Фред Шеррингтон

Громадных размеров пивоваренный завод Шеррингтона и Хэда возвышался над лондонским Ист Эндом времен королевы Виктории. Его огромные лестницы, башни и склады мрачно вздымались над грязными, перенаселенными домами на Майл Энд Роуд. Из его мощенных дворов непрерывной вереницей двигались нагруженные бочками подводы, доставлявшие потоки пива высших сортов в сотни кабаков, принадлежавших огромной пивной империи Шеррингтона.

Большинство пивных заводов в то время принадлежали семьям миллионеров, пользовавшихся довольно большим почетом и занимавших высокие посты в обществе. Семья Шеррингтонов не была исключением из этого правила. Глава семьи, высокий подтянутый мужчина, который мог бы сойти за гвардейского полковника, был к тому же известен как прилежный прихожанин Англиканской церкви. Он очень гордился размахом, успехом и производительностью своего бизнеса, но был абсолютно безразличен к наплыву нищеты, хлынувшему на беднейшие слои населения викторианских времен. Его старший сын Фредерик готовился пойти по стопам отца и стать главой фирмы.

Шеррингтон-младший получил образование в колледжах Мальборо и Брайтона, а для широты кругозора много путешествовал по странам континентальной Европы. Для полного завершения образования он в течение года стажировался в Виндзоре на королевском пивоваренном заводе в качестве менеджера. После этого он был готов заняться тем большим делом, которым владел его отец, и которое он должен получить по наследству. Высокий и крепко сложенный, как и его отец, Фред Шеррингтон проводил много времени в спортивных играх на открытом воздухе, любил кататься на лошадях, участвовал во многих мероприятиях и путешествовал заграницу.

Что же касается его менее заметных склонностей, то он был обыкновенным прихожанином своей церкви, хотя, разумеется, он старался не слушать тех проповедников, которые говорили "слишком эмоционально" или "затрагивали личность", так как в его семье к такого рода проповедям относились с презрением. Проповеди, которые он слушал, были изящными, вышколенными, составленными с хорошим светским вкусом, что было характерно для приходских церквей, состоящих из людей высшего сословия; такие проповеди льстили слуху богатых пивоваров. "Как странно, - размышлял однажды молодой Шеррингтон, - что некоторые люди из высшего сословия могут заниматься "низшим" видом религии." А один из его ближайших друзей, ставший впоследствии лордом Гарвеем, недавно удивил его своим утверждением, что он стал "спасенным"!

Фред Шеррингтон считал, что пропуск на небо должны выписать для него священники, поскольку это их прямая обязанность, а его дело - владеть собственностью и радоваться жизни. С такими убеждениями он вскоре взял на себя бразды правления отцовским пивоваренным заводом. Во время промозглых и хмурых зимних месяцев он отправился в поисках развлечений на юг Франции. Там, прогуливаясь по Каннам, он познакомился с другим богатым англичанином, по имени Вильям Рейнсфорд, который тоже приехал погреться на южном солнце. Пока они вместе проводили свой отдых, между ними установилась крепкая дружба.

По возвращении домой, в Лондон, Шеррингтон пригласил своего нового друга погостить в отцовском особняке в Уимблдоне. Когда они отдыхали вечером в глубоких кожаных креслах, делясь воспоминаниями, Рейнсфорд неожиданно сказал: "Я чувствую себя очень виноватым, Фред. Мы много путешествовали вместе по континенту и получили много удовольствия, но я так и не поговорил с тобой о состоянии твоей души. Дело в том, что я христианин, но я провел зиму во Франции, чтобы поправить здоровье, и поэтому мне пришлось быть среди очень мирского общества."

Шеррингтон был ошеломлен. "Напрасно ты так считаешь, Рейнсфорд, - возразил он, - мы очень хорошо провели время на континенте. Мне неприятно говорить тебе об этом, но, по-моему, столь неуместный разговор о спорных вещах - это признак очень плохого вкуса."

