Невидимые монстры

Для Джеффа, который говаривал "Вот, как надо тырить наркоту".

И для Ины, которая говорила, "Это подводка для губ".

И Джанет, говорившей, "Это шелковая ткань".

А еще для моего редактора Патриции, повторявшей:

"Все это недостаточно круто".

Глава1.

Вы находитесь на шикарной свадебной церемонии в Вест Хиллс, в роскошном особняке, украшенном цветами и заваленном фаршированными грибными закусками. Это называется сеттинг сцены: кто где находится, кто кто жив, кто мертв. И это главный момент свадебной церемонии Эви Коттрелл. Она стоит посередине длинной лестницы в холле того самого большого особняка, почти голая, одетая в обгорелые остатки своего свадебного наряда, все еще держит в руках ружье.

Ну а я, я внизу этой же лестницы, но это только мое тело. Где я на самом деле, сама не знаю. Вообще-то, пока что еще никто не умер, но, если можно так выразиться, часики тикают.

Да и не сказать, чтобы кто-либо в нашей маленькой разборке на самом деле такой уж живой человек из плоти и крови. Например, Эви Коттрелл, вы можете узнать все, о том как она выглядит из той рекламы органического шампуня с кондиционером, если конечно не считать, что сейчас она одета в свадебное платье, обгоревшее до проволочной основы, опоясывающей ее икры и маленькие скелетики искусственных цветочков в ее прическе. И прическа Эви, ее аккуратно уложенные, завитые волосы, переливающиеся всеми оттетками светлого, щедро политые лаком, ну от них тоже почти-что ничего не осталось.

И еще один персонаж нашей драмы, которого мы пока не знаем - это Брэнди Александр, лежащая у подножия лестницы, с дырой в груди, истекающая кровью. Что ты говоришь себе, так это то, что поток красного, вытекающий из раны на груди Брэнди, не совсем кровь, это скорее, такой социо-политеческий способ воздействия на окружающих. Что касается рекламы шампуня, то и я и Брэнди Александр, мы такие же клоны из этой рекламы. застрелить кого-то в этом доме было бы так же аморально, как убить старую машину, пылесос, куклу барби. Отформатировать харддиск. Сжечь книжку. Наверное это касается убийства любого из нас. Мы все такие же продукты производства.

И вот Брэнди Александр, великолепная длинноногая королева тусовых девочек из высшего общества, эта самая Брэнди сейчас выплескивает свои внутренности через дыру в ее великолепном пиджачке. Ее белый пиджак, подделка под Бобби Мáки, Брэнди купила в Сиэттле в комплекте с узкой тесной юбочкой, которая так обтягивает ее задницу, что та похожа на большое, идеальной формы сердечко. Никогда не поверите, сколько он ей стоил, вместе с надбавкой в триллион процентов. Приталенный фасон, широкие лацканы и плечики. И симметричный разрез посередине, ну, если не считать пулевого отверстия.

Тут Эви начинает всхлипывать стоя там наверху. Эви, герой эпизода, наш смертельный вирус. Сейчас все должны посмотреть на бедную Эви, бедную, грустную Эви, почти лысую, одетую в пепел и проволочную клетку своего свадебного платья. Она роняет ружье. Закрывает свое замызганное лицо грязными руками, садится на ступеньку и начинает плакать, как будто слезы могут что-то решить. А ружье, это 30-с-чем-то калиберный дробовик, катится вниз по лестнице и оказывается на полу холла, крутится по своей оси, указывая то на меня, то на Брэнди, то на рыдающую Эви.

Не то что я какая-то лабораторная морская свинка, приученная игнорировать насилие, но первой моей мыслью было, что еще не поздно смыть кровавое пятно содовой.

Всю свою осмысленную жизнь я за кучу баксов в час позирую для бесполезных кусочков бумаги, одетая в чужую одежду и обувь, с модной прической, и при этом какой-нибудь знаменитый фотограф говорит мне что чувствовать.

Он кричит: Дай мне страсть, детка.

Вспышка.

Покажи мне угрозу.

Вспышка.

Покажи мне пустоту, внутренний мир экзистенциалиста.

Вспышка.

