Читайте также:
|
Вырезанная в огромной створке ворот массивная дверь глухо хлопнула. Впустив впереди себя туманный клуб в помещение не вошел, а впрыгнул дежурный электрик и, поеживаясь от холода, заскочил в зарядную. Обданный холодной волной, Николай кивнул ему головой в знак приветствия и вновь склонился над раскрытой крышкой погрузчика. Скромный и не особенно общительный от рождения, он вживался в новый коллектив не быстро. Составляющие основную часть молодых мужчин расфасовщики с электромонтерами работали по сменному графику и встречались не часто. Казались они все на одно лицо, поэтому он их никак не мог запомнить. Чаще других приходилось общаться с водителями погрузчиков. По гладко отшлифованному бетону с мраморной крошкой, неслышно катались чаще всего два погрузчика. Они отвозили наполненные кулями поддоны, составляя их в трехэтажные штабеля. Вывозили, кроме того, продукт на погрузку вагонов. Два другие находились в зарядке и еще два почти всегда подлежали ремонту. Погрузчиками управляли молодые обольстительные девушки и, потрескивая рассыпающими искры контактами, они, лихо поддев вилы в прорезь поддона, успевали на ходу отпустить остренькую шутку.
- Ну, что Николай, зарплату первую получил? - прокатила мимо знакомая рыжеволосая толстушка.
- Получил, немножко, а что, в ресторан сходить желаешь? - приподнял голову Николай, провожая взглядом промелькнувший погрузчик.
- Ну-у... В ресторан мы ряшкой еще не вышли, в кино хотя бы пригласил! - звонко проронила девушка, когда, прихватив поддон с грузом, проезжала обратно.
"Чего мне терять? - подумал Коля, - девушка вроде как сама набивается, возьму да приглашу, не век же одному ходить! Вот проедет еще раз и приглашу!" Он, делая вид, что шлифует шкуркой зажатый в тисах вал, искоса поглядывал за поворот. Погрузчик почему-то не появлялся. "Ну, вот и не вышло! Только наметишь, что-либо, как тут же сорвется", - с раздражением подумал Николай, и девушка эта казалась ему все более милой и привлекательной. "Пускай немного рыжеватая, зато какая аппетитная фигурка и разговаривать с ней по-простецки можно"! - он уже почти обожал новую знакомую, когда она весело вырулила из-за поворота. Николай быстро выпрямился и присмотрелся внимательнее. Коричневый блестящий платок на ней чуть съехал набекрень, смешно выставив концы завязок, светлая спецовочная куртка под наброшенным на плечи ватником туго обтягивала высокую грудь.
- Ну, как не раздумал в кино сходить? - смешливо сморщив маленький носик, на ходу бросила она, прокатывая мимо.
- Наоборот надумал!...На шесть тридцать в "Комсомольце"! …Устраивает? - Николай смотрел в обтянутую курткой спину девушки и думал: "Обернется или не обернется?" Девушка обернулась. Лицо её продолжало улыбаться:
- Ой, парень, с огнем шутишь! Я ведь вполне серьезно приду! Мы, деревенские, народ отчаянный, нас два раза приглашать не стоит! - сказала она и покатила дальше.
- Ну что же, я жду!.. – бросил он вдогонку убегающего погрузчика.
День прошел в напряженном ожидании вечернего свидания. В шесть часов пополудни, Коля уже нетерпеливо топтался в небольшой очереди, и, спустя несколько минут, поднялся из приямка кассового зала на высокое крыльцо кинотеатра с двумя голубоватыми билетами в руке. Чтобы не прослыть жмотом, билеты он взял на средний ряд по цене в тридцать пять копеек. На крыльце поддувало, зато обзор видимости был прекрасный. Её коричневый, залепленный мокрым снегом платок он заметил издалека, когда она только лишь завернула от угла больничного городка. Девушка его тоже явно узнала. Она издали приветливо помахала рукой, решительно поднялась на крыльцо, отряхнула руками налипший снег и, будто они век знакомы, просто спросила:
- Фитиль смотреть будем, или здесь постоим?
- Ты скажи-ка для начала, как тебя зовут! - перебил знакомую Николай. Он вытащил из кармана руку, снял обтягивающую её перчатку и, протягивая сжатую кисть, произнес: - Николай!
- Господи, да Зоя я! Неужели на работе ни у кого не догадался спросить? - почему-то удивилась девушка, однако протянутую руку пожала, правда не снимая вязанных перчаток. - Идем, прохладно здесь стоять.
Когда они поднялись на второй этаж, в малом зале фитиль уже вовсю бичевал тунеядцев и подхалимов. Свободных мест в небольшом зале не проглядывалось и пара примостилась у зашторенного окна. Постояли несколько минут молча, бессмысленно глядя в мутный экран. В фойе монотонно переговаривались зрители. Одни смеялись, другие сочувствовали героям. На парочку никто не обращал внимания, но они так и не смогли вникнуть в суть происходящего на экране, и пошли занимать места в зрительном зале. Коля галантно пропустил девушку и сел с ней рядом, с грохотом откинув сиденье. Он после армейской службы в этом кинотеатре еще не бывал, а тут сразу появился с девушкой и чувствовал себя несколько стесненно. Зоя, не в пример ему, повела себя раскованно и просто. Она приспустила платок, открыв уши и, посвободнее усевшись в кресле, взяла его руку и положила в свою раскрытую ладонь. В темноте зала, держа в руке теплую ладонь приятной обольстительной соседки, Коля парил на небесах, и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Фильм для него проскочил как одна минута. Он, даже спустя час, не смог бы рассказать - о чем же была картина!
Выйдя из теплого помещения, они приметили, что воздух на улице стал много суровее. Мокрый снег, валивший с неба, сразу возвратил на сырую грешную землю. Приподняв воротник пальто и, поглубже нахлобучив шапку, Коля, не отпуская Зоиной руки, направился вдоль литого металлического забора в сторону общежития. Порывистый ветер дул навстречу, и снег слепил глаза. Наперерез им из-за кустов бульвара неожиданно прямо перед носом выросла другая пара заснеженных, на вид совсем уже не молодых людей.
- Ой!.. Зойка!.. Здравствуйте! - оторопело отпрянув в сторону, растерянно воскликнула женщина, в тоже время с заинтересованным любопытством заглядывая Николаю в лицо. - С кем это ты гуляешь? Ты же все с Сашкой Макрушиным ходила. Ой, что я говорю! - женщина прикрыла рот ладошкой и, хохотнув в ладонь, схватила мужа под руку.
- Я девушка свободная, с кем хочу, с тем и гуляю! - независимо взглянув на знакомую, дерзко произнесла Зоя, и дернула все это время помалкивающего Николая локтем. – Пошли, чего встал!
Они тронулись в дальнейший путь.
- Кто это? - спросил он, когда они отошли от Зоиных знакомых на несколько метров.
- Валя Ягудина, не узнал что ли? Завтра вся установка будет в курсе наших похождений! С кем ни пройди, обязательно на неё нарвешься! Живет она здесь поблизости. Увидит, а потом трезвонит по всей округе! - недовольная встречей и возбужденная Зоя никак не могла успокоиться.
- А что это за Макрушин такой? - спросил Коля. Нежданная встреча оставила неприятный осадок на сердце. "Лучше уж сразу определиться, чем потом от людей всякие небылицы выслушивать", - вполне резонно рассудил он.
- Да электрик дежурный, в нашей смене работает. Ты не помнишь его что ли? Он с Клавкой Малышевой встречается. Вот мы ходили с ними в кино, а Валя нас приметила. Звонит, сама не зная что! - Зоя очень просто и правдоподобно рассеяла напавшие было сомнения, и на душе снова стало радостно и светло. Прижавшись к ней еще теснее, Николай прибавил шагу.
Назавтра рабочий день начинался совсем как обычно, лишь из-под серой спецовочной куртки у Зои проглядывала беленькая кофточка с резным воротничком. Она, проезжая мимо, уже не кричала на ходу, а, подкатив к верстаку, деловито сошла с машины и, обойдя её широкий круп, стала на расстоянии метра от тисков. От Зои излучался неприметный запах дешевенькой цветочной шампуни. Николай, отвернувшись от верстака, тер пропитанной машинным маслом ветошью руку и соображал, что молвить.
- Рычаги сдвинь поуже, - выручила, прервав минутное замешательство, бойкая Зоя. - Как добрался? Не простудился вчера? – спросила она, пока он проходил мимо.
- Так мне же было почти всю дорогу под ветер! - нашелся Николай, заходя впереди машины, - сегодня куда-нибудь выйдем? Ветерок-то стихать начал. – Он вытянул стопорный болт и чуток сузил вилы. Когда они перебрасывались фразами, их взгляды часто встречались. Николай ясно видел, что в глазах Зои светилась полная доброжелательность.
- А... Это подумать надо! Ну, да ладно!.. Поболтали и хватит. …Каждый день встречаться слишком жирно будет, - все же уклончиво ответила Зоя и, вновь обогнув круп машины, с треском рассыпавшихся из-под контактов искр, тронулась с места.
Почти две недели они не встречались. Зою поставили в смену и у них не совпадали вахты. К концу декабря улегся снежный покров, затрещали морозы, и повеяло настоящей зимой. Свежий девственный снег смачно захрустел под ногами. После работы по разнарядке парткома смену направили на дружину. Послали и Толстякова. Когда он пришел на сборный пункт, в зале царила абсолютная тишина. Там уже, поснимав для удобства шапки, смирно сидело не менее сорока человек самого различного возраста, внимательно слушающих штатного руководителя. Михаил Иванович складно разрисовывал происшедшие за сутки преступления. В четвертом ряду виднелся коричневый платок Зои и Николай присел поближе, чтобы не упустить девушку при выходе. Слушал он рассеянно и лишь обрадовался, когда по окончании обзора со скрежетом задвигались стулья. Тем временем, пока выбирали маршруты, старший группы, уже довольно зрелый, но проворный мужчина взял направление на стадион.
- Там только вчера открытие было, лед как стеклышко блестит, хоть прокатимся задармавшинку! - мотивировал он.
- А можно, мы Зойку в нашу группу возьмем? - чуть покраснев, попросил Коля.
- Что, парень? Приглянулись наши девушки? – спросил старшой и по-дружески улыбнулся, - приглашай, конечно, веселее будет!
Пошептавшись с Зоей, Николай вышел на улицу и терпеливо подождал, пока она отпросится у своего руководителя. Долго поджидать не пришлось, и, несколько минут спустя, они шагали, чуть приотстав, и поодаль от трех мужчин из Колиной группы. Стадион находился всего в двух кварталах ходьбы, и вскоре они тесным строем входили в его широкие ворота. На рукавах краснели повязки и пропустили их беспрепятственно. Там уже на всю округу задорно звучал из проигрывателя популярный шлягер Муслима Магомаева. Его сильный голос с итальянским акцентом, перекрывая многоголосый шум, несколькими усилителями, разносился далеко окрест.
Их коллеги не откладывая, тут же встали в очередь и, получив коньки, дружно натягивали шнурки на тугих конькобежных ботинках.
- Встретимся на поле! - скомандовал старший. Ему не терпелось быстрее встать на лед.
Когда-то в ранней молодости он усиленно занимался конькобежным спортом и давно не вставал на коньки. Об этом его пристрастии Николай узнал чуть позже, увидев его на беговой дорожке, а сейчас он, стоя у раздаточного окна, спорил с Зоей и даже не расслышал сказанного.
-...Ну и что не одета! - выговаривал он, пригнувшись и перекрикивая громко звучащую музыку, - ведь ты же в пальто!
- Дурачок!.. Кто же в пальто на коньках катается, - отговаривалась Зоя, - да я вовсе в деревне выросла, коньков в руках отродясь не держала!
- Ну, …тогда так выходи на лед! - сказал Коля. Он взял одну пару и стал с трудом натягивать ботинки на теплый домашней вязки носок.
Он катался совсем неплохо, и хотелось скорее поблистать своим мастерством перед девушкой. Но сегодня хвалиться не пришлось. Его старший в центре поля выделывал такие чудные пируэты, что Коля удивился и смутился собственной неуклюжестью. Чтобы не выглядеть на этом фоне явным неумехой, он провел Зою в противоположный конец поля. После длительного перерыва, ноги быстро устали и стали подворачиваться. Признаться, Николай не ожидал такого явственного бессилия. Этот феномен можно было объяснить длительным отсутствием тренировки. Ему казалось, лишь доберется до скользкого прозрачного льда, и все пойдет своим чередом, ан не тут то было. Оттого он то и дело подъезжал к стоящей на снегу Зое и, утопив лезвия в снег, отдыхал, делая вид, что разговаривает. Однако подруга его ничего не поняла. Сама, не владеющая конькобежным мастерством вовсе, она смотрела на него с восхищением и затаенной завистью.
…Встречи их, хотя бывали эпизодическими, но повторялись с явственной регулярностью. Новый год они с Зоей встречали тесной компанией сотрудников, на снятой в аренду квартире в доме молодоженов. Вечер прошел весьма дружественно. Веселились всю ночь и, прощаясь ранним утром под окнами Зоиного общежития, он впервые поцеловал её долгим затяжным поцелуем. Зоя не противилась, лишь для виду пытаясь оттолкнуть упершимися в грудь руками.
Дружба их крепла день ото дня, и продолжалась всю суровую зиму. Встречались они не так чтобы часто, но достаточно много. Ранней весной, пережидая весеннюю распутицу, даже посидели в местном ресторане. Обошлись вправду сказать лишь бутылочкой красного портвейна и мясным салатом на закуску. Николай не был скрягой, но не был и завсегдатаем ресторанов. Он сам плохо знал царящие там порядки, но Зоя проведенным вечером явно осталась довольна.
Потихоньку подкрался май месяц. Жаркой погодой природа не баловала, но в погожие дни солнце калило горячо, ласково пригревая и покрывая открытые части тел ровным коричневым загаром.
С раннего утра поливающий мелкий дождь противно подтекал под распахнутый ворот клетчатой рубашки. Николай, поделив с Зоей по ручке и заняв почти всю ширину тротуара, тащили битком набитую походную сумку. После ночной вахты, ребята из четвертой бригады решили выехать на турбазу. Сборы были продолжительными и разговоров, вокруг предстоящей поездки, шло много. Посоветовавшись с Зоей, Коля решил присоединиться и составить компанию. Прикупив четыре бутылки водки и залив пятилитровый мешок пивом, бригада встретилась ранним утром у кафе, откуда велась отправка отдыхающих автобусом. Всю ночь, как назло, моросил дождь. Но редкие просветы голубого неба, появившиеся в темном скопище туч под утро, обнадеживали. Когда они подошли к пункту сбора, там уже кучилось несколько человек. Подкативший почти следом автобус брызнул веером брызг и совсем прикрыл салоном пустынный перекресток. Толпа, оживленно толкаясь, потянулась за первой дверью. Уставшие после ночной вахты и продолжительного ожидания мужчины, галантно пропустив женщин, выстроились в редкую цепочку вдоль торца дома. Посадка шла небыстро и с суматошной толчеей. Наконец-то все расселись, и автобус, взревев сотней лошадиных сил и, переваливаясь, словно жирный гусь, стал разворачиваться на выезд. Подобралось среди команды отдыхающих от родного производства: две семейные четы, Николай с Зоей и еще две пары его ровесников с девушками. Коля, стоя в проходе и, положив руку на спинку сиденья, посматривал то на дремавшую рядом подругу, то вперед по курсу движения автобуса. Дорога была не продолжительной и, спустя полчаса, они уже толпились около каптерки завсклада.
Руководство группой принял более опытный, тридцатилетний мужчина Андрей, муж Таи Овчаренко. Он, как человек бывалый, собрал все путевки, занялся расселением и обеспечением постельных принадлежностей. С погодой им явно не повезло. Было тепло, но беспрестанно накрапывал дождь, и отдых их поневоле на первых порах превратился в шумное застолье. Ознакомившись с живописными окрестностями, компания после плотного обеда тут же стала готовиться к пиру. Пировать решили в домике у четы Овчаренко. Там они загодя сложили основные припасы. Девушки, распотрошив прихваченные из дома запасы, весело переговариваясь скоренько сервировали небольшой столик, Марат прихватил гитару и компания, еле-еле втиснувшись в небольшом помещении, принялась отдыхать.
Предложенный Андреем тост за верную любовь и вечную дружбу показался витиеватым, но компашка его дружно поддержала. Марат, отставив стакан и, протерев тыльной стороной ладони губы, сразу же схватил гитару и резким боем по струнам изобразил туш.
Пили мало. Отдых лишь начинался, и общество только еще постигало прелести загородного отдохновения. Проговорив положенные в преддверии пикника три тоста и послушав романтические напевы, их бражка разбилась по интересам. Марат продолжал демонстрировать несложный цыганский репертуар, Овчаренко, прихватив супругу, собрал принадлежности и вышел. Они, опустившись по пологому спуску к воде, занялись рыбалкой, а Тютюнин с пожилым мужем Ягудиной свирепо сражались в шашки. Валя с разбитной молодой разведенкой Лидой, сидя рядом с мужем, вели живую светскую беседу и кидали на играющих редкие взгляды. Старший Ягудин явно проигрывал и смущенно оправдывался, но больше перед женой, чем перед противником:
- Лет десять шашек в руках не держал, вот припомню все ловушки, я его, запросто, переиграю!
- Ладно оправдываться! Срубай вон слева, чемпион! Сейчас Вовка у тебя снова три штуки возьмет! - подтрунила над ним Валя, неожиданно для себя, выказав глубокую проницательность. Тютюнин следующим ходом, потыкав костяшкой об доску, точно взял три шашки.
