Слово о мифе и миф о слове

Немировский А.И. Мифы и легенды Древнего Востока. М., 1994.

Слово о мифе и миф о слове

[357]

В нашем сознании, выработанном многовековой историей человечества, существуют достаточно определенные представлении о народах великих и малых. Великими, в отличие от малых, мы называем те народы, которые за­нимают огромные пространства, обла­дают большой численностью и имеют давнее прошлое. Но в той сфере бес­сознательного, интуитивного твор­чества, которую мы называем мифом, нет великих и малых. Все народы си­дят за «круглым столом» истории, не имея друг перед другом никакого предпочтения. Явно малый народ или даже отдельный город может на пиршестве фантазии и ума быть представ­лен великими и бессмертными творе­ниями, а другой, создавший огромную и могущественную державу, способен лишь на восприятие и переработку чуждых ему образов и идей. Мы в этом убедились, достигнув крайних пределов нашего странствия по векам и странам.

Своеобразны представления каж­дого из восточных народов о миро­вом порядке, о добре и зле, о смысле человеческого существования, так же как различна природа, служившая не только фоном, но и источником ми­фотворчества, как различны языки, обычаи и нравы. Вавилонскую мифо­логию не спутаешь с индийской, гак же как индийскую — с китайской или шумерскую с египетской. И все же, охватывая единым взглядом этот пест­рый фантастический мир, мы не без удивления обнаруживаем сходство вопросов, на которые разные народы пытались дать ответы мифами. Как возник мировой порядок? Как появил­ся человек? В чем причина таких бед­ствий, как наводнения и засухи? Как появились болезни? Почему люди смертны? Почему они изъясняются на разных языках, не понимая друг дру­га? Как началось земледелие и другие отрасли хозяйства?

Ответы на этивопросы были наив­ными, основанными на темных суеве­риях и вере во всемогущество сверхъ­естественных сил. Но сами попытки дать ответ были дерзким проникнове­нием в тайны природы. Мифы в своем первоначальном виде — создании детства рода человеческого, своего рода игра его юного воображения и ума. Мы не можем относиться серьезно к тому, что человек тысячи лет на зад думал об окружающем мире и самом себе. Но сам он так не считал и, напротив, рассматривал то, что мы обозначаем греческим словом «миф», как величайшее откровение. Мифы пе­редавались от старших к младшим как учебники жизни, которые надо было знать наизусть. Их исполняли

[358]

в священных рощах, впоследствии в храмах как религиозное действо, со­провождая этим каждое значительное событие в жизни общины и окружаю­щей ее природы. Это была не просто игра, не просто зрелище, а побужде­ние к действию. Если природа запа­мятовала, что пора увеличить пого­ловье зверей, дать дождь или, напро­тив, унять его, увеличить урожай, то люди напоминали ей об этом священ­ной игрой. Таким образом, миф давал слабому, бессильному перед природой человеку иллюзию власти над ней, пробуждая уверенность в возможнос­ти не только проникать в загадочный мир, но и оказывать на него влияние.

Общие закономерности возникно­вения мифов и их функциональных нагрузок были причиной существова­ния в разных мифологиях одних и тех же типов мифров. Рассматривая мифы народов Древнего Востока, мы выделили в каждой мифологии космогонические мифы, отражающие взгля­ды на мировой порядок. Независимо друг от друга разные народы Востока рассматривали первоначальное сос­тояние мира как бесформенный хаос, из которого путем тех или иных актов или манипуляций выделялись небеса и земля, небесные и подземные воды, создавались различные стихии, за­крепленные за теми или иными богами. В отличие от этой, наиболее распрост­раненной космологической концепции существовала и иная, антропоцент­рическая, согласно которой в начале всего был человек, только не обычный, а великан, из чьего тела создаются путем расчленения все части вселен­ной (индийская мифология).

Земля виделась плоскостью (дис­ком), окруженной водами Мирового океана, с занимающей на ней цент­ральное положение священной горой, соединяющей три мира.

Гора мысли­лась обиталищем в верхней части бо­гов и духов, в прилегающей к земле — людей и животных. Параллель­ным вариантом священной горы было мировое древо. На древе, так же как на горе, помещались боги или светила, у его подножия находились люди и животные.

Мифы о возникновении человека были частью космогонических мифов. Первочеловек мыслился либо побоч­ным продуктом сотворения мира, либо его венцом, однако всецело зависящим от богов. Способы создания человека различны — от лепки из глины руками богов (шумерская мифология) до сот­ворения силой слова (египетская и библейская мифологии).

Осознание уже первобытными людьми роли солнца, его тепла и света для природы и рода человеческого обеспечило выдающееся место в ми­фах Востока солнечным богам. В солн­це видели творца всех существ, в том числе человека. Символом солнца ста­ло изобретенное в древнейшую эпоху колесо, а с появлением колесниц сол­нечные боги были посажены на колес­ницу, совершавшую путь по дневному небу, чтобы с наступлением мрака опускаться в океан. Животными, вле­кущими солнечную колесницу, счита­лись кони, что обеспечивало им особое место в ритуалах и мифах.

Представления о солнце как творце всех существ были конкретизированы в мифах о его сыновьях и дочерях, мыслившихся близнецами (Осирис и Исида, Ям и Ями), которые вступают в брак. Солнечные близнецы мужско­го пола, сопровождавшие на конях ко­лесницу родителя, считались благоде­телями рода человеческого (древнеин­дийские Ашвины). Их сестры почита­лись как богини Зари,

Месяц в мифах Древнего Востока выступал в паре с солнцем — как ле­вый и правый глаз, как супруг и суп­руга, брат и сестра. При этом с солн­цем связывалось все доброе и светлое, с месяцем — все злое, колдовское.

[359]

В облике бога-Месяца выделялись ро­га, что позволяло отождествлять его с быком.

Наряду с двумя «великими све­тильниками», солнцем и луной, на Древнем Востоке были мифологизиро­ваны и «малые светочи» — звезды, с которыми был и поставлены в связь изменении времен года, стихийные бедствия, эпидемии, войны, судьбы на­родов. Мифы о планетах и звездах — астральные мифы — обстоятельнее всего разрабатывались в Месопота­мии, ставшей родиной астрологии, дисциплины о влиянии небесных тел на жизнь земли и ее обитателей. Каж­дая из планет была отдана тому или иному богу или богине. В соответст­вии со значением земледелия особым почитанием в Месопотамии пользо­валась утренняя звезда — планета Иштар («Венера»), с которой связы­вались плодородие и любовь. От се­митского обозначения Венеры во мно­гих древних и современных языках происходят слова «звезда» и «созвез­дие» и соответственно «астрология», «астрономия». Ночное небо, усеянное звездами, виделось степью, населен­ной дикими и домашними животны­ми, птицами, драконами, вступающи­ми друг с другом в схватку, грозя­щими людям и насылающими на них бедствия. Расположения звездных фи­гур толковались как символические сцены, на звездном небе вычитывалось все, что должно произойти на земле. Астральные мифы Востока составляли основу астрологических предсказа­ний — гороскопов, распространив­шихся но всему миру.

С астральными мифами были тесно связаны календарные мифы, исходя­щие из регулярной смены времен года. дня и ночи, умирания и возрождения природы и объясняющие возникнове­ния этих естественных явлений и свя­занных с ними аномалий волей богов. Героями календарных мифов были умирающие и воскресающие боги, культ которых имел особое значение' в земледельческих цивилизациях Древнего Востока. Умирающие и воск­ресающие боги считались творцами земледелия. Их смертью (или удале­нием) объяснялось наступление мерт­вого сезона в природе. Часто гибель умирающих и воскресающих богов связывалась с временной победой их противника, воплощающего смерть, зиму или иной деструктивный элемент природы.

Главной фигурой в календарных мифах была богиня, считавшаяся ма­терью, сестрой, возлюбленной юного, уходящего из жизни бога. Возвраще­ние его к жизни — это подвиг ее люб­ви, периодически повторяющейся с тех пор, как существует мир.

Богиня-мать обладала в представ­лениях творцов мифов властью не только над плодородием земли, но и над животным миром, считалась вла­дычицей зверей. От нее зависела удач­ная охота, которая, как это видно по мифу о библейском Исаве, сохра­няла значение даже в таких странах, как Палестина, не говоря уже о покры­той тропическими лесами Индии и юге Китая. Охотник становится героем мифов, борцом с хищниками и чудо­вищами, мешающими нормальной жизни и сельскохозяйственной дея­тельности человечества. Его чудесное оружие, лук или палица, обеспечивает стабильность существования населен­ного мира и становится атрибутами героического века.

Центральное место в мифах всех народов Востока занимают отноше­ния между богами и человечеством. Здесь находят выражение как космо­логические представления, так и мыс­ли о назначении человека. Боги и люди созданы в разное время, разным спо­собом и из разного материала: боги — из первоначальной стихии (океана, ха­оса) в то время, когда создавалось

[360]

небо, земля и великие стихии. Они бы­ли частью этого вечного материала, но возникли в ходе противоборства с ним. Для того чтобы получить бес­смертие, богам пришлось одолеть этот материал в бою, как полагали древ­ние вавилоняне, или извлечь из него суть, перемешивая на протяжении бесчисленного множества лет, как счи­тали индийцы. Но в любом случае боги пользуются плодами своей побе­ды или своего труда, на которые че­ловек не может претендовать. Мате­риал, из которого руками или словом богов создан человек, не вечен. В этом согласны мифы всех народов, хотя не­которые из мифов все же оставляют человеку надежду, что вечность может быть обеспечена добронравным пове­дением и милостью богов, которые могут принять достойного человека в свой сонм; при этом делается оговор­ка, что в жилах такого человека должна течь божественная кровь, один из его родителей должен быть богом или богиней.

Из этих представлений о разли­чии между богами и людьми исходят мифы, объясняющие судьбу заключен­ного в человеке божественного ды­хания — души. Она, по представлени­ям большинства мифов, не уходит в глину, из которой создано человечест­во, а концентрируется где-то в нижних структурах космоса, где должна пре­бывать вечно, но безо всякой надежды возвращения в верхний мир. Эта без­надежность раскрывается как в по­вествованиях о спуске богов и богинь в подземное царство, для возвраще­ния из которого требовались особые невыполнимые для человека условия, так и в рассказах о порядке в этом царстве. Складываются образы стра­дающих и временно умирающих бо­гинь и богов Инанны. Осириса, Думмузи-Таммуза и др., возвращение которых в верхний мир мифологи­чески олицетворял земледельческий процесс — захоронение зерна в земле и появление молодого ростка.

В ряде восточных мифологий ниж­ний мир характеризуется как место, где человеческие души получают воз­даяние, адекватное их поведению в верхнем мире. Решение их судеб от­дается богам и богиням смерти, высту­пающим в качестве владык и судей подземного царства. Наиболее разра­ботана идея загробного воздаяния в египетской мифологии в виде фор­мальной процедуры суда над душою н соответствующих ей погребальных обрядов, помогающих душам пройти через это испытание. Исполнителями воли богов и богинь смерти мыслился целый сонм демонов смерти с разветв­ленной иерархией и распределением обязанностей стражников и провожа­тых душ, охранников ворот подзем­ной тюрьмы, перевозчиков и палачей. Достаточно наглядные картины за­гробного мира в восточных мифоло­гиях воспроизводят привычный жи­вущим ландшафт с подземными река­ми и морями и социальные градации, существующие в верхнем мире.

Страх перед умершими родичами и различные формы культа предков при­сущи как самым примитивным рели­гиям, так и развитым религиям Древ­него Востока. Из культа предков вы­растают такие мифологические циклы, как рассказы о патриархах в Ветхом завете. Но при всем влиянии этих обо­жествленных предков на людей они все же мыслились обитающими в ином мире. Однако на Востоке была выдви­нута также идея перевоплощения душ, согласно которой умершие возрожда­ются в животных, растениях, новых поколениях людей (индуистская, буд­дийская мифологии). При таком по­нимании судьбы душ границы жизни и смерти размываются, поскольку души, удостоенные лучшей доли, про­водятся через подземный мир, чтобы обрести новую жизнь.

[361]

В мифах находили отражение и такие общественные процессы, как разделение труда, возникновение сос­ловий и каст. Персонажами мифов становятся земледелец и скотовод-кочевник, в равной мере зависящие от сил природы, но по-разному воспри­нимающие их благодеяния. Библейс­ким мифологическим персонажам Каину и Авелю предшествовали пред­ставители тех же профессий в вави­лонской мифологии, но поскольку по­кровительницей природы в Вавилоне было женское божество, то отношения между ним и его почитателями при­нимают характер не симпатии, а бра­ка. Возникающее в ходе новой для человеческого общества хозяйствен­ной деятельности изобилие было ис­точником ожесточенных конфликтов как между земледельческим оседлым населением и кочевыми скотоводче­скими племенами, так и внутри каж­дого коллектива. Первоначальное пер­вобытное равенство, обусловленное неразвитостью производства и незна­чительными потребностями, осмысли­валось как прекрасное, безвозвратно утраченное прошлое. Шумерский Тильмун. авестийское царство Йимы, царство китайских мудрецов, израиль­ский Эдем — все это явления, порож­денные сходными социальными про­цессами. В прошлом было все, чего так не хватает человеку в настоящем — здоровье, изобилие, отсутствие изну­рительного труда, умеренный климат, братские отношения между людьми.

В ту пору, когда золото и серебро приняли функции эквивалента цен­ностей, возникла в древневосточной мифологии концепция золотого века с последующим его ухудшением. Пре­красное время предков стало ассоци­ироваться с золотым веком или поколением золотых людей. Этот миф оказал влияние на греческую мифо­логию и через нее — на представле­ния европейцев о естественном сос­тоянии человечества.

Наряду с мифами о начальном времени существования человечествa на Древнем Востоке сложились мифы о конечном его времени, о крайней поре, которые мы назвали мифами о будущем. Будущее встает как вре­мя природных катастроф, которым предшествует деградация человечест­ва в форме нарушения законов со­циальной жизни, согласно которым власть принадлежит лучшим людям, а худшие подчиняются лучшим. Ко­нец мира — это «общество наоборот», когда господа служат рабам, когда дети командуют отцами, когда жены нарушают закон единобрачия. Естест­венно, мифы о будущем могли быть достоянием только развитой мифоло­гии, которой соответствует общество с развитой стратификацией и социаль­ными противоречиями. В мифах о будущем отразился страх господствую­щей прослойки перед социальными переменами. Нет ничего более пара­доксального, чем использование од­ного из древних мифов о будущем египетского речения Ипувера как ис­точника реальной социальной катаст­рофы.

Очень распространенными на Древнем Востоке были этиологичес­кие (причинные) мифы, призванные объяснить происхождение социальных и религиозных установлений, живот­ных и растений, названий местностей и нр. Этиологические мифы опериру­ют категорией причинности, на кото­рую опирается наука. Но понимание причинных связей в мифах очень при­митивно. Постоянно путается причина со следствием- За причину принима­ется нечто внешнее и случайное. Но сама попытка задавать вопросы была истоком научного познания. К этиоло­гическим мифам относятся широко распространенные на Древнем Восто­ке рассказы о получении огня, изо­бретении сельскохозяйственных ору­дий и ремесел, земледельческих навы-

[362]

ках. Их разновидностью являются мифы о смерти, складывающиеся в целую систему представлений о богах и богинях смерти, о суде мертвых, о пути покойников в подземный мир.

Мифы о героях, являясь самостоятельной частью мифов Востока, тесно связаны со всеми другими категориями мифов. Герои — это предки, определившие судьбу смертного человечества, но в силу своих подвигов сближенные к богам. Им приписы­вается происхождение от связи бога (или богини) со смертной (или смертным). Герои общаются с богами и даже соперничают с ними. Часто герои обретают бессмертие и вступают в сонм богов. В мифах о героях Востока (Гильгамеше, стрелке И, Пандавах и Кауравах) нашли отражение реальные события в жизни человечества: переселения народов, войны, успехи в познании природы и открытии мира. Но менее всего их можно расссматривать как достоверный рассказ о реальных персонажах; царях, полководцах, ученых. Это касается и священной истории, героем которой является такое историческое лицо, как Гаутама Будда. Историческое потонуло в легендарном, и, чтобы его отделить, надо обладать возможностями мифологических героев.

Мифы Востока распространились на все области человеческой деятельности и человеческого сознания. Мифом было провозглашено и само слово, силой которого будто бы творили боги. Сам миф соединил в себе знание со словесной формой, служащей для его передачи. Слово стало вечностью мифа до того, как было изобретено письмо и появилась возможность запечатлеть его на глине, камне, папирусе. Древний Восток, создавший древнейшие виды письма, стал родиной литературы, закрепившей в народной памяти мифы и легенды в совершенной художественной форме.

Письменность стимулировала мифотвор­чество. Мифы множились и разрас­тались, обогащаемые мифообменом между народами. Все шире и шире в священную сферу мифов проникали светские, сказочные мотивы. Посте­пенно, несмотря на консервативную силу религии, рассасывался архаи­ческий пласт мифов, питаемый чело­веческими жертвоприношениями. Соз­даются мифы, объясняющие их отме­ну (например, о жертвоприношении Исаака). Архаические мифы преоб­ражаются, причесываются, переос­мысливаются в духе новых общест­венных интересов и задач. Происхо­дит то. что принято называть актуали­зацией мифов.

С использованием древневосточ­ной литературы мифов как исходного материала при освещении истории прошлого связано появление специфи­ческого жанра мифов, которые могут быть названы генеалогическими ми­фами. В процессе мифообмена выявляется, что многие боги со сходными или разными именами, но с одними и теми же функциями существуют на разных территориях, у разных наро­дов. Необходимо было выявить сте­пень их мнимого родства. Такая слож­ная работа не могла осуществляться сказителями и их не интересовала. Ею занялись писцы царских канце­лярий, а также лица свободных про­фессий, интеллектуалы Древнего Вос­тока. В результате священные книги пополнились обширными генеалоги­ческими списками родоначальников и царей, иногда с указанием фантасти­ческих лет их жизни.

Выделение мифов Востока как осо­бого раздела сокровищницы древних мифов является условным. Народы, которые занимали территорию, отно­сящуюся к Азиатскому континенту, участвовали в миграциях, которые забрасывали их далеко на Запад. Са­мый яркий пример — это этруски, ока-

[363]

завшиеея в конце II тыс. в Централь­ном Средиземноморье, но обладавшие типично восточным образом жизни и восточной мифологией. Существуют и обратные примеры: появление в стране Ханаан также в конце II тыс. западного народа, филистимлян, дав* шего этой стране имя Палестина. Но не только миграции, но и колонизация в западном и восточном направлении приводили к тому, что многие восточ­ные боги и герои начали новую жизнь на Западе, а некоторые западные ми­фологические сюжеты были восприня­ты восточными людьми. Этруски и филистимляне были небольшими на­родами, хотя и оказавшими значи­тельное влияние на развитие культуры своего региона. Это же можно сказать о греках и финикийцах, наиболее ак­тивно участвовавших в колонизацион­ных процессах на Западе и Востоке. Но были и большие народы, жившие на Востоке, говорившие на языках, родственных европейским,— иранцы, индийцы, хетты. Восточными или за­падными были их мифы о богах и героях?

Более ста лет назад немецкий уче­ный Отто Группе выпустил книгу «Гре­ческие культы и мифы в их отношении к восточным религиям». На 700 стра­ницах большого формата он изложил все, что в то время можно было из­влечь из литературных источников и уже известных тогда вавилонских и древнегреческих надписей о влиянии Востока на греческую религию и ми­фологию. Группе среди прочего ссы­лался на греческих авторов, считав­ших, что значительная часть имен гре­ческих богов и героев имела восточ­ное происхождение. Конец XIX в. — это эпоха мощной экспансии европей­ских держав на Восток.

Естественно, что книга немецкого ученого, доказывавшего наличие у Востока и Запада в древности куль­турной общности, была встречена с недоверием. Но через сто лет в рас­поряжении науки оказались мифы на­родов древнего Переднего Востока, те самые, которые изложены в нашей книге, и произошла подлинная встреча Востока с Западом. Не меньшее зна­чение имели открытия на островах Эгейского моря, лежавших между Востоком и Западом и являвшихся своего рода контактной территорией..Здесь были обнаружены дворцы и храмы того же типа, что и на Востоке. Здесь почитали и восточных и запад­ных богов. Так стало ясно, что уже в глубокой древности народы кочевали с Востока па Запад и с Запада на Восток.

Однако восточные мифы были зафиксированы в памятниках пись­менности в III — II тыс. до н.э., а на Западе первые записи мифов сохра­нились лишь с VII—VI вв. до н. э. Обитатели Европы имели письмен­ность по крайней мере с начала II тыс. до н. э.. но до нас дошли лишь административные и хозяйствен­ные тексты.

Древние греки, желая назвать ко­го-либо сказочно богатым человеком, употребляли имя восточного царя Кре­за, владевшего золотыми месторож­дениями. Теперь мы все стали Кре­зами, поскольку обладаем словесными россыпями, сокровищами восточных мифов и преданий. И это богатство сохранено преимущественно с по­мощью самого бросового, не имеюще­го цены материала — глины, которая дала человеческой культуре больше, чем золото, серебро и все драгоцен­ные камни, вместе взятые. Вот эти со­кровища. Они перед вами. Берите их, пользуйтесь, обогащайтесь, вводите в свой обиход.

Дата добавления: 2015-12-07