Первое повышение

Конец августа дождило и хмурилось, но к середине сентября пригрело – наступило бабье лето. Солнце висело на чисто голубом небе круглым диском и припекало по-летнему жарко. Теплый неподвижный воздух был прозрачен и густ. Редкий упавший с дерева лист, плыл плавно покачиваясь, падал и, присоединившись к другим, ярким пятном лежал на теплом тротуаре извещая прохожих, что по календарю все же наступила осень. Ранним субботним утром Юрий Силантьевич пригласил Толстякова на природу.

- Может грибочков насобирать удастся, самый сезон ведь! - сказал он.

Зоя поехать отказалась, сославшись на домашние заботы, третьеклассница дочка стала радостно собираться сразу, лишь только узнала о поездке. Не дожидаясь общего подъема, она к общему удивлению проснулась сама и тут же стала готовить к вояжу любимую куклу. Сложила в пакет кухонный набор и несколько ситцевых платьев, а наверх посадила свою любимицу с паклевыми кудряшками.

- Зачем ты наряды-то все собираешь? Мы что же на месяц уезжаем что ли, - посмеялся Николай, но перечить не стал и покидал в пакет все, что она пожелала.

Красная «пятерка» подкатила к подъезду ровно в назначенное время и Николай, поджидавший её на балконе, приветственно помахав рукой, сделал знак, что уже опускается.

В салоне, кроме Николая, прижавшись к левой дверце, важно восседал одетый в просторный спортивный костюм и ветровку начальник цеха Мыльников с полнеющей женой, на переднем сиденье вертела любопытной головой тринадцатилетняя дочь механика. Она ужасно обрадовалась, увидев свою ровесницу и заметив в пакете светлые кудри запичканной туда в утренней спешке куклы.

- Ой!.. Пап, посмотри! …Какая красивая кукла! – заворковала она и, привстав на сиденье, запустила руку в пакет Оксаны. Юрий Силантьевич вышел и осмотрел машину.

- Шеф, пересядь на её место, она теперь так и будет вертеться! – предложил он Мыльникову и, разместив таким образом сборный экипаж, они тронулись в путь.

Торная асфальтовая дорога, петляя с горки на горку, шла вдоль опускающегося по лощинам длинными языками смешанного леса. Темно зеленые шапки раскидистых дубов кое-где уже обагрились яркими пятнами багрово-желтых вязов и оранжевого клена и придавали неповторимый колорит осеннему лесу. Автомобиль, мягко склонившись, съехал на опушку леса. Запахло сеном и грибами. Проехав некоторое время по мягкой опушке, и проскочив через лесную косу по узкой тропе, задевая кузовом за сросшиеся ветви молодых побегов ольхи, они выскочили на просторную поляну и там, развернувшись боком к лесу, их «жигуленок» встал под раскидистой двухствольной березой. Захлопали двери салона. Засидевшиеся пассажиры дружно вышли на простор и стали бестолково топтаться по поляне, выбирая место привала.

- Куда Оксана покажет, там и расположимся! – шутя, кивнул дочке Толстякова Юрий Силантьевич и потрепал её рукой по пухлой щеке.

- Ой, вот здесь под березкой давайте отдыхать! Тут пенечек такой красивый прилепился, я на нем свою дочку кормить буду, - раскудахталась обрадованная девочка и первой пошла к дереву. - А вот и грибы, ой! Посмотрите пожалуйста, какой я гриб нашла! – нагнувшись она показала всем желтоватую шапку масленка.

- Ну, вот и решено! Устами младенца глаголет истина, куда истина глаголет, там и располагаемся, - открывая багажник, промолвил Юрий Силантьевич и стал доставать узлы и корзины. В корзине ярко краснели спелые помидоры, и торчало горлышко бутылки. - Тесть на неделе по талону достал! – пригнувшись и бережно протерев бутылку краем покрывала, Юрий Силантьевич поставил её подле корзины с припасами. Поставил, подумал немного, и, снова взяв бутылку в руки, принялся открывать пробку. – Чего мы на неё любоваться что ли будем? - провозгласил он.

Не теряя времени, мужчины раскинули походные тарелки, вскрыли прихваченные консервы и сервировали немудреный стол. Свежий воздух бодрил и пьянил. Вдали за взбугрившимся пригорком белели редкие домики распростершейся вдоль темнеющего леса деревеньки. Оттуда доносился рокот двигателя работающего в поле трактора. Вдоль опушки шумно пробежало стадо коров. Приглядевшись, мужики разглядели в хвосте стада молодого лося.

- Ну, что же Николай, пожалуй за твое повышение как раз и выпьем! – блаженно вдохнув забористый осенний воздух неожиданно внес предложение Мыльников. Он уже снял ветровку и выглядел по-домашнему добродушным и свойским.

- За какое еще повышение? – удивленно уставился на него Николай.

- Так последний раз нас Силантьич катает. Уходит он, тебя наметили на его место!

- Вот так новости вы преподносите, предупредить надобно было, так я бы еще бутылку прихватил, - скорее приняв предложение за шутку, ответил Толстяков и разлил по второй. – Ну, за повышение давайте выпьем! – поставив пустой стакан, он подвинул к раздобревшему шефу тарелку с салатом и спросил:

- А что это за реформации вы для нас затеяли уважаемый патрон?

- Так ведь слышал, наверное, главный в Сибирь уезжает, директором его туда пригласили, – прожевывая положенную в рот помидорину, промолвил Мыльников. – он многих за собой перетягивает. Наш механик возглавит механическую службу, а ты пойдешь на его место! Два года работаешь, показал себя прекрасно, с ремонтом справляешься вовремя. А два года механиком установки отработал, премьер министром ставить можно! Все уже решено давно, так что готовься. Ну… Мы грибы-то собирать сегодня будем? – спросил он и окинул взглядом простершийся полог. - Все, закругляем пиршество и в лес! – скомандовал он.

Толстяков, держа поблизости от себя малолетнюю дочку, далеко в лес не входил, но упругие толстоногие опята ожерельем оцепляли почти каждое дерево, и урожай они собрали богатый. Две корзины он набил в заплечный рюкзак и заполнил с верхом третью корзину. Довольная и усталая дочка набрала свою корзину и прикрыла её яркими листьями клена. Пучок ярких разноцветных листьев она запихала в объемистый пакет, в котором везла белокурую куклу. Возвращались радостные и довольные. Дочка, устало прижавшись к плечу Николая, нет да нет поглаживала пакет с листвой, сам он тяжело ворочал мозгами и размышлял: «как начнет свою деятельность старшим механиком, кого же подбирать на свое место»?

Второй вопрос отпал тут же, не успев народиться. Спозаранку, еще не было развода группы по распределенным заданиям, к нему явился бодрый и как всегда в огромном ярком галстуке на клетчатой рубашке, его бывший сослуживец Биктимиров.

- Как помнится, долг платежом красен? – без лишних предисловий начал он. – Слухи прошли механиком цеха тебя назначают? Я думаю, не забыл, по чьей протекции ты здесь оказался? Так вот тащи теперь меня, как хочешь, но на твоем месте мне очень неплохо будет!

Николай закурил и задумчиво смотрел на Биктимирова двояко выраженным взглядом. Он понимал, что долг обязан платить, но уж очень не хотелось брать под свою опеку этого хитроумного прощелыгу. Главная причина сомнения относилась к его честности и благодарности следующая. Предчувствовал, что в зависимость угодить может.

- Зайду к начальнику, как он решит, - уклонился он от прямого ответа.

Мыльников возражать не стал.

- Это тот самый, который с министром чай пил? – спросил он. - Раз служили вместе и ты его давно знаешь, берем под твою личную ответственность, - также проявив частичную тактичность и изворотливость, сказал он. – Пускай заходит, подпишу заявление сразу, пока пройдет все инстанции и положенные процедуры, время подоспеет.

Так, еще не успев стать старшим механиком, до собственного назначения, Толстяков решил один важнейший кадровый вопрос, а пройдоха Биктимиров оказался механиком установки и в полном подчинении Николая. Разумеется, их взаимотношения настолько перепутались, что впоследствии разобраться: кто у них кому подчинялся, непосвященному человеку показалось бы неизъяснимо трудным.

Дата добавления: 2015-12-07