Покажи мне яростную интелектуальность, как способ выживания.

Вспышка.

Неважно, наверное я просто в ступоре, увидев как один твой злейшии враг стреляет в другого злейшего врага. Бабах и вдруг ты в беспроигрышной ситуации. Плюс к тому, у меня развилось сильнейшая страсть к трагедиям, пока я была с Брэнди.

Это только кажется, что я плачу, когда я подношу к своему лицу под вуалью платок. Это, чтобы отфильтровать воздух, дышать почти невозможно из-за дыма, ведь роскошный особняк Эви пылает вокруг нас.

Я, на коленях, позади Брэнди. Я могу сунуть руку в любое отверстие моего балахона и найти там россыпи таблеток «Дарвона» и «Демерола» и «Дарвосета-100».

И тут внимание на меня. Мое одеяние - это вылитая Туринская плащаница, коричневого с белым цвета, скроенное так, что блестящие красные кнопочки напоминают стигматы. Еще на мне ярды и ярды черной органзовой вуали, обмотанной вокруг лица и усеянной ручной работы маленькими австрийскими хрустальными звездочками. Нельзя увидеть, как я выгляжу, и в этом весь кайф. Весь вид мой говорит об элегантности и святотатстве и заставляет меня чувствовать себя амморально и в то же время непорочно.

От кутюр, все выше и все моднее.

Огонь дюйм за дюймом пожирает обои холла. Это я, чтобы придать всей сцене остроты, я начала пожар. Спецэффекты запросто могут повысить настроение, к тому же это не настоящий дом. Все, что здесь сгорит, это декоративно воссозданное здание эпохи возрождения, копия копии копии большого особняка как-бы Тюдоров. Сотня поколений отделяет его от чего-то оригинального, хотя, разве не все мы таковы?

Как раз когда Эви, крича, спускается по ступенькам и стреляет в Брэнди Александр, я расплескиваю целый литр Шанель-N-Пять и кидаю туда горящее свадебное приглашение. Ррраз - и процесс моей вторичной переработки начался.

Смешно, даже если вспомнить самый большой и трагичный пожар на свете, это все равно не больше, чем продолжительная химическая реакция. Окисление Жанны д'Арк.

Все еще вращаясь на полу, ружье указывает на меня, на Брэнди.

Еще кое-что: неважно как сильно ты думаешь, что любишь кого-то, ты все равно сделаешь шаг назад, когда лужа его крови слишком близко подступит к тебе.

Если не считать этой душераздирательной драмы, сегодня прекрасный денек. Теплый солнечный день, открытая дверь выходит на крыльцо и лужайку перед домом. Огонь наверху затягивает замечательный запах свежескошенной травы в холл, и мы слышим гостей снаружи. Все гости, они похватали понравившиеся им подарки, и хрусталь и серебро и вышли на лужайку, ждать, когда в игру вступят пожарные и скорая помощь.

Брэнди притрагивается своей большой, усеянной кольцами рукой до раны из которой на мраморный пол льется ее кровь.

И Брэнди говорит: "Черт, никакого шанса, что я верну этот костюм в Бон Марше". Эви отрывает лицо от ладоней, ее лицо это слезы и сопли и сажа, хаотичный рисунок от ее пальцев, она говорит: "Ненавижу свою скучную жизнь!"

Она кричит на сверху на Брэнди: "Закажи мне столик у окна в аду!"

Слезы оставляют на ее лице и щеках светлые дорожки, и она кричит: "Подруга! Что же ты не отвечаешь?"

Как будто одной этой ужасной драмы мало, Брэнди смотрит на меня на коленях рядом с ней. Она глядит на меня сверху вниз своими широко раскрытыми темно-фиолетовыми глазами, говорит: "Сейчас Брэнди Александр должна умереть?"

Эви, Брэнди, я, все это просто борьба за привлечение к себе внимания. В каждой из нас сидят большое наглое Я, и только Я. Убийца, жертва, свидетель, каждый из нас, мы думаем, что наша роль - главная.

Наверное, это касается каждого в этом мире.

Ты мне зеркальце скажи, да всю правду доложи..., красота это такая же реальная сила, как и деньги, как и оружие.

Когда я вижу в газете фотографию двадцати-с-чем-нибудь-летней, похищенной, анально изнасилованной, ограбленной и затем убитой, вижу ее фото в этой газете, и она молодая и улыбается, вместо того чтобы ужаснуться, ах, какое это ужасное преступление, моя первая мысль, ух-ты, она могла бы быть вполне секси, если бы не этот здоровый клюв вместо носа. Второе о чем я подумаю, это о том, что я бы сделала хорошие снимки лица и плеч, подходящие на случай, ну, если бы меня, эээ, изнасиловали и убили.

Моя третья мысль: ну, зато одной конкуренткой меньше.

Если этого не достаточно, увлажнитель кожи, которым я пользуюсь - это вытяжка инертных зародышевых веществ в гидрогенизированном минеральном масле.

Короче, если честно, самое главное в моей жизни - это я сама.

Я хочу сказать, если счетчик не тикает и фотограф не кричит:

Дай мне сострадание.

Вспышка.

Покажи мне симпатию.

Вспышка.

Дай мне жестокую брутальную правду.

Вспышка.

- Не дай мне умереть на этом полу", говорит Брэнди и ее большие руки тянутся ко мне. "Мои волосы сзади могут слежаться".

В смысле, я знаю, Брэнди скорее всего умрет, просто я пока не могу этого осознать.

Эви начинает всхлипывать еще громче. Кроме всего прочего сирены пожарных с улицы делают меня королевой головной боли.

Ружье все еще катится по полу, но все медленнее и медленнее.

Брэнди говорит: "Брэнди Александр не так хотела закончить свою жизнь. Во-первых, она должна быть знаменитой. Должна была быть в телевизоре в перерыве суперкубка, полуголая, в замедленной съемке пить диетическую колу, прежде чем умереть."

Ружье, наконец, останавливается, целясь вникуда.

Брэнди кричит плачущей наверху Эви: "Заткнись!"

"Сама заткнись", орет Эви в ответ. За ее спиной пламя спускается вниз по ступенькам, пожирая ковер.

Еще сирены, их верещание слышно по всему Вест Хиллс. Люди просто горят от нетерпения и толкают друг друга, чтобы набрать 911 и стать героем. По-моему никто не готов к приезду телевизионной команды с крупного канала. Уже с минуты на минуту.

"Твой последний шанс дорогуша," хрипит Брэнди, а ее кровь растеклась уже всюду. Она говорит: "Ты меня любишь?"

Это те вопросы, которые используют, чтобы переключить внимание на себя.

Те вопросы, которые делают тебя героем второго плана.

Ожидание нервирует меня гораздо сильнее, чем горящий вокруг дом, нетерпеливое ожидание того, что я должна сказать эти три самых затертых слова во всей истории литературы. И я готова провалиться сквозь землю.

Но это же просто слова. Бессильные слова. Речь. Диалог.

"Скажи мне," продолжает Брэнди. "Любишь? Ты меня любишь?"

И эту комедию Брэнди играет всю свою жизнь. Круглосуточный живой нон-стоп театр имени Брэнди Александр. В данный момент правда, все менее и менее живой.

Чтобы немного разрядить обстановку, я беру руку Брэнди в свою. Хороший жест, но тут я вспоминаю о всех этих микробах, что живут в крови, и трррах, рушится потолок в столовой и искры и щепки летят в нас через дверной проем.

"Если ты не можешь любить меня, то расскажи мне о моей жизни".

Брэнди говорит: "Девушка не может умереть и не увидеть всю свою жизнь, вспышкой перед глазами."

Вообще-то редко кто из нас получает то, чего хочется. Аж уж эмоциональные потребности и подавно чаще всего остаются неудовлетворенными.

Только когда пламя подбирается по лестничной мягкой дорожке к обгоревшей заднице Эви, она вскакивает и, крича, кидается вниз в своих почерневших, белых праздничных туфлях на высоких каблуках. Почти голая и почти лысая, одетая в проволоку и пепел, Эви Коттрелл бежит к входной двери, туда, где аудитория больше: ее свадебные гости, столовое серебро и хрусталь, подъезжаюшие пожарные машины. Это мир, в котором мы живем. Условия поменялись, и мы приспосабливаемся, мутируем.