Николай с Зойкой сидели рядышком на глубоко провисшей пружинами кровати. Понаблюдав некоторое время за шашистами, Николай предложил Зое прогуляться. Дождь прекратился, но травка была волглая и сырая. Гитарные переборы явственно слышимые на улице и выпитые три стопки столичной, возбуждали самые сладострастные чувства. Побродив в окрестностях зоны отдыха по асфальтовым дорожкам, Николай предложил:
- Пойдем в домике посидим! Все ноги промочил уже.
- Пойдем, - согласилась Зоя, - да и к ужину готовится пора.
Их пластиковый домик, рассчитанный на двоих отдыхающих, стоял, притулившись к асфальтированной дорожке, и прижавшись правым боком к раскидистой ветле. Сочно пахло озоном и рыбой. Николай, войдя последним и закрывая дверь, скорее машинально, чем с умыслом накинул крючок и запер её. Зоя, покосившись на запор, села на заправленную шерстяным одеялом кровать. Николай, чувствую, как горячо забилось его пылкое сердце, присел рядом и, обхватив Зою за талию, плотно прижался к ней всей грудью.
- Отпусти, пожалуйста! Не надо, не надо! - жарким шепотом дыша прямо в лицо, пыталась оттолкнуть его Зоя, но этим лишь еще более разжигала внезапно запылавшую страсть.
- Сейчас, сейчас я, - бестолково прошептал он, отыскивая губами её приоткрытый рот.
Он прижался к её губам и поцеловал продолжительным поцелуем. Прогнувшись в спине и откинув голову, Зоя затрепыхалась упругим телом, как выброшенная на берег рыбка, но постепенно все больше затихая.
...На ужин они не попали. Не вышли и на завтрак, проспав до одиннадцати часов, пока их не разбудил звонкий голос Гончарихи:
- Эй!.. Молодожены! - бойко кричала она снаружи, - вы духовной пищей наслаждаться будете или пойдем чай пить? …Все уже давно собрались.
- Сейчас оденемся и выйдем, - хрипло отвечал Николай. Он не спал уже давно, но ему не хотелось будить сладко почивавшую Зою. Кроме того, ему несколько неудобным казалось выходить на поджидавшую только их прихода публику. Чересчур все ясно.
- Мы ждать не будем!.. - насмешливо пропела Лида на мотив известной песни, и удаляющийся топот её ног известил о твердом намерении. Ждать не будут!
- Одеваемся? …Действительно кушать сильно хочется, - Николай, отбросил было одеяло, и встал, собирая беспорядочно разбросанную по полу вчерашним вечером одежду.
- Отвернись, или совсем выйди, я одеваться стану! - сонно проговорила Зоя, снова подтянув одеяло под самый подбородок. Николай поцеловал её в податливые ото сна губы и послушно вышел. На губах его остался тонкий запах парного молока и каких-то незнакомых запахов от помады.
…Два месяца спустя, в разгар помидорного сезона, Николай с Зойкой пережили страшное потрясение. Тот самый Сашка Макрушин, который дружил с Клавкой Малышевой, благодаря Зое, вскоре стал его закадычным другом. Клавка была не только привлекательной, но и чертовски контактной и коммуникабельной девушкой. За эту общительность и бьющую ключом энергию, молодежь избрала её комсомольским секретарем ячейки. Ухаживающий за ней Макрушин оказался из зажиточной семьи. Он вскоре купил мотоцикл и нередко катал девушек до её родной деревни. Находящаяся в живописных окрестностях города и стоящая на берегу небольшой речушки, деревенька эта работницам установки в основе своей набранным из сельских девушек чрезвычайно понравилась. По совету многих подруг, Клава решила в начале августа организовать массовый выезд на природу и взялась к нему деятельно готовится, но при подготовке мероприятия трагически погибла в дорожно-транспортной аварии. Возвращаясь с очередной поездки, они с Макрушиным перевернулись на повороте. Её ударило кромкой люльки в темя и она скончалась на месте. Похороны были шумными и состоялись они в той самой, так приглянувшейся молодым работникам деревеньке. Происшествие это имело множественные пересуды и оставило глубокий след в сознании еще не сложившейся молодежи. Клавку любили все. Макрушин, не выдержав постоянно направленных на него укоризненных взглядов, вскоре вынужден был уволиться.
Это чрезвычайное происшествие настолько потрясло Николая с Зоей, что они подали заявление в ЗАГС, и уже глубокой осенью поженились.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав