Читайте также:
|
оойна продолжалась уже более 20 лет. Начавшее ее
поколение сменилось людьми, выросшими на войне, не
помнившими мирного времени. Обычаи, отношения,
созданные войной, стали чем-то естественным, само со-
бой разумеющимся. Солдаты сначала грабили тогда,
когда не хватало провианта и не выплачивалось жало-
ванья. Потом стали грабить и в том случае, если боль-
шой нехватки и не было: грабили «про запас», так как
никогда нельзя было быть уверенным в завтрашнем дне.
Постепенно нормальным стало грабить при всех обстоя-
тельствах. Если награбленное имущество нельзя было
использовать, его уничтожали. Солдат находил вполне
естественным, что, попав в крестьянский дом, он по
возможности истреблял в кратчайший срок все, что
там находилось. Не было никакого смысла экономить,
даже если впоследствии на этом же месте приходилось
страдать от голода: все равно ничего не оставили бы
товарищи, солдаты соседних частей, начальство или
неприятель. Войска совершали марши в сотни миль по
всей Германии, надолго не задерживаясь, стремясь вне-
запно напасть на противника и подвергаясь такой же
опасности с его стороны.
Жители прятали все, что можно, и добровольно не
давали солдату и куска хлеба, хотя бы он умирал от
голода. Они всегда утверждали, что у них ничего нет,
а солдаты не ломали себе головы над вопросом, заби-
рают ли они у хозяина последнее или небольшую часть
запрятанного богатства. Крестьянина подвергали ужа-
сающим пыткам, рассчитывая на то, что он отдаст, если
есть что дать, или умрет, если ничего не имеет.
Участник войны Гриммельсгаузен так описывает
один из обычных тогда эпизодов военного быта. Отряд
солдат ворвался в деревню. Большинство крестьян ус-
пело убежать, угнать скот и попрятать имущество, но
нескольких человек рейтары сумели схватить и пытками
вынудить показать, где спрятались остальные. Пока
одни вылавливают скрывшихся крестьян, другие хозяй-
ничают в домах, режут скот, складывают в мешки ма-
терию, одежду, утварь, разбивая и ломая то, что
остается. Мечами прощупывают сено и солому, распа-
рывают перины, чтобы, выпустив пух, набить их съест-
ными припасами. Разбивают печи и выбивают стекла,
ломают и жгут мебель, хотя тут же в нескольких шагах
на дворе стоят штабели дров. Глиняную посуду солдаты
разбили вдребезги, металлическую же, измятую и сплю-
щенную, упаковали, чтобы захватить с собой. Нет пре-
дела их изобретательности в пытках: связанному кре-
стьянину льют в рот отвратительную жижу — «швед-
ский напиток», другого посадили в горящую хлебную
печь, третьему закрутили на голове ремни так, что из
носа, рта и ушей хлынула кровь, некоторым зажали
пальцы вместо кремней в пистолетные замки, а прием-
ному отцу героя книги натерли подошвы ног влажной
солью и подвели козла, чтобы тот, слизывая соль, за-
щекотал его до полусмерти.
Крестьяне платили солдатам лютой ненавистью, ра-
довались их бедам, вредили чем только могли, убивали
одиночек, больных и раненых. Они давно уже перестали
интересоваться, в какой мере тот или иной попавшийся
в их руки военный лично виноват перед ними. Грим-
мельсгаузен приводит и такой случай, когда крестьяне,
захватив солдата-фуражира, отрезали ему нос и уши и
закопали живого в бочке.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав