|
Читайте также: |
Когда жарким днем окунаешь лицо в траву цветущего луга и от медовых запахов, от дыхания нагретой земли и листьев кружится голова, а еле слышные дуновения света и тепла проносятся над лугами, – это стихиали Вайниты играют и празднуют вместе с детьми Фальторы – области стихиалей лугов и полей. В нас не останется ни единого мутного помысла, – может показаться, что это и есть утраченный рай, пыль «эитейского попечения» сдувается с души чистыми дыханиями и, кроме всепоглощающей любви к Природе, мы не в состоянии испытывать ничего.
Сквозь бегущие воды мирных рек просвечивает мир воистину не выразимой прелести. Есть особая иерархия – я издавна привык называть ее душами рек, хотя теперь понимаю, что это выражение неточно. Каждая река обладает такой энергетической душой, единственной и неповторимой. Внешний слой ее вечнотекущей плоти мы видим, как струи реки, ее подлинная душа в Небесной России или в другой небесной стране, если она течет по землям другой культуры Энрофа. Но внутренний слой ее плоти, эфирный, который она пронизывает, несравненно живей, и где она проявляется почти с полной сознательностью, – он находится в мире смежном (параллельном) с нами и называемом Лиурною. Божество ее жизни заключается в том, что она непрерывно отдает оба потока своей струящейся плоти большей реке, а та – морю, но плоть не скудеет, все струясь и струясь от истока к устью. Невозможно найти слова, чтобы выразить очарование этих существ, таких радостных, смеющихся, милых, чистых и мирных. Сравнимых разве с нежностью самых светлых и любящих дочерей человеческих. И если нам посчастливилось воспринять Лиурну душой и телом, погружая тело в струи реки, эфирное тело – в струи Лиурны, а душу – в ее душу, сияющую в затомисе8, на берег выйдешь с таким радостным и чистым сердцем, каким мог бы обладать человек до грехопадения.
Если при легком морозце тихо падает мягкий снежок или если деревья и здания стоят, убеленные инеем, бодрая, резвая, почти восторженная радость, которую испытываем мы, свидетельствует о близости дивных стихиалей Нивенны. Белые просторы, безгрешные особой, невыразимой чистотой, – вот что такое Нивенна, страна стихиалей инея, падающего снега, свежего снежного покрова. Резвящиеся в нездешнем весели, похожем на веселость эльфов, они укрывают возлюбленную землю
8 Затомис – небесная страна.
своей фатой. Почему такая радость жизни пронизывает нас, когда миллиарды бесшумных белых звезд тихо опускаются вокруг? И почему, когда мы видим леса или городские парки, убеленные инеем, мы испытываем чувство, соединяющее в себе торжественность и легкость, и детский восторг? А тех из нас, кто сохранил в душе вечно детское начало, стихиали Нивенны любят особенно нежно, они приветствуют его и пробуют с ним играть; даже возбуждение, мальчишеский азарт, быстрый бег крови в жилах у ребят во время игры в снежки или катания на салазках с гор, для них приятны.
Даниил Андреев
«Роза мира»
3.д. От привязанности, к расширению своего «я» в
Другом
Иногда существо, к которому мы привязаны, разворачивает перед нами все свое достоинство, и перед этим достоинством наше собственное теряет для нас свое значение. Тогда мы переносим все эгоистическое стремление к расширению своего «я» в это отличное от нас существо; мы готовы многим жертвовать для него, потому что признаем его высшим, потому что считаем его существование, его удовольствие, его достоинство несравненно выше собственного. Перенося идеально все собственное достоинство в чужое существо, мы радуемся его радостью, грустны его грустью, значительны его заслугами, развиваемся в его развитии, живем его жизнью и ставим себе в высшее достоинство именно сознание, что наше «я» должно забывать себя перед этим существом. Это – самоотвержение или саморасширение.
Из предыдущего видим уже процесс, посредством которого эгоистическая личность достигает саморасширения. Сначала чужое существо нам дорого как дополнение нашего благосостояния, нашего достоинства; мы готовы принести жертвы для сохранения, потому что оно нам нужно мы испытываем любовь-привязанность к нему. Вследствие творческого процесса идеализации мы признаем, что нам нужно лишь то, что имеет самостоятельное достоинство. Чем существо нам дороже, тем это самостоятельное достоинство растет в наших глазах. Мало-помалу оно располагает к себе, в нашем сознании расширяются все наши понятия о нашем личном наслаждении. Подчиняясь ему, мы невольно стараемся оправдаться перед собственным достоинством. Тогда творчество жизни развертывает перед нами идеал самоотвержения саморасширения в другом. Оно делается добродетелью, долгом, заслугой, может даже стать венцом нашего достоинства.
Всякая сильная привязанность в лучших личностях ведет к самоотвержению. Если даже человек и не доходит до полного отречения собственного достоинства в честь другого, то все-таки достоинство любимого существа, делается для него столь дорогим, что он находит наслаждение в принесении ему в жертву более или менее значительной части своих эгоистических удовольствий, следовательно, подчиняет частично свое «я» другому, внешнему «я» в котором живет с помощью идеализации. Эта способность расширения его в другого во все времена так поражала человека, особенно среди массы личностей, неспособных к этому расширению, ограниченных всегда своими эгоистическими стремлениями, что человек видел в ней большей частью высшую способность идеал. Поэтому нравственные философы разных школ ставили самоотвержение весьма высоко.
П.Л. Лавров
«Очерки вопросов практической философии»
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 64 | Нарушение авторских прав