Великая империя

Весной 331 г. до н. э. Александр покинул район Средиземноморья. В описании событий мы коснулись не только «первой империи» Александра, но и управления этой империей. С тех пор прошло восемь лет. И империя распространилась почти на всю «Азию». Как осуществлялось управление империей в новых условиях? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо провести краткий обзор главных принципов, легших в основу правления Александра в его последние годы. Часто мы не знаем, что он считал временным в своем правлении, а что — окончательным. Но основные черты управления несомненны, и они с предельной ясностью характеризуют как империю, так и самого Александра.

Здесь прежде всего следует отметить автократический принцип, которого придерживался царь, считавший себя основой мировой империи; управление ею должно было целиком зависеть от Александра. Поэтому не существовало столицы с центральными имперскими учреждениями, а был лишь придворный лагерь с Александром и его помощниками. С самим царем была непосредственно связана и канцелярия империи во главе с Евменом, к которой относился архив, находившийся при царе во время походов. Большинство других ведомств, между прочим и ведомство по управлению новыми землями, тоже перемещались с придворным лагерем. Только финансовое управление осуществлялось централизованно.

Разумеется, Александру требовалось много помощников, и он находил их среди своих телохранителей, сопровождавших его аристократов (гетайров) и, наконец, в кругу ксенов. Эти должностные лица не имели никаких полномочий, а были лишь инструментами в руках царя. Он один правил, один издавал указы, которые подписывал «басилеве Александр» и заверял своей печатью. Для Европы это была македонская печать, для империи — печать Дария. Когда царь был болен и когда он надолго пропал без вести в пустыне, никто не издавал приказов, никто ничего не подписывал, никто не ставил печати под чем бы то ни было. Можно сказать, империя в это время никем не управлялась. Даже назначить сатрапа на освободившееся место никто не мог.

Македония и Эллада лишь формально не входили в состав империи. Антипатр уже явно утратил влияние, а Коринфский союз подчинился воле диктатора. Таким образом, декларированное исключительное положение не означало теперь обладания особыми правами. В Европе, правда, Александр не взимал налогов, как в других провинциях.

Но как обстояли дела в Азии и Египте, т. е. в собственно империи? Там, как уже говорилось выше, продолжали существовать и персидские сатрапии, и разделение провинций на города, племена, мелкие династии, храмовые владения, государственные земли и поместья аристократов; в племенных округах у иранской знати по-прежнему сохранялись отношения взаимной зависимости и связи.

Однако положение сатрапов не давало им права претендовать на верховную власть. Иранский федерализм допускался только в пределах локальных подразделений, племенных округов, но не более. О нем и речи не могло быть для наместников. Провинции были только управляемыми административными единицами и не имели ничего общего с пленными владениями. Ими управляли чиновники, назначенные Александром и перемещаемые по его собственному усмотрению. Жили они во дворцах, унаследованных от персов; отсюда осуществлялось управление и наблюдение за выполнением указов царя. В руках этих чиновников была сосредоточена исполнительная власть, но крепости империи им не подчинялись, и, кроме того, они были лишены права вербовать наемников. Но, пожалуй, самым важным было то, что в их обязанности не входил контроль за взиманием и распределением налогов, они не имели права чеканить монеты и не осуществляли внутренние связи в империи. Только на Дальнем Востоке чиновники Александра обладали большими финансовыми правами, но и здесь (исключение представляли только индийские князьки) они были лишены права чеканить монету. В последнее время Александр вновь стал назначать сатрапами македонян, но только лояльно относившихся к восточным обычаям. Атропат, Фратаферн и Оксиарт остались на прежних должностях и за свои деловые качества и приносимую пользу были приравнены к македонским сатрапам. В Индии остался Таксил. Пор с самого начала пользовался исключительными правами, превосходившими права других сатрапов. Всю власть узурпировал в Египте Клеомен, но Александр не возражал против этого.

Взимание налогов разрешалось только сатрапам восточных провинций — по-видимому, потому, что там преобладало натуральное хозяйство. На Ближнем и Среднем Востоке по-прежнему занимались финансами четыре казначея, ответственные также за коммуникации и снабжение армии: Клеомен в Египте, Филоксен в Малой Азии, Менее в Сирии и Киликии и сменивший Гарпала Антимен в Вавилоне, Сузиане, Мидии и Персии. Ему, так же как в свое время его предшественнику, было поручено управление бывшей персидской казной и чеканка монет. Вопрос о том, обладал ли Антимен какими-то особыми правами, остается неясным. Управляющие финансами, по-видимому, не зависели от сатрапов, более того, их ранг был выше ранга наместников. Исключительное положение Клеомена объясняется тем, что он был сатрапом и управляющим финансами одновременно.

Мы видим, что все управление, за исключением финансов и коммуникаций, было сосредоточено в руках самого царя. Не следует думать, что в основе такой системы лежала неспособность Александра как-то иначе организовать управление государством. Нет, речь здесь идет о проявлении столь крайней автократии, при которой становится невозможной ни передача полномочий, ни существование промежуточных инстанций, ни обладание независимой властью. Александр сам создал империю и бдительно следил за тем, чтобы какой-либо чиновник не отобрал у него права на нее.

Империя должна была стать единым государством, но не при помощи имперской бюрократии, а благодаря управлению самого Александра, слиянию этнических и культурных элементов, но особенно развитию торговли и повсеместному росту благосостояния.

Еще Ахемениды заботились о преуспевании своего царства. И Александр многое перенял у персов, например заботу об оросительных сооружениях, о системе дорог, о государственной почте[365]. Особенно благотворно повлияло на развитие коммуникаций основание новых городов в местах, где пересекались наиболее важные торговые пути; большое значение имело и развитие морского судоходства, а также речного, которым персы раньше пренебрегали. К этому следует добавить открытие новых земель и освоение их, производство новых изделий, знакомство с новыми ремеслами. Насколько важно все это было, можно судить хотя бы по тому, что в Индии европейцы впервые ознакомились с продуктами и сырьем тропической зоны.

Но самый значительный переворот был совершен Александром в области экономики; он добился этого чеканкой монеты из захваченных им персидских сокровищ.

В Европе никогда не было большого количества благородных металлов, а в Персии не было принято чеканить из них монету. Там не было условий для развития торговых отношений в крупных масштабах. Александр распорядился о чеканке монеты из металла завоеванной им казны. Это увеличение наличных платежных средств оказало на экономику стимулирующее влияние, примерно такое же, какое впоследствии имело введение банкнотов и акций. Это тоже должно было послужить на благо объединения империи. Сатрапы были лишены существовавшего до этой поры права чеканить серебряную монету, и новые благородные металлы были пущены в оборот в виде монеты империи, отчеканенной по аттическому стандарту. Конечно, введение новой монеты было невыгодным для Афин — главного торгового конкурента. Однако таким образом для торговли открылись ворота всего мира.

О политике ассимиляции уже подробно говорилось выше, и мы коснемся этого вопроса еще раз при обсуждении последних планов Александра. Здесь же следует остановиться на общественной структуре, которой Александр покровительствовал в своей империи. Несомненно, он оказывал предпочтение четырем общественным прослойкам: землевладельцам, горожанам, воинам и жрецам. Аристократы, зависимые от царей, имелись как в Македонии, так и в Иране.

Александр признавал и тех и других, но хотел pix объединения. В высших слоях общества великодушно были приняты и греки; при этом они приравнивались к македонской знати. Высшая прослойка должна была давать империи военачальников, чиновников и наместников. При этом царь требовал, чтобы лица, даже имевшие высокие полномочия сатрапов, полностью отказывались от всех своих прав на власть и были лишь орудием в его руках. Это требование оказалось, однако, трудно выполнимым.

Большое внимание во вновь основанных городах уделялось развитию и процветанию городского сословия. Архитектура, образ жизни и локальная автономия должны были иметь греческий или греко-семитский характер. Предполагалось, что полноправными гражданами этих городов будут переселенцы-эллины. Но в городах разрешалось селиться и местным жителям. Становясь горожанами, они возвышались бы над сельским населением. Предполагалось, что они смогут постепенно ассимилироваться и эллинизироваться. Царская политика и здесь, несомненно, приветствовала смешанные браки. Таким образом, понятие «гражданин», доселе неведомое Востоку, постепенно завоевало бы мир. Поселенец стал бы гражданином города и в то же время мира. Однако предоставление гражданских прав, как и существование отдельных государств, не предполагалось. Но, возможно, следующие годы привели бы к созданию империи по типу Constitutio Antoniana [366].

Как видно из последних оставшихся невыполненными планов Александра, он возлагал большие задачи на эллинских и семитских горожан. Следует обратить внимание на то, что царь видел не только в греках, но и в эллинизированных финикийцах пионеров будущей культуры городов, более того, пионеров эллинизации.

Особое сословие по замыслу Александра должны были составить воины имперской армии: на это указывает обучение эпигонов, воспитание на казенный счет детей воинов, рожденных от восточных матерей, и, наконец, расселение воинов в восточных городах. По своему происхождению воины будущей имперской армии могли быть македонянами, греками и иранцами, а также детьми от смешанных браков. После окончания военной службы ветераны, по-видимому, приравнивались к привилегированному сословию горожан. Особое предпочтение Александр на Востоке отдавал священнослужителям и жрецам, считая Их одной из основных опор своей власти.

Македоняне в духовный арсенал империи внесли воинскую доблесть и умение, Восток служил образцом безоговорочного подчинения авторитету властителя, у семитов побережья можно было перенять умение вести торговлю и приспосабливаться к новым условиям, у греков не только заимствовали язык, но и учились более свободному образу жизни, городскому укладу, агонистике[367], перенимали их высокую культуру. Александр предполагал, должно быть, переписать священные книги персов по-гречески.

Что касается вопросов религии, то здесь царь проявил большую веротерпимость. О том, насколько он чувствовал свою близость к богам Олимпа и Аммону, мы не раз упоминали. Мы знаем также, что по его приказу строились египетские и вавилонские храмы, что в Мемфисе и Вавилоне он совершал царские жертвоприношения, что в походах его сопровождал священный огонь иранских царей и что во время праздника примирения в Описе он провозгласил иранских богов равноправными с другими богами империи. Но все это строилось, конечно, на принципах сосуществования, а не слияния или объединения. Царь покровительствовал культам, появившимся в результате синкретизма, например культу Аммона и тирского Геракла. Не исключено, что в будущем Александр предполагал объединить и слить культы. И, может быть, Птолемей впоследствии лишь использовал и привел в исполнение идею Александра, создав, уже будучи властителем Египта, синкретического бога Сераписа.

При проведении так называемой культурной политики царь проявлял чрезвычайную осторожность. Он не хотел распространением греческой культуры оскорблять чувства местного населения. Александр мечтал привлечь местных жителей на свою сторону добром, не прибегая к насилию. Поэтому он не только не искоренял восточные языки, а наоборот, всячески поддерживал Певкеста, который пользовался персидским языком и чтил персидские обычаи. Повсюду на Востоке царь оставлял в силе местные восточные правовые нормы и традиции; привести народы к единому общегреческому знаменателю казалось ему более опасным. Он добивался единодушия и согласия между ними. Введение греческой традиции было здесь вовсе не самоцелью, а лишь средством.

Таковы были принципы управления Александра. Во многих отношениях они кажутся незавершенными, незаконченными. Но в главном они предельно ясны. Нет сомнения, что Александр стремился к созданию благоденствующего всемирного государства. Только это благо должно было быть продиктовано, предписано свыше.

Дата добавления: 2015-12-07