Заметки на полях. «Русские европейцы» и «русские азиаты»

«Русские европейцы» и «русские азиаты»

Нигде, как в России, различия между властвующими и подвластными не проявляются столь явно, вплоть до психофизиологии.

Властвующие — русское дворянство — по своему менталитету, культуре, образу жизни и даже разговорному языку своей среды были западноевропейцами, многие находились в прямом родстве с иностранцами или сами были таковыми, перейдя на службу в российскую Триаду Власти.

Дворяне не только потребляли и перенимали западноевропейскую культуру, они на равных с европейцами считались ее создателями. Российская наука, литература, изобразительное искусство, хореография и живопись внесли значительный вклад в мировую сокровищницу культуры. Русские дипломаты, военные, государственные и политические деятели по уровню образования и масштабу личности ни в чем не уступали европейским. Дворянство, оказавшись в эмиграции, не испытывало никаких культурных проблем, даже ощущало свой высокий культурный уровень по сравнению с основной массой европейцев. Дворянин в Европе чувствовал себя как дома, даже лучше. Остальной части населения России оставалось только, вздыхая, повторять слова Чехова: «Хорошо иностранцу, он и у себя дома — иностранец».

Русский народ — подвластные — буквально во всем отличался от подвластных развитых государственных «человейников» Запада. Уровень культуры, грамотность, условия труда и быта, общинная ментальность в противовес гражданственности, тотальная зависимость от государства и властвующих в противовес свободе личности, полная незащищенность от самодурства властей и правовая культура — разница была не в степени, а в принципе. Что имел и считал привычным иметь европеец, русский подвластный даже во сне не видел. А как привыкли жить русские подвластные, европейцу даже в кошмаре не приснится.

Жизнь внутри общины, скованной круговой порукой и законсервированной крепостным правом, ежедневная необходимость лавировать перед властью и искать поддержки у сородичей, невозможность накопить достаточных средств для личной свободы и развития личности, привычная бедность, работа по принуждению и на износ, восприимчивость к демагогии как результат постоянной «промывки мозгов» идеократией, преклонение перед иностранным, потому что это ассоциировалось с «барской» жизнью, выработали особый психотип — «русский человек», который никогда не сможет стать «европейцем».

Мы достаточно подробно осветили периоды возникновения системы российского государственного человейника, и нет нужды подробно разбирать причины краха царской России. Они очевидны. За двадцать веков правления «дворянской» Триады Власти она не сделала ничего для развития объекта управления — народа. Более того, сознательно и целенаправленно упрощала объект управления. Вспомним глумливую фразу российского императора: «Россией управлять не сложно, но вовсе не нужно». Вот и не управляли.

А когда «русские европейцы» вдруг обратили внимание, что Европа уже семимильными шагами устремилась в новое тысячелетие, а у нас на дворе все еще кондовый феодализм, было уже поздно. Эволюция поблажек не дает никому, и проигравший плачет кровавыми слезами. Подросшие европейские хищники облизывались на Россию как на неисчерпаемый резерв для собственного индустриального развития. Политики люди циничные, но не дураки. Действительно, зачем тратить усилия для колонизации Африки и Азии, где аборигенов еще всему учить и учить, когда прямо на восток за Вислой лежат богатейшие земли, населенные белыми рабами? Идея «натиска на Восток» в Европе никогда не умирала. Она ждала своего часа. У закованных в броню рыцарей-тевтонов не получилось, попробовали с танками с тевтонскими крестами на броне.

Непрофессионализм управляющих вскрывается в условиях системного кризиса. У «дворянской» Триады Власти не хватило ни интеллектуального потенциала, ни политической воли, ни навыков управления в изменившихся условиях, чтобы осуществить реформу и в управляемом режиме перевести страну на новый уровень развития. Как целостная кибернетическая система Россия стала разрушаться с момента отмены крепостного права, и окончательный крах наступил в семнадцатом году. Революция как тотальное изменение системы человейника в России была неизбежна. Для этого сложилась вся совокупность внешних, внутренних, субъективных и объективных факторов.

Последующий этап — индустриализация России — перечеркнул все измышления о «элитарности». За одно поколение народ, который веками сознательно удерживался на низком интеллектуальном уровне, в среде которого грамотность была исключением, не только овладел всеми знаниями, накопленными мировой наукой и культурой, но и вышел в лидеры научно-технического прогресса.

Двадцать веков «низы» не допускались к управлению страной. И, тем не менее, в считанные годы сумели выделить из своей массы управленцев государственного и мирового масштаба. Советская система, вопреки прогнозам теоретиков марксизма, стала родовой общиной в снятом виде.

Род — как естественное человеческое объединение, избавившись от гнета «дворянской» Триады Власти, на базе современного уровня техники и технологий явил миру такие темпы и качество эволюционного развития, что наверстал за двадцать лет все упущенное за двадцать веков предыдущих периодов. Советский народ как новая человеческая общность не есть выдумка идеократов коммунизма. Советский народ — это родовая цивилизация, возродившаяся во втором тысячелетии нашей эры.

Падение темпов развития в послевоенный период явилось результатом действия совокупности факторов. Триада Власти окончательно сформировалась и резко снизила накал внутренней борьбы. Противостояние с Западом перешло в экономические и идеологические сферы, «гонка вооружений» не имела целью создание арсенала для открытого военного конфликта двух систем, но пожирала колоссальные ресурсы. Мобилизационные усилия предвоенного и военного периода привели к явному перекосу в экономике в пользу развития средств производства и стагнации в выпуске товаров народного потребления.

Продолжительный период мирной жизни в сочетании с резко возросшим культурным и интеллектуальным уровнем населения требовал переориентации как экономики, так и идеологической работы с населением. Но советская Триада Власти эволюционировала по уже показанным нам принципам: в сторону дальнейшего отрыва от остальной части человейника, полной самоизоляции и формированию собственного «человейника в человейнике». В предвоенный период наличие «закрытых распределителей», ведомственного здравоохранения и других привилегий и льгот объяснялось необходимостью «поддержки лучших представителей народа, работающих на весь народ». В послевоенный период и вплоть до краха советской Триады Власти льготы и привилегии «советского дворянства» считались уже сами собой разумеющимися.

Примерно к семидесятым годам советский государственный человейник вошел в стадию системного кризиса. Первого кризиса в своей истории. Надо отметить важное обстоятельство — ни правящая идеологема, ни ориентирующаяся на нее наука не признавали кризисный характер развития социализма. К моменту появления явных признаков кризиса у управляющих не было ни понимания, ни научной базы для принятия решений, ни опыта кризисного управления.

Положение резко усугублялось нарастающей деградацией субъекта управления: старением высших руководителей партии и государства и моральным разложением советской элиты, из которой рекрутировались кандидаты на различные посты в систему управления страной.

Узость мышления Триады Власти не позволила ей взглянуть шире, чем позволяли идеологические шоры, ей же навешенные на коллективное сознание человейника. Марксизм декларировал эволюционный потенциал пролетариата, что было реальностью для эпохи промышленной революции. Но в век научно-технической революции двигателем прогресса, революционным классом должна была стать научно-техническая интеллигенция.

В реальных условиях советского человейника произошла внутривидовая селекция. В трудовой части человейника, занятой физическим и низкоквалифицированным трудом нарастали явления дегенерации, что вполне объяснимо с учетом мощнейших физических и психических травм, нанесенных народу двумя войнами и социальными катаклизмами. Все, кто нес в себе хоть какой-то элемент развития, поднимались из «низов» в прослойку советской интеллигенции и всеми способами и силами старались сохранить завоеванное социальное положение. Вектор социальной динамики шел от рабочих и колхозников к НТР и служащим. Если применять западный термин, что научно некорректно, то научная и научно-техническая интеллигенция представляла собой «средний класс» советского общества. Опору режима, гарантию стабильности и управляемости всей системы, резерв для ее развития. Этот совершенно очевидный вывод требовал внесения поправок в идеологическую доктрину и подразумевал расширение доступа «нового пролетариата» к рычагам управления.

Александр Зиновьев указывает на еще один идеологический барьер, застопоривший движение системы — тезис о строительстве коммунизма к концу двадцатого века. Всем было очевидно, что до коммунизма, описанного в классических трудах марксизма, от реального общества СССР еще очень и очень далеко. По мнению Зиновьева, следовало просто объявить коммунизм построенным. Не строить, а объявить. Не подгонять реальность под идеологему, чем занимались ленинские большевики, а реальность наложить на идеологему. Гениально просто! И как сказал бы товарищ Ленин «архиреволюционно».

Для отлаженной машины советского Агитпропа не составило бы труда внедрить новую информационную матрицу в коллективное сознание. Если быть совсем точным, то это была бы операция по приведению коллективного сознания в состояние максимально адекватного отражения реальности. Что есть обязательное условие для успешных действий в кризисных условиях. Кризис надо осознать. Только стресс может стать сигналом к мобилизации всех резервов живой системы.

Но советская Триада Власти в момент кризиса повела себя также, как и свергнутая ею дворянская. Сначала попыталась поднять волну мобилизационных настроений через усиление конфронтации с Западом, потом ударилась в «закручивание гаек». Затем в перестройку совершила серию совершенно непродуманных управленческих решений, которые заставили всю систему человейника работать «на разлет».

Вся горбачевская перестройка, если не принимать во внимание возможность целенаправленной диверсии, напоминает действия оператора сверхсложного комплекса в момент аварии бестолково дергающего за ручки управления. Авария на Чернобыльской АЭС — это иллюстрация в багровых тонах всего, что происходило с СССР.

Дата добавления: 2015-07-11