I. Обретение. Понимание. Стать нужной. Стать.

МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ ПРАКТИКА

КИНОКАРТИНА «КОНТРИБУЦИЯ»

Моё беспечное незнанье
Лукавый демон возмутил,
И он мое существованье
С своим на век соединил.
Я стал взирать его глазами,
Мне жизни дался бедный клад,
С его неясными словами
Моя душа звучала в лад.
Взглянул на мир я взором ясным
И изумился в тишине;
Ужели он казался мне
Столь величавым и прекрасным?
Чего, мечтатель молодой,
Ты в нем искал, к чему стремился,
Кого восторженной душой
Боготворить не устыдился?
И взор я бросил на людей,
Увидел их надменных, низких,
Жестоких ветреных судей,
Глупцов, всегда злодейству близких.
Пред боязливой их толпой,
Жестокой, суетной, холодной,
Смешон глас правды благородный,
Напрасен опыт вековой.
Вы правы, мудрые народы,
К чему свободы вольный клич!
Стадам не нужен дар свободы,
Их должно резать или стричь,
Наследство их из рода в роды -
Ярмо с гремушками да бич.

(А.С. Пушкин.)

I. Обретение. Понимание. Стать нужной. Стать.

Андрей Арсеньевич Тарковский в своих воспоминаниях писал: «Образ — это впечатление от Истины, на которую Господь позволил взглянуть нам своими слепыми глазами».

А я совершенно не вижу и не понимаю людей. Отношусь к ним предвзято и заведомо нетерпимо. Это ужасно истощает духовно и запутывает. ­­

Мне приходится изо дня в день преодолевать себя. Да, преодоление. Вот на чем я заострю внимание – свое и читателя. Преодоление это, пожалуй, единственное, что стоит внимания. Оно покоряет все: усталость и боль, и обиды, измены, разочарования. Каждый день – это поле боя, где я должна выиграть. Даже иного не дано. Только выиграть. Преодолеть себя, свое самомнение, недостатки других людей и любого рода извиняющие обстоятельства, о чем приличному человеку даже говорить стыдно.

Зачем? Чтобы заслужить то самое «впечатление от Истины».

Я смотрю и не вижу. Я думаю и не успеваю. Остановите планету, я сойду…

Мне в детстве рассказывали байку про то, что якобы все люди делятся всего на два типа. Одни уверены, что дважды два – четыре, и такие люди живут спокойно и не тужат, используют блага цивилизации, как могут. Ведь им однажды сказали, что такова истина, и они приняли это на веру. И есть другие люди – те, кто никогда не успокоится, пока сами не проверят, что два на два – это не три или, например, не пять. И теперь им кажется, что во всем этом чудовищном сговоре таится подвох, неизвестный, скрытый и страшный от всеобщего молчания, но почему-то наш страждущий колеблется, не решается заявить о своем знании на весь мир. Да и мысль о существовании тех, других, уверенных в своей правоте людей, не дает им покоя. И они страдают. Потому что правду, готовую, не прожитую, им никто никогда не скажет. Нет человека, кто приобнял бы их и сказал: «Ты все правильно делаешь, ты все знаешь, никого не слушай».

Я выбираю обретение своего.

Постоянно возвращаюсь к фразе, которую мне подарили на вступительных экзаменах на режиссерском отделении: «Режиссура суть покой. Покой от уверенности». Было ли это страшным предупреждением, попыткой остановить меня, уберечь, неготовую. Мне думается, что это был завет, рецепт, инструкция по применению. Как жить, как преодолевать, как справляться. Справляться – от слова «правильно». Вот и здесь она, эта ниточка, «впечатление от Истины».

Даже «управлять» - от слова «правильно».

Право… Право имею? Кто указал на меня? Кто позволил мне решать за других, править? Право нужно заслужить. А для этого нужно стать нужной. Чтобы люди сами увидели, я знаю, как надо правильно. Я вынимаю из-за спины сложенную веревку и протягиваю перед собою, и тогда человек, словно конь, перестает бояться своей тени на песке и шагает ко мне, обретая во мне хозяина и друга.

Тот момент, когда судьба превратила меня на этой картине их помрежа во второго режиссера по площадке, был внезапным катастрофическим происшествием, которое перевернуло все во мне и переделало меня саму. Да, я научилась держать хлопушку ровно, ловить свет, не бликовать, работать незаметно и быстро, я могу сделать режиссеру кофе, такой или сякой, для этого много ума не нужно. Но держать площадку – это разговор отдельный. Это вам не хухры-мухры. Площадка… Область вокруг киносъемочного аппарата, начинающаяся с пределов кадра, заканчивающаяся целым павильоном и прилегающими цехами. Я должна владеть площадкой. Ее воздух, наполнение, качество содержания, порядок. Это все мое. Я веду площадку.

В компьютерах это называется маршрутизатор. Управление задачами. Распределение. Очередность. Последовательность. Чуете, это аналитика, рассудительность, четкость, слаженность, управление. Вот тут Алисе и пришлось узнать, что такое это загадочное «правильно».

