Он дернул на себя нижнюю простыню, выдернул, схватил матрац и сорвал его с кровати, схватился за кровать и поднял ее.

Ричард! – крикнула я.

Кровать была из сплошного старого дуба, а он отшвырнул ее, как игрушку, дернул нижнюю простыню, и шелк порвался с треском лопнувшей кожи. Ричард стоял на коленях, держа в руках рваный шелк, протягивая ко мне руки, и обрывки стекали с них, как кровь.

Он поднялся на ноги, не совсем уверенно, пошатнулся, схватился за кровать и шагнул ко мне. «Файрстар» и браунинг лежали где-то на полу среди красных обрывков шелка и расшвырянных матрацев.

Я попятилась, пока не уперлась в угол, и отступать стало некуда. Я все еще прижимала к себе простыни, будто они могли меня защитить, протянула руку в сторону Ричарда, будто это могло помочь.

Что ты хочешь от меня, Ричард? Что ты хочешь, чтобы я сказала? Мне очень жаль. Жаль, что я сделала тебе больно. Жаль, что не смогла пережить то, что видела ночью. Мне жаль, жаль, жаль.

Он шел ко мне, ничего не говоря, сжав руки в кулаки. Я поняла, что боюсь Ричарда, что я не знаю, что он сделает, когда дойдет до меня, и что я не вооружена. Наполовину я чувствовала, что заработала по морде хоть один раз, и это я ему должна. Но, видя, что он сделал с кроватью, я не знала, выживу ли я.

Ричард схватился за простыню, смял ее рукой, дернул меня за нее к себе, поднял на цыпочки и поцеловал. Я просто замерла. Удар, крик – этого я ожидала. Но не поцелуя.

Он надавил губами, заставляя меня открыть рот. Ощутив его язык, я отдернула голову.

Ричард положил мне ладонь на затылок, будто силой хотел заставить целоваться с ним. Ярость на его лице ужасала.

Я стал недостаточно хорош для поцелуев?

Я видела, как ты ел Маркуса.

Он отпустил меня так резко, что я упала на пол, запутавшись в простыне. Попыталась подняться на колени, но ноги застряли, простыня соскользнула с одной груди. Я попыталась ее натянуть. Наконец-то смутилась.

Позавчера я мог касаться их и целовать. Сегодня мне даже нельзя их видеть.

Не надо, Ричард.

Он встал передо мной на четвереньки, и мы оказались глаза в глаза.

Чего не надо? Не надо психовать, что ты дала вампиру? – Он пополз вперед, придвинулся почти вплотную. – Ты дала трупу, Анита. Как, хорошо это было?

Я смотрела на него, уже не смущаясь, а злясь.

Да, это было хорошо.

Он дернулся, будто я его ударила. Лицо его сморщилось, глаза лихорадочно забегали по комнате.

Я люблю тебя, Анита! – Вдруг на меня поднялись полные страдания глаза. – Я люблю тебя.

Я старалась раскрыть глаза пошире, чтобы слезы не потекли по щекам.

Я знаю, и мне жаль.

Он отвернулся, не встав с колен. Ударил по полу ладонью, заколотил двумя кулаками, пока белый ковер не окрасился кровью.

Я вскочила, наклонилась над ним, боясь дотронуться.

Ричард, не надо, пожалуйста, не надо!

Слезы текли, и я не могла их остановить. Я встала на колени рядом с ним:

Ричард, ты же себе руки разбиваешь, перестань!

Я схватила его за окровавленные запястья, сжала. Он глядел на меня, и взгляд его был полон человеческой муки.

Я дотронулась до его лица, до шрама от когтя. Он прильнул ко мне, и по его щекам покатились слезы. От его взгляда я замерла неподвижно. Он коснулся губами моих губ, и я не отдернулась, но и не стала целовать в ответ.

Он отодвинулся – настолько, чтобы ясно видеть мое лицо.

До свидания, Анита. – Он поднялся на ноги.

Я столько хотела сказать, но все это не имело бы смысла. Уже ничего нельзя было исправить. Ничем не стереть того, что видела я этой ночью и что при этом почувствовала.

Дата добавления: 2015-12-07