Путешествие по пустыне

Люди грубые и жестокие иногда бывают склонны к нежной и верной дружбе, хотя в их отношениях и отсутствует сентиментальность. Так, тесная дружба Александра и грека Неарха вовсе не была проявлением мягкотелости. Она зародилась еще в юности и выдержала нелегкие испытания: верность Неарха наследнику привела его в свое время к ссылке. Когда Александр унаследовал престол, обнаружилось, что они оба могут существовать вдали друг от друга, но дружба их не слабеет и на расстоянии. Иеарх не был похож на Гефестиона, который без царя был «ничем». Неарх успешно исправлял должность наместника в Ликии, пока Александру не понадобился опытный мореход. От сухопутных «македонских крыс» не приходилось в этом деле ожидать ничего хорошего. Они чувствовали себя в своей стихии на конях, а не на палубе корабля. Хорошими моряками были только греки. Когда Неарх прибыл в Согдиану, его назначили хилиархом гипаспистов; для грека это был очень высокий пост. Когда началось строительство флота на Гидаспе, само собой получилось, что эта задача была поручена Неарху, и он стал командующим речной флотилией.

После благополучного прибытия в Патталу Александр не мог решить, кого назначить командующим морской экспедицией, а также войсками, отправлявшимися на кораблях. Дело в том — а этого до сих пор не заметили исследователи, — что в задачу экспедиции входила также транспортировка части армии[305]. Войска могли, конечно, подождать прибытия одного из македонских военачальников — Гефестиона или Птолемея, но тут оказался Неарх. Он сам передает свой разговор с царем[306]. Александр попросил у своего друга и опытного флотоводца совета, кого назначить командующим. Они перебрали всех приближенных, но Александр всех отверг. Один, по его словам, боялся опасностей, другой был слишком мягок, третий стремился поскорее вернуться домой. Наконец Неарх предложил себя. В первую минуту Александр заколебался, боясь подвергать друга непредвиденным опасностям, но потом с радостью согласился. В этом разговоре Александр предстает перед нами в необычном свете. Это не беззаботный гордец, не жестокий поработитель, а любящий и внимательный друг. Возможно, царя угнетали в это время темные предчувствия и мысли о провале всего предприятия, Александр проявил нежность, заботу о друге и, вручая Неарху командование войсками, распорядился, чтобы он вел их к Тигру. Назначением были довольны все, особенно его приближенные-македоняне, которые из страха перед морской болезнью вовсе не стремились взять командование в свои руки.

Задача, поставленная царем, заключалась в том, чтобы не только доставить воинов на кораблях в Месопотамию, но и одновременно исследовать все побережье с целью определить возможность будущего морского пути в Индию. Уже было известно, что прибрежная полоса представляет собой пустыню и лишена всяких источников воды, поэтому царь со своим отрядом решил идти вперед, чтобы позаботиться о колодцах и доставке продовольствия. Однако Александр совершил здесь серьезную ошибку, взяв с собой слишком большой отряд да еще обоз с женщинами и детьми. Это привело к тому, что они не могли прокормить даже самих себя; о помощи флоту не приходилось и думать. Здесь, как и на Гифасисе, сыграла роль гибрис царя, не желавшая считаться ни с какой реальностью. Александр прекрасно знал, что идти предстоит через пустыню, но, как утверждает Неарх, его как раз и привлекала возможность совершить то, что не удалось ни Киру, ни Семирамиде[307]. Он отказался от предварительной разведки, от обсуждения реальных возможностей исполнения своих замыслов и очутился в результате в весьма трудном положении. Его ошибки были элементарными. Нечто подобное случалось впоследствии и с Юлием Цезарем. Понять их можно, только учитывая гибрис, свойственную гениальным натурам.