Но, конечно, главный герой этого шоу будет Брэнди, я его ведущая, в гостях появятся также Эвелин Коттрелл и смертельный вирус СПИДа. Брэнди, Брэнди, Брэнди. Бедная маленькая Брэнди на своей спине, трогает свою рану, через которую вытекает ее жизнь на дорогой мраморный пол и говорит: "Прошу. Расскажи мне о моей жизни; как мы здесь оказались"

Ну и вот, я тут глотаю дым, просто чтобы запечатлеть этот знаменательный момент Брэнди Александр.

Дай мне внимание.

Вспышка.

Покажи мне поклонение.

Вспышка.

Дай мне минутку передохнуть.

Вспышка.

Глава 2.

Не думайте, что эта история будет длиться, длиться и длиться и все по порядку.

Все что произойдет, скорее похоже на хаос в одном из этих модных журналов типа Vogue или Glamour, с нумеровкой через каждую пару-тройку или пять страниц. Из них вываливается реклама духов, и голые, на всю страницу женщины, приходят из ниоткуда, чтоб продать вам косметику.

Не ищите тут содержания, в стиле модных журналов, погребенное под двадцатью страницами, если считать от начала. И не ждите, что найдете что-либо сразу же. Здесь нет реальных ссылок. Рассказы начинаются и затем, через три параграфа:

см. стр. такую-то.

снова перелистни обратно.

Это как на тысяче разных показов мод, где все смешивают и сравнивают и создают, и получится, ну, может пять более менее стильных нарядов. Миллион модных аксессуаров, шарфов и поясков, туфли, шляпки и перчатки и ни одной реальной вещи с которой можно было бы их надеть.

И придется, придется привыкнуть к этому чувству здесь, в дороге, на работе, в семье. Это наш мир, и мы в нем живем. Просто следуй ссылкам.

см. назад на двадцать лет, белый домик, где я выросла со своим отцом, снимающим 8-ми миллиметровые кинофильмы, с моим братиком и мной, бегающими по двору.

см. обратно в настоящее, где мы сидим на лужайке ночью и смотрим эти же 8-ми миллиметровки и луч проектора направлен на заднюю стену того же дома, 20 лет спустя. Тот же дом, тот же дворик, окна снятые 20 лет назад абсолютно такие же как сейчас, трава на изображении похожа на настоящую, и мой проецируемый лучом братик и я, только научившиеся ходить, бесимся перед камерой.

см. мой бедный старший брат умирает страшной смертью от СПИДа.

см. я, выросла и влюбилась в полицейского детектива и уехала из дома, чтобы стать знаменитой супермоделью. Главное здесь, запомните это, так же и в замечательном Vogue, неважно, как близко ты к разгадке, главное, следуй ссылкам:

продолж. на странице такой-то.

И неважно, как бы ты ни был осторожен, все равно будет чувство, что ты что-то упустил, отвратительное чувство под кожей, которое ты еще не испытывал. Это такое чувство падения вникуда, когда ты проскакиваешь момент, на который должен бы обратить внимание.

Короче, привыкай к этому чувству. Когда-нибудь вся твоя жизнь превратится в это чувство.

Да, ладно, все это неважно. Мы просто практикуемся. Разогреваемся.

см. здесь и сейчас, Брэнди Александр истекает кровью на полу, а я рядом с ней на коленях, рассказываю эту историю, пока не пришли медики.

см. несколько дней назад в гостинной богатого дома в Ванкувере, округ Британская Колумбия. Тяжелые стены комнаты отделаны панелями черного дерева, украшенными узорами в стиле роккоко и мраморными плинтусами, мраморный пол, даже камин облицован резными мраморными пластинами. В этих богатых домах, где живут старые богачи, все точно так, как вы думаете.

Лилии в старинных вазах настоящие, а не искусственные, из шелка. Кремового цвета драпировки шелковые, а не из полированного хлопка. Черное дерево это не сосна, которая выглядит как черное дерево. Канделябры не из прессованного стекла, а из резного хрусталя. Обивка - не винил, а настоящая кожа.

Вокруг всюду эти наборы мебели эпохи-Луи-Четырнадцатого, кресло-диван-кресло.

И сейчас перед нами еще одна невинная агент по продаже недвижимости, и Брэнди жестикулирует, мелькают ее толстые запястья, кости и вены, суставы, толстые пальцы все в кольцах, с зелеными и красными камнями, ее фарфоровые ногти, покрытые блестящим розовым лаком, она говорит: "Очаровательно, я уверена".

Если описывать Брэнди, то начать стоит с рук. Усеянные кольцами, наверное, чтобы они казались еще больше, ее руки, они просто что-то невероятное. Эти кольца, как будто так их будет легче заметить, руки Брэнди Александр - это единственная ее часть, которую пластическая хирургия не смогла исправить.

Так что Брэнди и не пытается их скрывать.

Мы были в подобных домах слишком часто, чтобы считать, и все риэлторы, которых мы встречали, всегда улыбаются. Эта одета в стандартную униформу, синий костюм с юбкой и красно-бело-голубой шарф вокруг шеи. Голубые чулки на ногах и синяя сумочка на плече.

Агент по недвижимости отводит взгляд от больших рук Брэнди и видит Синьоре Альфа Ромео, стоящего рядом, голубые глаза Альфы притягивают ее как магнит. В эти глаза вы никогда не должны смотреть слишком долго, лучше отведите взгляд. В их глубине скрывается чистое дитя или букет цветов, нечто прекрасное или волнующее, и еще то, что заставляет вас безоглядно и глупо доверять красивому мужчине.

Альфа это последний из мужчин, увлеченных Брэнди, в этой поездке продолжительностью в год, а ведь каждая сообразительная женщина скажет, что красивые мужчины - ее самый любимый модный аксессуар. Так же как вы представляете новую модель машины или тостера, рука Брэнди плывет от ее улыбки и большой груди к Альфе.

"Позвольте представить", говорит Брэнди, "Синьоре Альфа Ромео, профессиональный сопровождающий принцессы Брэнди Александр".

Также рука Брэнди прочерчивает невидимую линию от ее дрожащих ресниц по направлению ко мне.

Все риэлторы видят мою вуаль, муслин и вельвет, коричневое и красное, тюль с серебрянными точками, такой слой всего этого, что кажется, там внутри никого нет. Во мне нет ничего, на что стоит смотреть, большинство людей так и делает. Их взгляд говорит вам:

Спасибо, что не делишься этим с нами.

"Разрешите представить," говорит Брэнди, "мисс Кай МакИсаак, персональный секретарь Принцессы Брэнди Александр".

Агент по недвижимости в своем синем костюме с позолоченными пуговками-кнопками Шанель и шарфом вокруг шеи, чтобы спрятать дряблую отвисшую кожу, она улыбается Альфе.

Когда на вас никто не смотрит, вы можете проглядеть в окружающих дыру. Подмечая все мелкие детали и погрешности, которые никогда не заметишь, если на тебя смотрят в ответ, и это, это и есть твоя месть.

Через мою вуаль, риэлторша окрашена в красное и золотое, по краям немного размыта.

"Мисс МакИсаак", говорит Брэнди, ее большая рука все еще указывает на меня, "мисс МакИсаак нема и не может говорить".

Агент по недвижимости со своей помадой на зубах и пудрой, замазанными тональным кремом мешками под глазами, ее зубами прет-а-порте, и париком, который можно стирать в автоматической стиральной машине, и она улыбается Брэнди Александр.

"А это...", большая окольцованная рука Брэнди сгибается, чтобы дотронуться до торпедообразных грудей.

"Это...", рука сгибается под другим углом, чтобы дотронуться до жемчужин на ее шее.

"Это...", невероятная рука поднимается и приглаживает волну каштановых волос.

"И это...", рука дотрагивается до влажных полных губ.

"Это", продолжает Брэнди, "и есть Принцесса Брэнди Александр".

Агент по недвижимости, она привстает на одно колено, и это похоже и на реверанс и на то, что вы делаете, стоя перед алтарем. Поклонение. "Это такая честь", говорит она, "Я уверена, этот дом создан для вас, вы его полюбите".

