку я игнорировал эмоции Давида: мои проповеди не пошли бы ему впрок, и обмен эмоциями разочаровал бы нас обоих. Наоборот, метод Гинотта помог мне добиться взаимовыгодных результатов: Давид понял, в чем суть его эмоций; я продемонстрировал ему, что его понимаю, и нам обоим стало легче. А для своих уроков соразмерности и благодарности я могу найти другой повод, когда ученик будет спокойнее.

Ясно, что искреннее признание собственных или чужих чувств не решает всего. Часто мы должны приложить немало времени и сил, чтобы разобраться с серьезными проблемами. Тем не менее принятие — это первый важный шаг с краткосрочными и долгосрочными последствиями. Вдобавок помимо ослабления интенсивности эмоций есть нечто, что удивительным образом может произойти практически сразу — и это долгосрочный эффект отражения скрытых эмоций, который учит соблюдать закон тождества в реальном мире.

Разминка. Вспомните ситуации, когда вы или другие люди оказывались в эмоциональной неразберихе. Признали ли вы свои эмоции? Пообещайте себе, что в другой раз, когда вы или окружающие столкнутся с такими же неприятными эмоциями, закон тождества будет вами соблюден.

Дата добавления: 2015-07-11