Александр как бы давал фору враждебным ему силам природы, чтобы победить их даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Путь по мере продвижения становился все более тяжелым. На этом пути Неарх одержал победу, а Александр чуть не сломал себе шею. Можно подумать, что азарт, с которым Александр подошел к подготовке экспедиции, противоречит приведенному выше разговору царя с Неархом. Нельзя, однако, забывать, что многогранной натуре царя были присущи противоречия такого рода.

В конце лета 325 г. до н. э., распустив по домам индийских воинов, Александр со своим отрядом оставил Патталу. Вначале все шло по плану. Путь пролегал по небогатым землям, и местные жители при приближении войска прятались в пустыне. Потом войско достигло долины реки Арабия, где начались плодородные земли. Сопротивление оритов удалось сломить без больших усилий. Александр назначил сатрапом этой области Аполлофана, а Леонната оставил охранять продовольствие для флота. Царь приказал рыть здесь колодцы и даже основал город, дабы способствовать будущему развитию коммуникаций вдоль побережья.

Однако, когда македоняне добрались до Гедросии, там их ожидали большие трудности[308]. Отсюда на запад вело несколько дорог, но все они проходили вдали от побережья. Небольшие подразделения еще могли пробираться по побережью без дорог, но не крупная армия. Страшная жара, предстоящие голод и жажда сулили воинам настоящие испытания. Безотрадные солончаки сменялись песчаными дюнами, и все это представлялось бесконечным морем смерти. Русла рек и оазисы отстояли далеко друг от друга, а безжалостное солнце позволяло двигаться только по ночам. Спотыкаясь, воины брели по затвердевшей от солнца земле и через бесконечные пески. Они спешили, чтобы до восхода солнца успеть добрести до ближайшей воды. Но это удавалось далеко не всегда. Нередко найденная вода оказывалась соленой или горькой. Воины заболевали. Ядовитые растения и змеи усугубляли бедствия. Повозки застревали в песке, вьючные лошади выдыхались, и их приходилось закалывать. Тот, кто плелся в конце колонны, был обречен на смерть: его ждала судьба брошенного за борт корабля. Однажды проводники потеряли дорогу, и войско заблудилось среди дюн. В другой раз вода сыграла с ним коварную шутку. Воины встали лагерем в одной из вади[309], где протекал небольшой ручеек. Неожиданно — вероятно, из-за прошедших где-то в северных горах дождей — он превратился в бурный поток, затопивший всю долину. Женщин, детей, утварь и оружие уносило водой. Если кому и удавалось выплыть, то он не мог спасти ничего[310]. Кони и повозки погибли. Число воинов значительно уменьшилось.

Несмотря на все бедствия, ученые продолжали записывать свои наблюдения. Они обнаружили, например, содержащие мирру кустарники, значительно более высокие, чем известные ранее. Удалось найти растения, дающие нард, а также колючие кактусы. На побережье они увидели мангровые заросли с душистыми цветами. Финикийские купцы добывали благовония из растений пустыни, и, как только представлялась возможность, они отправляли их на север, где проходили торговые пути.

Сперва Александр пытался сохранять связь с побережьем. Он как-то даже целую неделю шел по берегу. Однажды Царь обнаружил в глубине страны запасы зерна и приказал доставить его на склады на побережье. Но голодные воины сорвали печати; и Александру пришлось оставить этот проступок без последствий. Голод и трудности пути вынудили забыть о помощи флоту. Армия уже не могла принести никакой пользы. Александр делил с воинами все трудности похода, по мере сил старался поднять их дух. Согласно преданию, он однажды вылил на песок поданную ему воду, когда стало ясно, что ее может не хватить на всех.

Шестьдесят дней пробивались воины через этот мучительный ад, и наконец страдания их кончились. Войска достигли Пуры — столицы Гедросии, города, расположенного в богатой, плодородной земле. Оставшиеся в живых расположились здесь на отдых. Вину за катастрофу тотчас возложили на сатрапа соседней Кармании. Говорили, что он не поддержал должным образом переход через пустыню, не послал вовремя помощь с запада. Погибла значительная часть боеспособного войска — как утверждают, более трех его четвертей[311]. Но внешне все оставалось по-прежнему: собирались сводки, издавались приказы, одни возвышались, другие смещались. После смерти Аполлофана царь назначил сатрапом Фоанта, а когда и этот умер, он объединил гедро-сийско-оритскую сатрапию с Арахозией и поставил во главе ее Сибиртия. Карманию получил Тлеполем. В конце ноября 325 г. до н. э. войска, не встречая сопротивления, продолжали путь на запад. Армия достигла уже персидских земель. Здесь можно было воспользоваться унаследованными от Ахеменидов государственными учреждениями, их административным аппаратом и дорогами. В Кармании отряд Александра соединился с группой Кратера. Сюда же прибыли многие высокие сановники, о судьбе которых будет рассказано ниже. Стасанор и сын верного Фратаферна привели верблюдов и других вьючных животных, чтобы облегчить дальнейшее передвижение армии. Воины почувствовали себя вне опасности. Когда же они обнаружили запасы вина, то дальнейший поход превратился в вакхическое шествие. По-видимому, это произошло без участия царя, хотя в начале Индийского похода Дионис упоминался очень часто, но после тропических ливней и перехода через пустыню Гедросии штаб Александра стал вспоминать о нем значительно реже[312].

Если армия была теперь довольна, то царя продолжали мучить серьезные заботы. Флот давно уже должен был выйти из Патталы. Попытка обеспечить ему благополучное плавание вдоль пустыни потерпела неудачу. Никаких сведений о новых аргонавтах не доходило до царя. Похоже, даже в штабе многие считали, что флот погиб. Какова же была судьба Неарха?

В действительности македонскому флоту пришлось выйти из гавани значительно раньше, чем это первоначально предполагалось. Подданные бежавшего из Патталы раджи напали на оставшихся македонян и захватили дельту Инда. Поэтому кораблям пришлось выйти в море уже в конце сентября и ожидать начала северно-восточных муссонов в гавани, расположенной западнее района восстания[313]. Прошло двадцать четыре дня, и появилась возможность продолжить плавание. Путь вдоль берегов оказался очень трудным. Приходилось идти между берегом и островами, обходить скалы и мели, остерегаться прибоя. Опасность представляли также приливы и отливы. Если бы корабли рискнули выйти в открытое море, то удалось бы избежать многих трудностей, однако флотоводцы или не понимали этого, или боялись нарушить приказ царя. Кроме того, требовалось пополнять запасы продовольствия, что вынуждало корабли время от времени приставать к берегу. Сложность плавания объяснялась скорее не географическими условиями, а задачей, поставленной Александром: перевезти войска и разведать берега. Нельзя не признать, что Неарх образцово справился со всем, что ему было поручено.

Самой трудной, даже неразрешимой оказалась проблема, как утолить голод и жажду. Лишь один раз сухопутная армия снабдила Неарха продовольствием. Это было в земле оритов. Там Неарх встретился с Леоннатом и получил от него десятидневный запас продовольствия. Затем всякая связь с армией Александра прекратилась. Слева от кораблей простиралось синее море с дельфинами и китами, справа — грязно-желтый берег, кое-где оживляемый мангровыми зарослями и редкими пальмами. Так продолжалось изо дня в день. Очень редко на берегу видны были люди, темнокожие, со свалявшимися волосами. Их орудиями труда были собственные руки и камни. Они одевались в звериные шкуры, жили в тесных хижинах, построенных из костей китов. Жажду аборигены утоляли гнилой, застоявшейся водой, а питались рыбой и рыбной мукой. Даже мясо мелкого скота пахло у них рыбой, так как это была его основная пища. Когда продовольствие македонян иссякло, они также стали питаться рыбой, ракушками, рачками, реквизированной рыбной мукой и захваченным мясом пропахшего рыбой мелкого скота. Ко всему этому надо добавить жажду, которая от рыбной пищи становилась еще более невыносимой. Некоторое разнообразие в меню вносили только кокосовые орехи и финики, когда удавалось обнаружить на берегу плодовые пальмы.

Несмотря на все трудности, Неарх провел флот вдоль пустыни без особых потерь и добрался до более гостеприимных берегов Кармании. Внезапно, подобно привидению, слева по борту в море возникло огромное предгорье. Местные жители подтвердили то, что было известно уже от Скилака: это была оконечность Аравии. Как всегда быстро ориентировавшийся, Онесикрит хотел подойти к берегу и даже обогнуть Аравийский полуостров. Но Неарх воспротивился этому, напомнив о задании царя — доставить войско в Вавилонию и исследовать побережье. Ссылаясь на сведения Скилака, Неарх доказывал, что берега Аравии бедны водой и продовольствием. Решение принимал командующий, и любившему рисковать старшему штурману пришлось смириться.

Флот без всяких потерь достиг Гармозия. Здесь по берегам пролива жили цивилизованные люди и можно было достать продовольствие. Удалившиеся от берега воины встретили заблудившегося гоплита Александра. Велики были их радость и удивление, когда они узнали, что царь всего в пяти днях пути от них, в глубине материка. Неарх приказал разбить лагерь и вместе с македонянином Архи-ем и несколькими сопровождающими отправился на поиски царя. Александр уже знал, что флот прибыл, и в течение нескольких дней напрасно ждал вестников. Высланная царем разведка неожиданно натолкнулась на Неарха и Архия. Они были такими измученными, грязными, обросшими, что их едва узнали. Когда Александр увидел друзей, его охватили радость и боль одновременно: он решил, что они одни остались в живых из всего флота. Только после того как царь перестал рыдать, Неарх смог говорить. То, что перспективы сухопутных коммуникаций через Гедросию неблагоприятны, царь знал по собственному опыту, но то, что Неарх, его флот и войско, которое он вез, уцелели, он воспринял как подарок судьбы и едва смог овладеть собой. Это известие обрадовало его больше, чем власть над всей Азией. Он поклялся в этом именами эллинского Зевса и ливийского Аммона. Тотчас Александр приказал устроить празднество с торжественной процессией. Неарха осыпали цветами и украсили лентами. С тяжелым сердцем царь согласился отпустить друга, так как тот настаивал, что должен сам довести флот до назначенной цели.

Неарх возвратился к кораблям и повел их вдоль персидского побережья. Плавание шло вдоль пустыни, но встречались и плодородные земли. Удалось найти опытного местного лоцмана. В устье Тигра, изобиловавшем мелями, были поставлены даже настоящие бакены. Вскоре флот поднялся по течению в Паситигр и встретился в Сузах с царем и его войском. Так как уже наступила зима, Гефестион повел большую часть армии южным путем, пересекавшим Перейду. Сам же Александр пошел через горы, через Пасаргады и Персеполь. В марте 324 г. до н. э. все встретились в Сузах[314].

Таким образом, экспедиция счастливо завершилась. Благодаря флотоводческому таланту Неарха возвращение армии и исследование побережья прошли успешно. Правда, Неарху, как некогда и Скилаку, не удалось наладить постоянное судоходство вдоль побережья. Этому препятствовали тяжелые климатические условия побережья Гедросии. Морской путь в Индию стал возможен, только когда он был проложен вдали от берега и когда научились использовать муссоны. Суда аборигенов ходили так из Аравии в Индию еще до Александра. При Птолемеях этому обучились и греки, но их путь начинался не в Персидском заливе, а в гаванях Египта. Таким образом, надежды, возлагавшиеся Александром на экспедицию Неарха, не оправдались. Можно было предать забвению память о Скилаке, но избежать его судьбы оказалось невозможно. Путь был исследован, но судоходство открыто не было.

Дата добавления: 2015-12-07