Высокомерная сучка, какой Брэнди может иногда быть, она просто кивает и разворачивается в сторону главного холла, куда мы вошли.

"Ее величество и мисс МакИсаак", говорит Альфа, "они желали бы самостоятельно осмотреть дом, а мы с вами пока можем обсудить все детали". Тонкие руки Альфы взлетают,

чтобы объяснить, "перевод денежных средств... обмен лир на канадские доллары".

"Утка", произносит вдруг агент по недвижимости.

Брэнди и я и Альфа, мы застыли, как ослепленные вспышкой. Возможно эта женщина, она нас раскусила. Возможно после месяцев в дороге и дюжины выставленных вилл, кто-то наконец-то просек наш карнавал.

"Утки", повторяет агент. Снова кланяется. "Мы называем наши доллары гагарами", говорит она и роется в свей синей сумочке. "Вот, я вам покажу. На них нарисована птичка", говорит она, "Это гагара."

Брэнди и я, мы снова высокомерно разворачиваемся и уходим назад, в переднюю. Мимо гарнитуров кресло-диван-кресло, мимо резного мрамора. Наши отражения рождаются, живут и умирают в панелях красного дерева за время, за которое рассеивается выпущенный вами сигарный дым. Я следую за Принцессой Брэнди Александр в главный холл пока голос Альфы наполняет голубое-костюмное внимание вопросами об угле солнечных лучей в столовой по утрам и о том, разрешит ли правительство провинции построить персональную вертолетную площадку позади бассейна.

Я следую за Принцессой Брэнди к ступеням и изучаю ее великолепие сзади. Накидка из черно-бурой лисички накинута на плечи Брэнди, метры и метры парчового платка опоясывают струящуюся копну каштановых волос Брэнди Александр. Повелительный голос королевы и тень л'Ар ду Там, следуют невидимым составом за всем тем, что называется миром Брэнди Александр.

Струящаяся копна каштановых волос, укутанная в шелковый платок, напоминает мне шоколадный кекс из отрубей. Большущее вишневое пирожное. Какой-то гигантский земляничныо-каштановый ядерный гриб где-то над атоллом в тихом океане.

Эти королевские ступни пойманы в золотые клетки, совершенно неприспособленные для ходьбы и заключены в золотые цепи и обвязаны маленькими золотыми шнурками.

Эти гордые, на каблуках-пиках, золотые ножки делают первый, из более чем трехсот шагов, необходимых, чтобы взобраться по лестнице на второй этаж. Затем следующий, и вот вся она уже достаточно выше меня, чтобы оглянутся. Только теперь повернет она клубничное пирожное своей головы. Поворачивает эти ее торпеды, груди Брэнди Александр в профиль, немая красота ее лица, полных губ.

"Хозяйка этого дома", говорит Брэнди, "она довольно старая, глотает гормоны и все еще живет здесь".

Ковер под ногами настолько толстый, что мои ноги утопают в нем как в тине. Шаг за шагом, как по скользкой податливой грязи. Мы, Брэнди и Альфа, и я, уже так долго пользуемся английским, как вторым языком, что почти забыли его как первый.

У меня нет своего языка.

Мы на одном уровне с пыльными камнями потемневшей люстры. По ту сторону перил, серый мраморный пол холла выглядит так, как будто мы поднимаемся по лестнице в облаках. Шаг за шагом. Далеко внизу, Альфа продолжает свои вопросы о винных подвалах, о псарне для русских сторожевых овчарок. Отвлекающая речь Альфы слышится нам отзвуками и помехами из космоса.

"... Принцессы Брэнди Александр", слова Альфы приглешенно долетают до нас, "она может снять одежду и заржать как дикая лошадь в полном людей ресторане...".

Глубокий голос королевы и тень л'Ар ду Там говорят, "В следующем доме", ее блестящие губы произносят, "Альфа будет немым".

"... ваша грудь", говорит Альфа женщине из агенства, "у вас грудь молодой женщины...".

Ни у кого из нас не осталось родного языка.

см. мы уже наверху.

Дата добавления: 2015-12-07