Возвращайся в Семён овский полк
Олимпийский Заяц и космическая ракета скрылись в небе. Ефрейторовский вирусоноситель и татаро-монгольский ракетоноситель. ЦУП на гауптвахте.
Не допустить трипперную стыковку экипажей.
ОТ ВИНТА!!!
А на грешной земле старший сержант Шатравка на дембельском тракторе, увешанном аксельбантами.
Он дома, он в фаворе. Мечта сбылась: гармошка, самогон и семечки. Боротьбист Эллан-Блакитный на гармошке и две девицы по обе руки с семечками на лавке.
Слева Брешко-Брешковская*, справа Эммелин Панкхёрст. Самогон при свечах и любовь с двумя мягкими знаками на конце. Шатравка, с недеревенским именем Альберт в середине, бабушка русской революции с одной стороны и «мамочка» суфражисток с другой. А прямо перед ним закодированная Клавка с малышом нагишом.
Утром я проснулся в немыслимой позе с хлястиком во рту. Отплевавшись от суконных волосинок на языке, ужас-но хотелось пить. Я выкарабкался из яслей: голова треща-ла, будто бармен Бруно Орт впился в неё эстонскими пальцами и взбалтывал, готовя коктейль. Мозги накром-саны, как в оливье и растекаются майонезом.
Такие же липкие, противные и не втыкают.
Пахн у ло квашеной капустой, и мне сразу впомнилась гуаптвахту. Я наклонился под краником: ни пухлость щёк, ни сухость рек, ни цвет сапог – ничего не помогало. Только озеро могло спасти. Мы собрались в стаю фазанс-ким клином и полетели в жаркие края.
УЖ НА ПЛЯЖ НЕВТЕРПЁЖЬ
«Туристическое агентство «Невский и. К» приглашает рыцарей Тевтонского ордена провести незабываемые весенние дни на пляжах Чудского озера
РЕКЛАМА 13 века
Ни пухлость щёк, ни сухость рек, ни цвет сапог – ничего не помогало. Только озеро могло спасти.
Сказочный оазис нашего скудного существования.
К озеру шли четверо: я, Кравцов и Неймарк с Ивановым.
Я писал о старшем прапорщике Дрокове и младшем лейтенанте Мухине, что вряд ли можно найти более про-тивоположных людей. Оказалось можно: пример несов-местимой привязанности, это как раз Сергей Семенович Неймарк и Вова Иванов. Даже города их были полярные, не в смысле за полярным кругом, а в фонетическом звуча-нии.
Неймарк был из Братска – Иванов из Сестрорецка.
Если Неймарк был рассеянный, не скрывающий свои эмо-ции размуздайский размуздай, то Иванов был нетипич-ный русский: собранный, педант, скрытый.
Природа сыграла неуклюжую шутку, поменяв их местами. Еврей с широкой распахнутой душой русского и Иванов с характерными чертами ортодоксального иудея.
Если у Неймарка было 7 пятниц на неделе, то у Иванова в неделю было 7 страстных пятниц.
Иванов – Неймарк: жизнелюбивый физик и удручённый лирик. Грустный владелец гостиничного бизнеса и весельчак без левой ноги.
Иванов - Неймарк: Ширвиндт и Державин. Как и в этом неразлучном дуэте еврей любил подкалывать русского.
- Вань (так Неймарк звал Иванова), чьим сыном был царевич Алексей, если его отцом был Петр Первый?
- Я в синагоге видел тебя, твоего царевича и твоего Алексея. Стоп…где-то это я уже слышал…
Не могу вспомнить. Ладно, проехали.
Мы шли, а в камышах шуршали гадюки. Сейчас самое опасное время – период спаривания. Самцы в поисках самки изменяют маршруты следования и нужно быть осторожным. Говорили, что 4 года назад в этих местах гадюка лишила девственности комсомолку, ведущую кружок по краеведению.
Тем временем, за непринуждённой беседой о царст-венном престолонаследии и синагоговедении мы дошли до озера. Там уже пляжил Бруно Орт: бармен и хлеборез. Он отдыхал на природе, как и она на нём.
Орт не умел плавать. Поговаривали, что его родословная велась от незадачливого участника Ледового побоища.
Невсплывший экспонат Чудского озера. Чугунный Тевтон
Рядом с Бруно лежал путеводитель крестовых походов, открытый на странице датского завоевания северной Эстонии. Это так возбуждало Бруно, что сквозь трусы у него торчал воодушевлённый стояк. Толи путеводитель крестовых походов для него равносилен журналу «Плэйбой», толи он мечтал о Сальме, «невесте звезды». Ведь только на неё у эстонцев крепкий стояк.
Своё европейское тельце он не выставлял на солнце. Напротив, лежал в тени, и куча, невесть откуда-то взявшихся комаров, облепили его кожу, бледную и прыщавую, как осенний Таллинн.
Комары любили Орта. Они успевали беспрепятственно напиться его тормозной жидкости и, подзарядившись эстонским «энергетиком», выпадали из сумасшедшей тучи собратьев…
Над васильками летали бабочки – души умерших куколок
Природа – Мать нежна, а дочь её… какого рожна???
«Какого рожна столько лишнего в природе?» - думал Орт, глядя на разнообразие фауны. «Можно ведь к красоте бабочки доба-вить трель соловья и, чтобы при этом ещё и молоко давала».
Сам же Орт был некрасив, голосовой аппарат не развит и пользы от него, как от козла молока. Но то, что сам Орт был бесполезен для природы, он не думал. Достаточно того, что Орт был обижен этой самой природой.
Хотя сам так не считал, поскольку он был необидчивый.
- Бруно, вставай занырнём.
- Тааа, нееет, я лутттше здээесь.
Он, как и все финно-угорские народы наделён чувством самосохранения.
Мы с улюлюкиванием и гигиканием, скинув атласные до синевы трусы, с разгона прыгаем с берега–брызги в воде. Смотрю вверх - брызги на солнце, их еще беспечно называют лучами.
Плыву - слева берег заточ ё нной обыденности, справа твердь зат о ченной незаурядности: так я и плыл, накрываемый волнами меж двумя берегами.
Из воды показывается еврейский нос, за ним пронзитель-ный глас:
- Ванька! Так чьим сыном был царевич Алексей, если его отцом был Петр I?
- Да не пойдёшь ли ты в о пизду со своим царевичем.
- Чего бушуешь, мой рассерженный червячок, я ведь не старик, а ты не море.
Но «Иван» уже не слышал, он последний из нас нырнул в озеро. Теперь мы все опустили концы в воду.
- Ты уже? Не быстро…
- Я знаю, что "уже" это не "быстро", а "шире" это не "медленно".
Вспомнил. В учебке Митхун спрашивал: «Чьей дочерью была Индира Ганди, если её отец Джавахарлал Неру?».
Я начал приходить в себя, а когда только прыгнул в воду, как говорили очевидцы, на поверхности вода вскипела.
Наплескавшись, мы стали собираться в казарму. Не хоте-лось покидать озеро, но как говорил худ.рук нашего курс-кого ТЮЗа: «Не оплакивайте Чапаева, Ермака, Муму, Офелию и княжну Разина – и без того много воды».
Наплескавшись, мы стали собираться в казарму.
……….
- Бруно, не забудь масло нарезать.
- Тне фалнуйся, сё успефаю.
Везёт ему, никто не контролирует, сам по себе.
Мы уходили, стояк у Орта уже не наблюдался.
Наверно, невеста Сальме улетела на звезду.
Подлезая под колючку, я занёс ногу за проволоку и толь-ко ступил на землю, как что-то обжигающее полоснуло меня под обратную сторону коленки, в место, которому нет названия в русском языке.
В детстве меня точно также косой резанул брат. Случайно, конечно, но ощущения похожие.
Я упал на колено, повиснув правой ногой на проволоке. Пробило в пот и затошнило.
Из-под сапога, шипя, выползла гадюка. В пот пробило повторно. Было жутко. Подоспевшая братва, сняла меня с колючки, и понесли на руках в лазарет.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 80 | Нарушение авторских прав