|
Читайте также: |
В понедельник, 14 сентября 1998 года, я пришла в Кремль к уволенному Сергею Ястржембскому, который в буквальном смысле паковал вещи.
- Ну что, вам он тоже про заговор рассказывал? - с порога поинтересовался у меня Сережа, который уже откуда-то знал о моей субботней встрече с Юмашевым.
Я удивленно переспросила, о чем речь.
- Ну как же! Валя же выставил меня перед президентом как главаря заговорщиков, агента Лужкова, который чуть ли не готовил захват власти! Только вот заговорщиков у него что-то многовато получилось - пол-Кремля! Все, кроме него самого! Интересно, ему их всех теперь, что ли, увольнять придется?
Версия Ястржембского звучала куда более интригующе, чем валина. Уговорив Ельцина распустить правительство Кириенко, Юмашев, с подачи Березовского, уже имел в голове план приведения к власти Виктора Черномырдина. Татьяна Дьяченко по валиной просьбе, ссылаясь на критичность и безвыходность ситуации, уговорила папу записать скандальное телеобращение к нации, которое было показано в эфире 24 августа, где Ельцин официально объявлял тяжеловеса Черномырдина действующим президентским преемником.
Однако когда стало очевидно, что комбинаторы просчитались, и что Дума Черномырдина не утвердит, глава кремлевской администрации поручил своим подчиненным составить список возможных альтернативных кандидатов на премьерский пост. В результате в этом знаменитом списке оказались Лужков, Примаков, Шаймиев, Вяхирев и другие. Когда Юмашев опросил всех своих заместителей, какая фигура им кажется наиболее оптимальной с точки зрения сохранения Ельциным власти, то абсолютное большинство (Ястржембский, Комиссар, Савостьянов, Орехов, и даже секретарь Совбеза Кокошин) высказались в пользу Лужкова.
- Сереж, да вы что, с ума сошли?! Ваш Лужков бы всем точно головы сразу поотрывал! - перебила я рассказ Ястржембского.
- Да никому бы он ничего не поотрывал! Мы провели с ним переговоры - кстати, заметьте: по личному распоряжению Вали! А этот факт он потом тоже преподнес Борису Николасвичу как заговор! Так вот, Лужок нам поклялся, что если его сделают премьером, то он предоставит полные гарантии защиты президенту и его семье. Кроме того, он поклялся, что никаких коммунистов в правительстве не будет, никакого нашествия московской группировки в Белый дом тоже не будет, он пообещал сформировать новый кабинет и продолжить рыночные реформы...
Тут Ястржембский на секундочку замолчал, усмехнулся и уточнил:
- Знаете, на ваш вопрос про отрывание голов - пожалуй, я не прав... Ну, может быть, парочке деятелей он бы головы и поотрывал... Но не более того!
- Кому именно?
- Ну, БАБу, например... - пробубнил Сережа себе под нос. Пробубнил еле слышно, но я все равно удивилась, как это Ястржембский не боится произносить в кремлевских стенах общеизвестную аббревиатуру инициалов Березовского. На суперосторожного президентского пресс-секретаря это было совсем не похоже. Видимо, подействовала эйфория от отставки, да и терять ему было уже особо нечего.
Но сразу за этим он заставил меня изумиться еще больше. Достав чистый листок бумаги, Ястржембский аккуратно вывел на нем остро отточенным кремлевским карандашиком: АБРАМОВИЧ. И пододвинул листок ко мне.
- Ну вот, может быть, еще и этому деятелю Лужок бы голову захотел оторвать, - пояснил уволенный пресс-секретарь.
Поскольку я в тот момент, как и вся страна, пребывала еще в счастливом неведении о мелких деталях семейного бизнеса, то подумала, что Ястржембский зачем-то еще раз пишет мне отчество Березовского: Абрамович.
Я одними губами переспросила:
- Березовский?
- Да нет! Вы что, не знаете, кто это?! Поинтересуйтесь...
- Это что - отчество? - переспросила я, ткнув в бумажку.