II. Самостояние. Провокации, страхи, интриги.

Сначала уясни последовательность действий. Что снимаем – объявить в рацию для всей группы. Увидеть, как снимаем, и понять, что точно для этого нужно. Подготовить необходимых для кадра артистов, грим, костюм. Проверить расположение предметов в декорации. Уточнить позитуру актеров, текст реплик, повороты головы, жесты. Сначала кладутся рельсы, и только потом запускаем артистов! Избежать толкотни, лишних разговоров на площадке, чтобы все было сделано тихо и быстро, это работа второго режиссера. Вообще второй режиссер это всецелость. Я должна все знать, все видеть, все слышать, все контролировать. И я должна оставаться спокойной и уверенной. У меня для этого есть завет…

Отринуть все, что не имеет подлинной ценности. Я не могу позволить себе идти на уступки, поддаваться на провокации. Я вне интриг, я не подвержена страхам. Потому что я точно знаю свою работу. Я ведаю, я обладаю. Я здесь и сейчас. Разве что-то может меня сбить?

В одном современном американском мультфильме о нелепой толстой панде, которая мечтала обрести внутренний покой и стать настоящим воином кунг-фу, прозвучала фраза, которая поразила меня своей недетской глубиной:

«Прошлое забыто, будущее закрыто, а настоящее даровано».

Насчет будущего не совсем согласна, умение планировать и видеть наперед очень важно в работе режиссера по площадке. Чтобы сэкономить время, я должна сделать так, чтобы одновременно параллельно шла подготовка нескольких кадров сразу. Пока снимаем этот кадр, художники, например, готовят следующий. Но я сейчас про другое, про настоящее.

Даже странно. Если коснуться этимологии слова, «настоящее». Реальное. Ощутимое. Как говорил Владимир Иванович Немирович-Данченко: «Забудь и будь». Очень важно приучить себя не тратить время на рефлексию. Нельзя на площадке переживать о допущенных ошибках и вечно корить себя. Нужно запомнить осуществленное и рассуждать о нем после, потом. А не прямо на съемке, где голова должна оставаться холодной и невозмутимой. Любое чувство сбивает с толку мгновенно. Эмоция мешает мыслить, как только я занимаюсь самомнением, жалею себя или спорю с кем-то, мысленно или вслух, все рушится, а главное, что уходит время.

Кроме прочего, очень важно оказалось приучить людей к тому, что сказанное мною просто должно восприниматься как приказ. Это и есть субординация. Мы работаем сообща, но указания раздаю я, в свою очередь получая их от постановщиков. Для того, чтобы люди привыкли к моей правоте, нужно быть, во-первых, спокойной и собранной, во-вторых, уметь объясняться четко и ясно, в-третьих, быть правой.

Режиссер по площадке обязан знать сценарий наизусть. Это самое главное. Фильм должен оказаться в моей голове и жить там, храниться и оживать. Как черно-белый комикс, который обретает цвета, по мере того как отснята та или иная сцена. Работай как компьютер. Умей мысленно перескакивать с одного эпизода на другой, перепроверяй себя, записывай, если тебе необходимо, но будь готова ответить на любой вопрос в любую секунду. Это экономит НАШЕ время на НАШЕЙ площадке. Это гарантирует четкую, слаженную работу цехов.

Никто мне не поможет. Есть только я и истина, к которой я иду. Это и есть то, что я называю самостояние. Не предстояние, а самостояние. Почувствуйте разницу. Я не стою перед. Я стою сама. Это я снимаю кино. Я есть то, что древние греки звали микрокосмом. Я не дура, я знаю, как, что и когда нужно делать. Со мной не нужно спорить, не нужно пререкаться, не нужно заискивать, я непреклонна.

Возможно, читателю покажется излишним столь пристальное внимание к вопросу моей невозмутимости на работе, но поверьте, для меня это очень важно. Я никогда не думала, что моя впечатлительность окажется настолько болезненной, доходящей до мнительности, когда хочется в петлю лезть, оттого что кто-то не оценил моих усилий, не заметил проделанной работы, или напротив, уязвил мое самолюбие, тыча меня носом в мои огрехи. Задувая свечи на торте, я загадаю самообладание. Холодный рассудок для работы, а чувства – чувствами. Важно об этом помнить.

Устами князя Андрея Лев Николаевич Толстой сказал: «Да ты пойми, что мы или офицеры, которые служат царю и Отечеству и радуются общему успеху и печалятся об общей неудаче, или мы всего лишь лакеи, которым дела нет до господского дела. Сорок тысяч человек погибло, и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить».

Обязательно надо работать. Долг – это тоже часть работы. Долг. Как страшно и подло испытывать чувство, что ты никому ничего не должен. Потому, что так никогда не бывает. Можно только с усилием стать на эту точку зрения. Закрыть глаза. Я вижу очень много таких людей. Очень слабые люди. До той степени, что предают себя. Это крайняя степень униженности.

Дата добавления: 2015-12-07