Пожар в насосной соседа

Обеденный перерыв подходил к концу и Кузьмич, обтряхнув сапоги, шумно ввалился в кабинет. Фарвазов листал толстый журнал, изредка занося что-то в пухлую тетрадь в клеточку шариковой ручкой. Читая, он, положив большой палец правой руки под верхний зуб, прижимал ручку к щеке.

- Что это ты выписываешь? - спросил Кузьмич механика, плюхнувшись на стул и сунув в рот тонкую папироску. Он курил исключительно "Беломорканал", и считал, что настоящий мужчина может курить разве только эту марку!

- Вот, новый журнал "Наука и техника" просматриваю. Много интересного, понимаешь, печатают!

- Счастливый ты! Учебу закончил, времени воз целый, а тут как белка в колесе и почитать толком некогда? - пожалковал Кузьмич, с завистью потянувшись всем телом. Он систематически недосыпал уже несколько лет. Вставал он рано, а ложиться из-за учебы в институте ранее полуночи не выходило. Так и копил он хроническое недосыпание до воскресного дня.

Дверь тихонько приоткрылась и тут же шумно хлопнула. В кабинет вошла привлекательная аппаратчица Наташа Васильева. В руках у неё висело запачканное всеми цветами красок старенькое ведро.

- Кузьмич! Меня Теплов за краской прислал! Там распоряжение о покраске фундамента написано… - обратилась она к начальнику.

- Сейчас, Наташа, ты присядь! …Только прикурил, бросать жалко! – ответил Кузьмич, кивнув женщине на свободный стул. Она передвинула стул ближе к двери и присела.

С улицы донесся глухой хлопок и все возрастающий шум, напоминающий шипение пара. Кузьмич привстал и прислушался, шум нарастал. До окна с его места было не дотянуться.

- Предохранительный клапан, наверное, сработал! - вынес предположение тоже вставший со стула Фарвазов. Оба чуть потоптавшись, успокоено сели.

Несколько мгновений спустя, дверь снова резко скрипнула и в кабинет не вошел, а вихрем ворвался возбужденный Теплов.

- Сидите, развлекаетесь, - с порога вскричал он, - а на гидролизной насосная полыхает! Я сам хотел туда бежать, да в операторную надо! Как бы останавливаться не пришлось.

Кузьмич как на пружине подпрыгнул со стула и подскочил к окну. Наискось на север уже вполовину оконного проема тянулся черный шлейф органического дыма.

- Дуй бегом в операторную и придержи народ! Может, действительно, останавливать что придется! - на ходу хватая с крючка противогаз, скомандовал он Теплову. - Ты будь у телефона, а я пробегу, выясню, что там случилось. Их начальник только прошел в столовую и не скоро вернется! - последние слова он докричал уже на ходу, из конца коридора. Он услышал только, что дверь дважды хлопнула, выпуская Теплова и Фарвазова и со всех ног, перепрыгивая встречающиеся на пути ползучки, мчался к пылающей насосной.

На северном входе в насосную, лицом к стене лежал немного знакомый ему аппаратчик, имени он не припомнил, да и узнать второпях не смог. Из разбитого затылка струилась бардового цвета кровь, опаленные брови и ресницы едва прикрывали остекленевший взгляд. Не задерживаясь, Кузьмич проскочил в насосную, где на фоне пламени танцевали огромные тени людей. В насосной, явно бестолково, разматывали пожарные рукава сразу несколько человек. Там пахло газом и гарью. Руководство еще не появилось, и суетящиеся в насосной люди с надеждой обратили взор на первого инженера, выжидая решительных указаний.

- Уваров, бегом на телефон, вызывай скорую и пожарных. Сообщи руководству! - неожиданно для себя твердым и властным голосом скомандовал Кузьмич. Старший бросился выполнять. - Ты, - остановил он первого попавшего мужчину, силясь вспомнить его имя, но не вспомнив впопыхах, ткнул ему пальцем в грудь, - ступай, включи насос-повыситель! Да помоги там этому, …пострадавшему! Бегом, - подтолкнул он хотевшего возразить мужчину.

Тот прытью бросился на выход. В насосной остались только два аппаратчика и Иван Кузьмич. Они молча, но сноровисто раскидывали пожарные рукава и, дождавшись, когда струя стала упругой, начали поливать пылающую краску на стене и толстых трубопроводах. Чем больше и решительнее отдавал он указания, тем спокойнее и яснее становилось в голове. Пожар быстро ликвидировали. Наконец остался лишь небольшой голубоватый факел, исходящий из фланцевого соединения на самом насосе. Там горел газ, вырываясь узкой шипящей струей. С обеих дверей в помещение входили все новые и новые люди. Иван Кузьмич, откинув шланг и не стесняясь в выражениях, выталкивал зевак из задымленного помещения, одновременно отыскивая глазами старшего аппаратчика. Тот шел по проходу, нажимая кнопки пускателей и обеими руками закручивая штурвалы вентилей. Он заметил помогавшего пострадавшему мужчину, наконец-то вспомнил его имя и громко окликнул:

- Виктор, ты отключил коренную арматуру по газу?

- Да, все уже остановили, это остаточное давление прет! - взволнованно, но с достоинством ответил за Виктора подошедший Уваров. В помещение входили пожарные.

- Не туши, пускай выгорает! - приказал Кузьмич приблизившемуся капитану пожарных и вышел на улицу. Он глубоко вдохнул свежий воздух и осмотрелся.

Со стороны столовой бегом бежал потный и встревоженный начальник пострадавшей гидролизной установки. Он, был много старше, грузнее и, утирая крупный пот, подошел к Уварову. Пока тот, размахивая во все стороны руками, скороговоркой рассказывал ему обстановку, Кузьмич устало обернулся на насосную и увидел, что лежащего у входа пострадавшего от хлопка аппаратчика уже нет. Того давно увезла подоспевшая машина скорой помощи. Еще несколько автомашин стояли цепочкой на дороге, откуда шла группа высокопоставленных чинов, а три или четыре пожарных автомобиля, раскинув сразу десяток переплетающихся шлангов, поливали насосную пеной. Пена уже выползала сквозь открытые двери как фантастическое живое существо.

"Пускай Терентьев сам докладывает"! - подумал Кузьмич, с сочувствием посмотрев на разом съежившегося коллегу. Он ему сейчас совсем не завидовал!

Возбужденный и насквозь промокший, Иван Кузьмич вошел в операторную своей установки, на ходу размышляя: "Что же я свою-то установку бросил! Хорошо, что на вахте сегодня Теплов оказался, иначе неприятности могли быть! К слову пришлось, а куда я окурок от папиросы дел, уж не проглотил ли со страха?" Пришедшая на ум мысль рассмешила его и он, совсем успокоившись, взглянул на наручные часы. Часы показывали половину второго. Прошло всего семнадцать минут, как он возвратился со столовой, а казалось ему, будто пробежало несколько часов. У входа в операторную, стояла почти вся бригада. Направив взоры в сторону клочьев оседавшего жирного дыма, обсуждался пожар.

- Вы чего тут выстроились? А ну все разошлись по местам! - грозно, но беззлобно скомандовал он.

- Иван Кузьмич! У вас же все брюки в саже! Давайте я постираю, - уважительно заглядывая в лицо начальника, озабоченно осмотрела его та самая, привлекательная Наташа Васильева, которая заходила в кабинет намедни. Оглядев себя, он тоже заметил, что весь покрыт темными пятнами жирной сажи. Угораздило же его одеть светлые брюки именно сегодня!

- Да, Наташа, удружи уж и рубашку тоже постирай! - просто и с безоблачною улыбкой промолвил Иван Кузьмич, про себя все же отметив, что его впервые назвали полным именем - Иван Кузьмич!

В институте

Автобус городского маршрута плотно забитый пассажирами, тяжело проминая подушки, склонялся на поворотах, то в одну, то в другую сторону. Казалось, сейчас он зацепит дверьми за поребрик тротуара и тот час вырвет их с корнями. В тесной толпе пассажиров проглядывались многие знакомые фигуры. Было время пик для студентов вечерников и основная масса едущих, придерживая папки и рулоны чертежной бумаги, не обращая внимания на сжатость и привычные неудобства, вела разговор на учебную тему. Чуть-чуть расширив себе место в дверном проходе, Николай заметил плотную фигуру однокурсника Борьки Жукова. Тот тоже приветственно кивнул головой.

- Подготовил обе лабораторные? - спросил он, поменяв руку, опершуюся на поручень. Его то и дело закрывала с глаз Николая высокая девица из группы технологов. Пришлось, изрядно потолкавшись локтями подойти поближе.

- Подготовил с горем пополам. На работе, понимаешь, запарка, дома ребенок как юла! Хоть разорвись! Только разложишь учебники, дочка тут как тут! То ли в книгу глядеть, то ли смотреть, как бы не порвала тебе тетрадь, - горестно пожаловался Коля.

- Да, брат! Когда я в техникуме учился, у меня та же история была! Теперь полегче стало. Выросла дочка, не мешает уже. - Жуков говорил Толстякову, а сам с интересом поглядывал на высокую однокурсницу. Казалось как будто он выжимал слова сквозь сжатые зубы.

- А моя... Пока вырастет - институт закончу, наверное! Если Захаров не доконает, лабораторками! – криво усмехнулся Николай.

Друзья, лениво перебрасываясь фразами, незаметно подъехали к своей остановке. Беспечные студенты, в ярких осенних одеждах вывалили из салона автобуса гурьбой и гуськом, перешагивая через лужу, направились в сторону парадной двери. Вынув из кармана перетянутого поясом пальто пачку "Стюардессы" Коля предложил сигарету Жукову:

- Кури. Все равно очередь в раздевалке.

Жуков, придирчиво осмотрев желтоватый фильтр, прикурил от услужливо протянутой спички и, затянувшись, бросил саркастический взгляд на сероватое здание главного корпуса.

- Да, брат! Третий год с тобой ходим, а все как первокурсники, вечно что-нибудь должны, вечно какие-то хвосты висят! - невесело молвил он и выдохнул крупное кольцо дыма.

- Тебе полегче, ты при должностях, а я на работе как пчелка верчусь, вечно эти погрузчики ломаются, вечно у них авралы, погрузка срывается! - снова пожаловался Николай и с досады сплюнул прямо в грязную лужу напротив.

- Слушай, ты же монтажник! По цехам ходишь, с начальниками дело имеешь, найди мне работу! - внезапно осенила его завлекательная идея.

- Хм....Ну... Уж такую как у меня не обещаю, а вообще-то подумать надо, - хмыкнув, задумчиво произнес Жуков. Он пожевал губами, сделал продолжительную паузу и бросил окурок в ту же промоину. - Пойдем, звонок скоро!

Друзья, дружно перешагнув темную полынью и разбрызгивая осенними сапогами весеннюю суснежицу, направились к широченной лестнице. Шел апрель месяц и учебный семестр близился к окончанию.

Несмотря на заботы с треклятой лабораторной, Коля весь вечер крутился как на шиле. Мрачные мысли не давали покоя и на следующий день. "А вдруг Борис и вправду найдет ему работу. А какую работу он найдет? Слесарем? Хотя и ругает он свое место, но на самом деле это место неплохое, на монтаже или в ремонтном цехе лучше не будет. Там, всяко, работы больше случается. Ну, да ладно! Монтажником - он сказал - не станет искать. А может механиком установки? Ведь работают же многие однокурсники механиками!" - мысль о должности механика настолько поглотила Николая, что он стал приглядываться к Макарычу пристрастно и придирчиво. Считая его уже равным по должности, стал пререкаться и вступать в конфликты, отказываться от поручений и перекладывать работу на пожилого напарника. Макарыч, весьма опытный руководитель, разумеется, обратил внимание на его предвзятость, но никак не мог взять в толк, что за муха его укусила. Он так и спросил его два или три дня спустя:

- Послушай, Николай! Какая муха тебя укусила? Был парень как парень, а сейчас совсем испортился! …Зазнался, что ли? - и, подергав брюки и кашлянув в кулак, уставился на него своими честными чуть грустноватыми глазами. Последние слова укололи, но укоренили мнение Николая еще пуще.

- Никакая муха меня не кусала Макарыч! Обрыдло все в этом бабском гадюшнике! Совсем квалификацию потеряешь. Только и работы: подай, принеси! Да колеса ваши помой, отремонтируй.

- Ну, ты Николай остепенись, поостынь немного. Пока учишься, держись за это место. Не так уж тебе и тяжело, на другом-то много труднее придется! - посоветовал обиженный Макарыч. Снова подергав брюки и кашлянув, он подошел поближе, к почти пятидневку назад, разобранному погрузчику и кинул на него пристальный взгляд. - Погрузчик хотя бы собери, пока не уволился! …Профессор!

Предсессионные заботы закрутили, завертели, и напряженность с подысканием должности постепенно ослабела. А тут наступила сессия и он, окунувшись в дела, на время забылся, другие заботы одолели. Поэтому когда в очередном перекуре в перерывах между экзаменами Борька заикнулся про новое место, Толстяков не сразу осознал - о чем пойдет речь.

- Нашел я тебе место, студент! - вертя в руках Толстяковскую зеленоватую пачку болгарских сигарет и ухмыляясь, отрапортовал Жуков.

- Какое место? - удивленно переспросил Николай. У него еще руки тряслись от напряжения, он ведь только вышел из аудитории. Сдавал дифуравнения по «вышке».

- Да не трясись ты! …Сдал и забудь! Первое правило студента, а то доучиться не успеешь, как кондрашка хватит! - заулыбался Борис, сам он учился спокойно, ровно и сдавал экзамены без лишних треволнений.

- Ты понимаешь, решаю я решаю, а конца все не видать! Он уж два раза скамейку щупал. "Перегрелась, - говорит! - Иди, сдавай", а мне решить хочется! - Толстяков еще продолжал жить мыслями покинутой аудитории.

- Место механика я тебе подыскал, придурок! - не очень лестно перебил его рассуждения друг, - на амминол пойдешь механиком?

- А что там за работа, посмотреть бы надобно, - Коле сразу стало нестерпимо жалко своего обжитого места с электрокарами и симпатичными женщинами, - там смогут подождать, пока сессию сдадим? – тут же одумавшись, почти робко спросил он. Становилось неудобно. Сам просил найти место, а как предложили это место, так в кусты.

- Само собой разумеется, я же сказал что у нас экзамены. Отпуск закончится, подойдешь к заместителю начальника цеха и скажешь, что я прислал. Там обо всем договоритесь!

Из корпуса института, перешагивая через две ступеньки и, прижимая указательным пальцем крышку обтянутого черной кожей дипломата, вышел одногруппник Сашка Косухин. Его узкое худощавое лицо как всегда отсвечивало отрешенным одухотворением.

- Ну, как сдал? - повернулся к нему своим широким и плоским лицом Жуков, тот молча протянул вверх развернутый пяток пальцев. - Молодец! А я потешался со смеху, как ты заливал Зифаеву по сумме производных. Ну, думаю, влип парень! Слушай, а как ты выкрутился?

- Как выкрутился, другим так не смочь! Ты же сам всегда твердишь: сдал и забудь! - беспечно помахивая черным дипломатом, блаженно заулыбался Косухин. - Обмывать куда двинем?

- Давайте всех подождем, тем более Толстяк угощает! Я ему должность обеспечил, - не сдержался и подковырнул Николаю Жуков.

- Где это ты надыбил? - с любопытством поинтересовался Косухин. Он, держа двумя руками почти на самом животе ручку дипломата, пришлепывал от нетерпения носками туфлей. Ему не терпелось оторваться. Сессия уже достала окончательно.

- Не мне бы отвечать на этот вопрос! Амминолы обслуживать будет! – однако как о чем-то давно решенном, сообщил, собравшимся в круг ребятам, Борька. - Пускай хлебнет инженерской доли, а то все завидует.

По широченной лестнице портала опускалась последняя пара однокурсников и друзья, теперь уже четверокурсники, привычно обсуждая немыслимые домогательства педагогов, двинулись в ближайшее кафе.

Дата добавления: 2015-12-07