- Да нет, - засмеялся Ястржембский. - Фамилия! На мою просьбу хоть как-то пояснить регалии незнакомца, Сергей Владимирович туманно процедил:
- Дело в том, что у этого молодого человека, - тут Ястржембский с раздражением мотнул головой в сторону первого корпуса, явно намекая на Юмашева, - есть один большой недостаток: у него напрочь отсутствует собственное мнение! Он - типичный разводчик. Он регулярно собирает людей, сажает их за стол, предлагает им поделиться своими мнениями, предложениями, своими вариантами действий. А сам он никогда своего мнения не высказывает. Потому что у него его нет вообще! За ним есть другие люди, которые за него все решают...
Тут Ястржембский еще раз взял свое наглядное пособие - то есть, тот же самый листочек - и напротив слова АБРАМОВИЧ жирно вывел обломавшимся карандашом № 1. Потом перевернул листочек, написал слово БАБ и нацарапал рядом № 2.
Теперь уж я просто-таки оскорбилась за Березовского: почему это первый номер в хит-параде Ястржембского достался не всенародно известному серому кардиналу, а какому-то неизвестному типу, у которого и фамилии-то своей нет, а только отчество Березовского?! Странность такой иерархии усугублялась еще и тем, что аббревиатура БАБ оказалась для Ястржембского все-таки произносимой в кремлевских стенах, а вот Абрамович он осмелился только написать на бумажке. Листочек с непроизносимым тайным именем был мной у Ястржембского изъят и аккуратно спрятан в кармане для проведения дальнейшего расследования.
***
Расследование было проведено всего через пару дней: в гости к моей подруге приехал человек, близко знакомый с Березовским. И я решила попросту спросить у него: Кто такой Абрамович? Человек этот так же запросто ответил: Да не обращай внимания! Этот мальчишка - просто кошелек Березовского. Он в политике вообще ничего не петрит, а просто сидит в Сибнефти и считает деньги БАБа. Вряд ли мой собеседник предполагал, что в тот момент, когда я стану описывать в книге этот эпизод, Березовский будет уже давно в политэмиграции, а вот мальчишка Абрамович, которого Ястржембский тогда прозорливо наградил номером первым, продолжит рулить и при путинском дворе.
***
Тем временем в сентябре 1998-го заправская кремлевская Шахразада Ястржембский все продолжал рассказывать мне кремлевскую сказку:
-...Поэтому все прекрасно понимали, что из-за БАБа Валя трупом ляжет, но не даст сделать Лужка премьером. Когда ЧВС (Черномырдин Виктор Степанович. - Е. Т.) провалился в Думе во второй раз, Валя начал лоббировать третье внесение той же кандидатуры! А знаете, что они планировали сделать? У Вали уже был готов запасной план: Дума в третий раз отказывается утвердить ЧВС, президент, по Конституции, распускает Думу, и в этот момент Валя убеждает Бориса Николасвича назначить указом на пост премьера уже не ЧВС, а генерала Лебедя - потому что тогда, возможно, пришлось бы уже вводить чрезвычайное положение и понадобился бы военный... (Кстати, версию о Лебеде позже подтверждал в беседе со мной и красноярский предприниматель Анатолий Быков, уверявший меня, что Березовский приезжал к нему в Красноярск просить миллион на президентскую предвыборную компанию Лебедя. - Е. Т.)
- А вы все это Ельцину не пробовали рассказывать? - поинтересовалась я у Ястржембского.
- Ну почему же - пробовал... Меня все, не согласные с Валей, даже откомандировали к Борису Николасвичу на дачу. Мы поехали вместе с Кокошиным, но говорил я. Я убеждал его, что вносить в Думу еще раз кандидатуру ЧВС, как настаивает Валя, - это самоубийство. Я убеждал его в личной преданности Лужка, напомнил ему, что Лужок никогда еще ни при каких обстоятельствах его не предавал...
- И что Ельцин вам на это ответил?
- Борис Николасвич со мной согласился внезапно ответил Ястржембский.
У меня просто глаза на лоб полезли от изумления:
- Ельцин что, вам так и сказал, что он согласен?!
- Нет, словами он этого не сказал, потому что там все время Валя где-то рядом маячил... - принялся объяснять отставной пресс-секретарь. - Но по некоторым признакам я все-таки ясно понял, что Борис Николасвич не против кандидатуры Лужкова.