Рейнсфорд почувствовал себя разочарованным и виноватым. Конечно же, он не мог продолжать дальше этот разговор. "Я попрошу тебя только об одном, - сказал он нерешительно Шеррингтону. - Когда я уйду домой, пообещай мне, что ты прочитаешь от начала до конца третью главу Евангелия от Иоанна."

Шеррингтон пообещал, и в тот же вечер, со смешанным чувством любопытства и нетерпения, сдержал свое слово. Перед тем, как лечь спать, он надел пижаму, закурил трубку и сел читать Библию. "Вот ведь как любопытно, - подумал он, - эти два человека - мой новый друг Рейнсфорд, и старый друг Гарвей - одинаково говорят об одном и том же, что они спасены!" Читая обещанную главу, особенно слова "Верующий в Сына имеет жизнь вечную", Шеррингтон вдруг понял, что истинное христианство - это не тот внешний фасад респектабельности, который получает моральную поддержку в посещении церкви, но это живое общение с Господом Богом. Его друзья уже пришли к вере и познанию Сына Божьего. В один момент молодой пивовар возненавидел свою греховность и эгоизм. Прямо в своей спальне он склонился в молитве, уверовал во Христа как своего Спасителя, и им тут же овладело чувство того, что Христос принял его.

"Благодарение Богу, - говорил он впоследствии, - что когда мне исполнилось двадцать лет, я был рожден заново."

Взгляды Шеррингтона на жизнь стали в корне меняться, ему захотелось делать что-нибудь стоящее и полезное, и он начал помогать своему другу, который вел занятия в вечерней школе для неграмотных мальчиков из семей рабочих. В это же время его совесть, ставшую теперь столь чуткой, очень мучила одна мысль. Пивоваренное дело влекло за собой так много бед и всяких нежелательных последствий. Правильно ли он делает, что занимается этим ремеслом? Однажды вечером по дороге в вечернюю школу Шеррингтон проходил мимо "Восходящего солнца" - грязного кабака на узкой улочке Ист Энда. Неожиданно его внимание приковал вид бедно одетой женщины с двумя маленькими детьми, которые ухватились за ее юбку и плакали от голода. Она подошла к дверям кабака и позвала своего мужа, который там находился. В память Шеррингтона врезалась ее мольба о том, чтобы муж дал денег.

Муж вышел и какое-то мгновенье глядел на нее выпученными глазами. Вдруг он с яростью бросился вперед и одним ударом повалил свою жену и детей наземь. "Что я должен был сделать в этом случае? - вспоминал позже Шеррингтон. - Да, я был трусом, потому что грех делает всех нас трусами. Я посмотрел на вывеску над дверями кабака и увидел герб, на котором золочеными буквами было написано мое имя. Чем я мог помочь несчастной женщине, если я сам был виновен во всем этом? В моем уме вспыхнула мысль, что это ведь был лишь один пример нищеты и жестокости в одном из сотен кабаков, принадлежащих нашей фирме. Должно быть, наш большой бизнес причинял ужасающе много несчастья и упадка. Я был подавлен этой мыслью.

И тут же, не колеблясь, я сказал сам себе, обращаясь мысленно к пьяному мужу: "Ты одним ударом свалил наземь свою жену, но тем же самым ударом ты вышиб меня из пивного бизнеса!" Это решение стоило Шеррингтону 1 000 фунтов еженедельного дохода, что было по тем временам огромной суммой, а также большей доли капитала в крупнейшем в Лондоне пивоваренном заводе. Когда Шеррингтон-старший услышал о решении своего сына, он был ошеломлен и глубоко оскорблен. Что за безрассудство? Этот поступок граничит с безумием!

Во время долгого и бурного спора отец упрекал сына в том, что он поддался сиюминутным эмоциям во время посещения трущоб в Ист Энде, и готов бросить пивное дело, ради которого всю жизнь учился. Неужели надо закрыть все операционные из-за того, что у студентов-медиков бывает обморок и тошнота при виде первой операции? У сына, - доказывал отец, - просто случилась своего рода временная тошнота. Мистер Шеррингтон поставил своей целью производить лучшее в Англии пиво, и он никоим образом не считает, что должен нести ответственность за действия глупцов. Он ведь никого не заставляет пить больше, чем того желает сам человек. Кроме того, он считал, что осуждать пивоваров за то, что есть на свете пьяницы, все равно, что осуждать религию за то, что есть на свете религиозные маньяки. Но Фред Шеррингтон не поддался уговорам, и отец, глубоко возмущенный и оскорбленный, смирился с решением сына, и вычеркнул его имя из семейного завещания. Возможность когда-нибудь завладеть огромным наследством была потеряна навсегда.

В скоре после этого Шеррингтон-старший во время верховой езды упал с коня и получил увечья, от которых так и не смог поправиться. Перед своей смертью, когда были собраны домочадцы, умирающий старик сказал: "Пусть все выйдут из комнаты на несколько минут, и останется только Фред. Он один разбирается в этих вещах."

"Ты прав, Фред, - сказал отец, когда они остались наедине. - Ты избрал себе лучшую долю, которая никогда от тебя не отнимется." После этого отец и сын помолились вместе.

К тому времени, когда умер отец, Фред Шеррингтон уже был вовлечен в евангелизационные собрания, которые начали проводить в сенном сарае. Каждый вечер среди недели толпа ребят поднималась по шатким ступенькам и занимала места на грубо сколоченных скамейках. Здесь, при желтоватом свете парафиновых свечей, читали Библию и проповедовали Евангелие. Уже тогда Шеррингтон понял, что спасение погибающих - его пожизненное призвание. И когда спустя пару лет собрания для мальчиков стали проводить в хорошо подготовленной для этого школьной комнате, свыше трех сотен ребят заполняли помещение каждый вечер. В поле деятельности Шеррингтона попала также известная шайка "Уайтчепел Ганг", в которую имели право входить только подростки, имевшие судимость за воровство. В один из вечеров ребята из этой шайки хотели совершить налет на зал и побить собравшихся, но дело кончилось тем, что они сами стали слушать громоподобную проповедь Шеррингтона, и многие из них были затронуты до слез вестью о Христе.

Однажды вечером, когда Шеррингтон закончил собрание и большинство ребят разошлись по домам, он заметил в углу беспомощно плачущего девятилетнего мальчика. После нескольких вопросов мальчик рассказал свою горемычную историю. Он был из большой семьи, и жил с матерью-вдовой на чердаке. У них не было ни работы, ни денег, они продали все, что можно было продать. Мальчик пришел на собрание только для того, чтобы хоть немного поесть и погреться. Когда Шеррингтон отвел мальчика домой к матери, он увидел столь большую нужду, что тут же решил расширить свою деятельность и оказывать помощь всем безработным мальчикам. Он купил старый склад для стеклотары, оборудовал в нем жилье для мальчиков и назвал его "Отряд рубильщиков дров и чистильщиков сапог при миссии на Тауэр-Гамлет." Всякий мальчик, которого Шеррингтон принимал к себе, участвовал в организованной работе, и многие из них зарабатывали деньги не только для содержания самих себя, но и для спасения жизни своим нищим семьям.

Работа миссии, конечно же, не могла долгое время ограничиваться лишь помощью мальчикам из бедных семей. Один богатый христианин, глубоко затронутый этой работой, пожертвовал средства на приобретение для миссии зала, который стал использоваться для собраний в 1872 году. С открытием зала у Фреда Шеррингтона появился помощник в выполнении трудной задачи - нести весть Евангелия в лондонские семьи. К нему присоединился студент Кембриджа, изучавший языки (впоследствии - ведущий университетский академик) - Хон Ион Кейт-Фолкнер, сын графа Кинторского.

В то время Ион Фолкнер, высокий, худощавый молодой человек с пышной шевелюрой, был лидером в велосипедных гонках любительского класса, победив Британского профессионального чемпиона. Он откликнулся на Божий призыв посвятить себя труду в миссии на Тауэр-Гамлет. Это произошло как раз в тот день, когда он должен был стать чемпионом университета. Но он понял, что оборачиваться назад нельзя, и немедленно отбил телеграмму спортивному судье: "Я решил не участвовать в велосипедных гонках, так как начал те гонки, о которых написано в Евреям 12:1-2".

Вместе с Шеррингтоном он проповедовал в зале миссии и на открытом воздухе, в результате чего их собрания стали столь многолюдными, что пришлось арендовать земельный участок и поставить большую палатку. Эта палатка - огромный белый великан, освещаемый вечером большими люстрами - была почти всегда переполнена. Аудитория в 1 400 человек слушала проповеди Шеррингтона, а также многих других известных проповедников. Желая увеличить число слушателей, Шеррингтон каждый воскресный вечер арендовал помещения в мюзик-холлах, принадлежавших компаниям Ласби и Форстер. Благодаря этому, на евангельские проповеди в Ист Энде приходило в общей сложности пять тысяч слушателей.

Именно благодаря этим собраниям в мюзик-холлах, имя Шеррингтона стало широко известным в конце минувшего и начале нынешнего столетий. Однажды к Шеррингтону пришел человек, у которого случилось большое несчастье. Между ними произошел следующий разговор. "Ты женат?" - спросил его Шеррингтон. - "Нет, - последовал ответ, - эти подлецы из Ласби загубили мою жену". Шеррингтон уже давно знал о широкомасштабной проституции, организованной при мюзик-холлах. Но теперь он понял, что должен предпринять какие-то действия, чтобы остановить это зло. Хотя закон запрещал проституцию, равно как и непристойные книги, но этот закон никогда не исполнялся.

Сотрудники миссии на Тауэр-Гамлет начали широкую кампанию против этой бесстыдной проституции. Они без устали раздавали трактаты у входов в мюзик-холлы, беседовали лично с известными проститутками, предупреждали молодых людей, заходивших и выходивших из зала. Их высмеивала пресса. Шеррингтон был изображен на карикатуре с "моральным микроскопом" в руках, а владельцы мюзик-холлов платили наемным бандитам, чтобы те оскорбляли и угрожали его сотрудникам. Безуспешно попытавшись привлечь к происходящему полицию, Шеррингтон выставил свою кандидатуру на пост окружного советника в Майл Энд, и победил на выборах. На посту советника он смог нанести сокрушительный удар по главным опорам этого порока, и уничтожил наихудшие публичные дома в Ист Энде.

Воскресные собрания Шеррингтона стали так многолюдны, что постройка Большого зала для собраний на Майл Энд Роуд стала настоятельной необходимостью. Чарльз Хаддон Сперджен советовал поторопиться в этом деле. Р.С.Л.Бевен, глава банка Баркли, пожертвовал очень крупную сумму денег, а Лорд Шафтсбери и Сэмюел Морли - оба члены парламента - присоединились к осуществлению этого плана.

Большой зал для собраний был выстроен за десять месяцев и открыт в 1886 году. Этот зал с желтыми окнами, ярко-оранжевой отделкой, двумя балконами и пятью тысячами мест был вторым по величине местом для богослужений в Лондоне. Его вполне справедливо стали называть "Залом волнующих воспоминаний". После открытия зала, в течение последующих пятидесяти лет, здесь каждый вечер проводились собрания. По субботним вечерам проводились большие молитвенные собрания, на которых мужчины и женщины, обращенные через служение миссии, делились своим свидетельством и молились. Каждый воскресный вечер огромное количество слушателей собиралось на Евангельское служение, которое всегда открывалось гимном "Примет грешников Христос".

Люди приходили на служение, привлеченные самыми разнообразными средствами. Проповедь на открытом воздухе, раздача трактатов, ежедневные посещения от двери к двери, солидная программа помощи бедным, а также послеобеденные воскресные шествия по улицам - все это делалось для того, чтобы привлечь внимание жителей лондонского Ист Энда.

Через некоторое время в работе миссии открылась новая страница. Профессор Фолкнер писал: "Во время тяжелой зимы, которая выдалась в минувшем году, наша миссия вынуждена была начать такую работу, о которой мы даже не подозревали раньше. Зима была столь трудная, что в течение многих недель мы держали наши залы открытыми и кормили сухарями с какао множество людей, которые буквально умирали от голода. Эта раздача пищи получила широкую огласку и поддержку, благодаря чему только за январь и февраль мы смогли выдать людям не менее 20 000 порций еды."

С этого времени пропитание голодных семей стало одной из основных видов деятельности миссии. Пользуясь случаем, Шеррингтон сумел убедить лондонских правителей устраивать ежегодный банкет на средства мэра для бедняков Ист Энда. Кроме того, для них стали выдавать еду еженедельно, и в этой акции приняли участие многие, включая короля. Во время тяжелого экономического упадка в 20-е годы сотни голодных бедняков могли рассчитывать на помощь в Большом зале миссии на Тауэр-Гамлет.

Размах деятельности Шеррингтона и ее влияние на жизнь лондонского Ист Энда были слишком обширными, чтобы вместить их в короткое жизнеописание. Наиболее важным делом во всех его трудах была проповедь Евангелия, приведение погибших душ к личному познанию Христа и вечному наследию на небесах. Кроме того, он проводил неустанную работу по распространению идеи трезвенности, чем избавил бесчисленное множество семей Ист Энда от бесчинства и нищеты, порождаемых пьянством. Созданные им приюты и мастерские для обездоленных мальчиков и девочек, спасли тысячи из них от деградации и запущенности. К тому же, регулярная помощь обездоленным обеспечивала пищей и одеждой тысячи семей в годы самого острого экономического кризиса.

Шеррингтон был из числа тех выдающихся героев, которые всегда ставили великие цели в служении Господу. Взять, например, его гениальное умение и смелость, проявленные для того, чтобы добиться прекращения продажи спиртных напитков в Парламенте во время Первой мировой войны. Король объявил на период войны сухой закон, и Шеррингтон успешно доказал, что поскольку палаты Парламента являются королевскими "Вестминстерскими дворцами", в них должен соблюдаться указ короля о воздержании от спиртного.

Другой пример - гениальный способ, которым он вынудил лондонского мэра оплатить бесплатную раздачу пищи беднякам в Ист Энде. Сначала попытка Шеррингтона собрать добровольные пожертвования от городских властей встретила глухое молчание. Затем, в один год, он организовал большой благотворительный обед прямо напротив того же места и в тот же день, где устраивался банкет в честь мэра. Шеррингтон добился финансирования этой акции от самого короля (который ничего не знал о месте и дате), и на фасаде арендованного зала вывесил плакаты, расхваливающие щедрость короля по отношению к бедным. Это было задумано для того, чтобы поставить богатые городские власти в как можно более неловкое положение, и Шеррингтон добился своего. Мэру Лондона - а заодно с ним и ведущим бизнесменам - пришлось раскошелиться и пожертвовать деньги на регулярную продовольственную помощь бедным семьям.

Фред Шеррингтон умер в 1936 году, до последнего вздоха находясь в действующем строю армии Царя царей, где он уже в течение шестидесяти восьми лет возглавлял начатую когда-то работу. Лондон редко видел такой яркий свет жизни, посвященной для Евангелия, и такое бескорыстное служение милосердия, совершаемое бывшим пивоваром, который нашел Христа и отказался от своего состояния ради служения Ему.

Дата добавления: 2015-07-11