- По каким же таким признакам вы, в таком случае, поняли, что он согласен?!
- Ну... Президент кивал... - смутился Ястреб. Со мной просто истерика случилась от хохота:
- Сережа, вы знаете старый советский анекдот про пьяницу, которого жена утром находит спящим на коврике за дверью и спрашивает: Что ж ты, когда стучал ночью в дверь, мне не ответил, что это ты - я же спрашивала: Кто там? Вася, это ты? А пьяница ей говорит: А я кивал!
Видимо, из-за излишних параллелей после этого анекдота обоим стало как-то неуютно.
Я с некоторым ужасом произнесла:
- Сергей Владимирович, вы что, хотите сказать, что наш президент абсолютно невменяем? Он действительно не способен самостоятельно принимать никакие решения?
В этот момент те, кто прослушивал кабинет Ястржембского, наверняка остались им довольны.
Потому что, даже будучи разжалованным, президентский пресс-секретарь, со своей традиционной брифинговой бравой выправкой, громко отрапортовал:
- Как это наш президент недееспособен? Ведь в конце-то концов он сумел принять верное решение!
Однако параллельно происходил мимический театр одного актера. Лицо Ястржембского исказилось страдальческой миной, он принялся утвердительно кивать, подмигивать, хвататься за голову и возводить глаза к небу.
Я, с еще большим ужасом, переспросила:
- Он что, вообще ничего не понимает, что происходит? Он настолько болен?
На это Ястржембский, с еще более жизнеутверждающими интонациями в голосе, поведал мне о небывало светлом рассудке президента. Но одновременно он очень выразительно несколько раз похлопал рукой по сердцу.
Я, перейдя на такой же язык пантомимы, еще раз настойчиво осведомилась о рассудке президента, поднеся указательный палец к виску.
Но Ястржембский помотал головой, жестами дав понять, что с мозгами у президента все более или менее, но еще раз приложил руку к сердцу.
На такие откровения по-военному верный Ельцину Ястржембский не решался даже после чудовищного скандального выступления больного президента в Стокгольме в декабре 1997 года, которое мы пережили с ним вместе.
***
После сеанса этой информационной пантомимы я осведомилась, куда теперь Ястржембский намерен податься:
- К своему Лужку, небось, пойдете работать?
- Ну почему к своему?! - чуть не плача взмолился Ястржембский. - Леночка, ну поверьте же: он такой же мой, как и ваш! Бред это все про заговор!
И в эту секунду я четко поняла: действительно бред. Поэтому-то Валя мне про заговор даже и не заикнулся, когда объяснял причину увольнения пресс-секретаря.
Было еще одно доказательство: уволив Ястржембского, Юмашев тут же предложил ему в качестве отступного должность посла на выбор в любом месте мира - например в Париже. Крайне нелогично было бы предлагать какую-либо компенсацию изменнику и заговорщику.
Запредельная бездарность Юмашева как политика просто-таки поражала воображение. Он был в политике прямо каким-то волшебником-двоечником с испорченной волшебной палочкой: все самые выгодные исторические шансы Валя раз за разом превращал в тупиковые ситуации, а самых верных сторонников умудрялся переплавлять в смертельных врагов.
Я уж не говорю о мелком просчете с несчастным Ястржембским: в конце концов, даже и в стане врага он не представлял для Кремля такой уж сильной угрозы, поскольку самостоятельным политиком стать так и не решился, а позолота отсвета от харизмы Ельцина довольно быстро пообтерлась.
Куда более роковой ошибкой Юмашева стало то, что именно тогда, в сентябре 1998 года, Валя собственными руками изготовил из московского мэра политического противника президента и предопределил неизбежность войны не на жизнь, а на смерть, которую всего полгода спустя Лужков в тандеме с Примаковым развязали против режима Ельцина, войны, в которой ельцинской Семье лишь чудом удалось выжить, при этом заплатив за собственное выживание чудовищно большую цену: сдав страну на попечение самодельному, наспех изготовленному, квазидиктатору Путину, отменившему огромную часть политических завоеваний президента Ельцина.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав