|
Читайте также: |
Из дневника Клодин Бейкер: «...С перепугу человек порой может сделать такое, на что в здравом уме никогда бы не отважился...»
Домой Клодин ехала в самом оптимистическом настроении. Кто такой человек в черном, она вспомнила, даже фотографии англичанам предоставила, и, судя по тому, как взволнован был Томми, на этих фотографиях они нашли что-то очень и очень для себя интересное.
Так что контрразведчикам теперь оставалась самая малость: поймать его! Может, за неделю успеют? Хорошо бы — тогда в следующий понедельник она без всяких проблем сможет, как и обещала, начать сниматься!
Войдя в калитку, она взглянула в сторону соседней виллы — похоже, там что-то праздновали. На деревьях были развешаны цветные фонарики; посреди лужайки стоял длинный стол, накрытый белой скатертью и уставленный блюдами, вокруг него мелькали люди.
Клодин позавидовала: она тоже не отказалась бы сейчас выпить шампанского, потанцевать и поболтать ни о чем. Да и, чего греха таить, почувствовать на себе восхищенные мужские взгляды, выслушать парочку комплиментов — словом, отвлечься и развлечься.
«Хоть бы дождь не начался, им все не испортил!» — сочувственно подумала она и побежала дальше. Хотелось быстрее скинуть парик — в нем она чувствовала себя, как в меховой шапке, голове было жарко и неудобно.
Сильва встретила ее, уже не помня обиды: пободалась, подставилась, чтобы почесали за ухом — и послушно, стоило только позвать: «Пойдем, пойдем на матрасик!», отправилась кормить львят.
А у Клодин потянулась привычная вечерняя череда домашних дел.
Для начала — принять душ, вымыть голову. Человеку, который не ходил целый день в парике, и не понять, какое это удовольствие.
Разморозить мясо, добавить пяток яиц, витамины; заварить кипятком овсяные хлопья, сверху еще молочка подлить. Отнести большую, чуть ли не с тазик размером, миску в комнату Сильвы — львица уже ждет, облизывается.
Теперь можно позаботиться и о собственном пропитании...
На этот вечер Клодин планировала почти пиршество: жареную куриную грудку с печеной картофелиной и салатом. Воскресенье все-таки, грех себя немножко не побаловать!
А Томми сегодня действительно здорово разволновался, все уговаривал ее быть осторожнее, вспомнила она и хихикнула: из головы не шло его вчерашнее замечание насчет Дино.
Чутью кота Клодин доверяла куда больше, чем собственному, и, хотя Томми никогда не пытался флиртовать с ней или что-нибудь в этом роде, но не стал бы Дино просто так метить его ботинки, да еще дважды!
Похоже, она ему все-таки небезразлична...
Звонок в дверь раздался неожиданно — как раз когда, доделав салат, она выложила грудку на доску и вперилась в нее алчным взглядом, прикидывая, перцем ее посыпать или чесночным порошком.
«Арлин, наверное — вроде больше некому...» — со вздохом подумала Клодин. Именно сейчас этот визит был совершенно некстати — ужин в результате отодвигался на неопределенный срок.
Она вышла в холл и замерла в нерешительности. Лица стоявшего за дверью человека сквозь узорчатое стекло было не различить, лишь расстегнутый пиджак и светлую рубашку, пересеченную галстуком — но силуэт был несомненно мужской...
Ну и что теперь делать?
Вспомнилось предостережение Томми: «Запрись и никому не открывай!»
Может, действительно затаиться, не открывать? Ну а вдруг это Жери прислал кого-то? Получится глупо и неудобно...
— Кто там? — на цыпочках подойдя к двери, осторожно спросила она.
— Прошу прощения, мадемуазель, я увидел, что у вас горит свет, — раздался из-за двери вежливый мужской голос. — Я с соседней виллы, у нас там с водой что-то не то творится. Напор слабый совсем, будто вот-вот вообще течь перестанет. У вас с водой все нормально?
— Д-да...
— Вы не позволите мне на минутку зайти, я только взгляну, какая у вас на кухне струя?
Открыть? Не открывать?
Клодин представила себе, как по-идиотски будет выглядеть, если она сейчас скажет: «Я не открою, потому что я одна и боюсь!» Она же не двенадцатилетняя девочка, в конце концов!
Да и что может случиться, когда на соседней лужайке полно народу?
А может, мелькнула шальная мысль, раз уж так дело повернулось, напроситься к ним на вечеринку? В самом деле, почему бы и нет?! — отбросив последние сомнения, Клодин откинула цепочку и повернула замок...
Они узнали друг друга сразу, в первый же миг. И оба поняли, что второй тоже узнал. Не было ни недопонимания, ни попытки сделать вид, будто ничего не произошло.
Чего Кафир не ожидал, так это ее мгновенной реакции. Правда, и у него была не хуже — захлопнуть дверь Клодин не успела, его нога была уже в щели. Но протянутая, чтобы схватить ее, рука лишь скользнула по плечу — отпрянув от него, она бросилась наутек.
В кухню, скорее в кухню! Там тамбур, две двери — прочные, с замками! Запереться, спрятаться...
За спиной послышался топот, что-то упало...
Выхватив из скважины ключ, Клодин захлопнула за собой дверь тамбура — в следующую секунду та содрогнулась от удара мощного тела. Нет, не выйдет — это рассчитано на львицу, а она тебя потяжелее!
Теперь вторую дверь...
Пока он будет с ними возиться, она успеет вызвать полицию. Или Томми позвонить? Нет, он далеко, лучше в полицию!
Звонить не пришлось никуда. В трубке стояла мертвая тишина, такая же, как когда умер Боб.
Такая же, как тогда, тишина в трубке — и такой же металлический скрежет из-за двери... От ужаса у Клодин перехватило дыхание — одну дверь он уже открыл, добрался до второй, он совсем близко!
И тут в голову ударило: пистолет! У нее же есть пистолет, пусть с дротиками — неважно, на человека снотворное тоже подействует!
Если выстрелить в него в тот момент, когда он ворвется...
Добраться до тумбочки она не успела — дверь распахнулась, и Кафир появился на пороге. Мгновенно оказался рядом, схватил ее за плечо — Клодин вскрикнула, попыталась оттолкнуть его... странное, гротескное подобие объятий...
И вдруг ока почувствовала, что он больше почти не держит ее — что он замер, застыл, глядя куда-то поверх ее головы. Она обернулась.
Дверь в соседнюю комнату была широко открыта, на пороге стояла Сильва. На любопытной морде, казалось, было написано: кажется, тут без меня что-то интересное происходит?
Медленно, словно боясь сделать резкое движение, Кафир потянулся рукой к поясу. Там оружие! — догадалась Клодин и, вцепившись в эту руку, повисла на ней всем весом, заорала истошным голосом:
— Сильва, pay! Pay, Сильва, pay!!! — понимая, что если львица не послушается, то жить им обеим осталось несколько секунд.
Но Сильва была выучена на славу. От рева, казалось, содрогнулись стены, удар тяжелого тела отбросил Клодин в сторону; она инстинктивно зажмурилась, попыталась прикрыть лицо... и, услышав рычание, открыла глаза.
Львица всем телом навалилась на человека в черном, тот извивался, пытался ее оттолкнуть — безуспешно. Возможно, она и удивлялась про себя, где же камера, софиты и съемочная бригада, но работала, что называется, с огоньком: грозно взревывала, делала вид, что перегрызает своей жертве горло — у любого неподготовленного зрителя от ужаса встали бы волосы дыбом.
Но Клодин было не до того, чтобы любоваться эффектным зрелищем — не вставая, на четвереньках, она подползла к тумбочке, выхватила из ящика пистолет и принялась судорожно заряжать его.
Скорее, скорее — еще немного, и Кафир поймет, что львица не опасна, и тогда...
Руки тряслись, и дротик не сразу улегся в гнездо.
Куда стрелять?
Почти все тело убийцы было скрыто под львицей. Сбоку, в ногу? Но сквозь одежду может не подействовать!
Рука! Нужно стрелять в руку — в правую, она ближе!
Все так же не вставая, Клодин подползла к ней, придавила коленом, чтобы не дергалась — и чуть не вскрикнула, когда пальцы Кафира неожиданно сжались, больно стиснув ее ногу. Потом, держа пистолет обеими руками, направила его на широкое загорелое запястье и нажала на курок.
Отдачи почти не было, дротик словно сам собой прилип к запястью. Секунда... другая... и стиснувшие ее колено пальцы медленно разжались.
Клодин вскочила на ноги, вгляделась — вторая рука тоже была неподвижна.
А может, притворяется? Она схватила со столика массивную стеклянную пепельницу, готовая, если он только посмеет двинуться, хоть глазом моргнет, огреть его по голове этим незамысловатым оружием.
— Сильва, брек!
Львица отпрянула в сторону — мужчина остался лежать с закрытыми глазами, безмолвный и неподвижный. Клодин осторожно пнула носком тапочки его руку, потом еще раз, сильнее — реакции никакой.
— Сильвочка, — она растерянно взглянула на львицу. — Сильвочка, миленькая, ты... ты молодец, хорошая киса... хорошая киса, хорошая!
Рухнула на колени, обнимая львицу за шею и прижимаясь лицом к ее добродушной морде — прямо над распростертым на полу бесчувственным телом разыскиваемого полицией десятка стран наемника-террориста Кафира.
Очнулся он не через сорок минут, как было сказано в инструкции, а через полчаса — очевидно, на людей снотворное действовало не так, как на животных. Но и этого времени Клодин хватило, чтобы обмотать его с ног до головы пластиковой липкой лентой с кухни. Особого внимания удостоились руки — их она связала сзади, а потом тоже примотала к туловищу.
Весил он, наверное, раза в полтора больше нее, но — возможно со страху — она ворочала его, обматывая и заодно обыскивая, почти без усилия, словно это была кукла, набитая поролоном.
Сняла с него ботинки, в одном из них оказался нож — короткий, широкий и обоюдоострый. Второй нож, складной, был в кармане пиджака.
Кроме того, в «малый набор террориста» входили два пистолета — один за поясом, второй, маленький, словно игрушечный — в кобуре, пристегнутой на щиколотке, и плоская коробка с двумя шприцами, наполненными прозрачной жидкостью. Чуть поколебавшись, Клодин отнесла туда же и две подозрительно тяжелые шариковые ручки — она читала, что под ручку порой маскируют однозарядный пистолет.
Из обычных вещей в карманах обнаружился бумажник, два сотовых телефона, носовой платок, несколько мелких монет и ключи от машины. В бумажнике имелись водительские права на имя Антуана Леметра, гражданина Бельгии.
Сидя в кресле, Клодин с интересом разглядывала маленький пистолетик — раньше она никогда не видела ничего подобного — когда почувствовала на себе чей-то взгляд и, повернув голову, увидела, что ее пленник открыл глаза.
Он молча смотрел на нее со злым недоумением, потом перевел взгляд на лежавшую в нескольких метрах от него Сильву, обратно... кажется, все не мог понять, как же это так получилось, что он, связанный и беспомощный, садит в тесном стенном шкафу, где даже ноги толком не выпрямить. Клодин, честно говоря, теперь и сама удивлялась, как у нее хватило сил затащить его туда.
— Кафир, — сказала она негромко, но жестко.
Мужчина не проронил ни звука, лишь в глазах мелькнуло что-то, что определенно дало ей понять: да, это имя для него не чужое.
— Будешь дергаться, шуметь — львица может на тебя наброситься. Она очень нервная и возбудимая!
Едва ли подобное определение подходило Сильве — вот уж кто сейчас нервничал меньше всего; расположившись на ковре в вальяжной позе, она, казалось, благодушно улыбалась — не иначе как вновь переживала в памяти недавние мгновения счастья: гонораром за сегодняшнее «представление» стала целая тарелка бекона! Но преступнику об этом знать было ни к чему.
— Так что я сейчас заклею тебе рот и закрою шкаф — для твоей же безопасности, — внушительно продолжила Клодин. — И сиди тихо. Если ты будешь ее нервировать — я ни за что не ручаюсь!
Сильва добавила ее монологу выразительности, очень вовремя зевнув с подвывом и лязгнув челюстями.
— А где, — медленно начал Кафир — похоже, язык после снотворного все еще плохо его слушался, — где вторая... — И вдруг словно осекся. — Это что — тоже ты была?!
— С черными волосами? — наконец-то поняла она. — Да, я. — Взяв его собственный короткий нож, отрезала кусок липкой ленты; подошла, Нагнулась и ловким движением прилепила ленту ему на лицо, плотно заклеив рот.
Выпрямилась, потом, чуть подумав, снова взяла нож и присела на корточки. Увидев близко лезвие, Кафир отчаянно замычал, замотал головой и попытался отодвинуться.
Он что, идиот, что ли? Решил, что она ему глаза собирается выколоть или что-то в этом роде?
— Не дергайся! — сердито бросила Клодин. — Я хочу в пленке дырочку сделать, чтобы тебе дышать легче было. Сиди спокойно! — Аккуратно, кончиком ножа, сделала в пленке напротив рта два крохотных разрезика. — Вот так.
Встала и закрыла дверцу шкафа.
Вот и все. Теперь он никуда не денется.
Действительно — вот и все. Кроме одного простенького вопроса: что с ним делать?
Конечно, логичнее всего сейчас было бы вызвать полицию. Все так... если бы не Сильва. Полицейские обыщут дом, найдут ее и львят — что тогда? Не говоря уж о том, что, увидев львицу, они сгоряча могут начать стрелять!
Сама не зная зачем, Клодин вышла в соседнюю комнату. Львята спали на матрасе, мальчик — раскинувшись и вытянув в разные стороны лапы, как надувная игрушка, девочка — свернувшись толстеньким клубочком.
Нет. Нет, нельзя никакую полицию... Остается только один вариант: англичане. Пусть забирают его — тихо, безо всякой полиции и без огласки.
Но сейчас, раз у нее есть то, что им нужно — точнее, тот, кто им нужен — она может диктовать свои условия...
— Привет!
— Клодин? Что случилось?!
— Ничего особенного. — Ей вдруг пришло в голову, что уже вечер и Томми может быть не один. От этой мысли стало почему-то неприятно.
— У тебя все в порядке?
— Да. — Она чуть помедлила, словно перед тем, как броситься в холодную воду. — Слушай, тебе нужен Кафир?
— К-как? — Вопрос явно заставил его опешить. — В каком смысле?!
— В прямом.
Клодин стояла в будке телефона-автомата метрах в трехстах от дома. До сих пор она ни разу не звонила из Сен-Луи-де-Шарона, чтобы не выдать это место, но ехать сейчас куда-то, оставляя Сильву наедине с убийцей, пусть даже связанным, тоже не хотелось.
— Я не совсем понял... — нерешительно сказал Томми.
— Ты что там — не один? — не выдержав, поинтересовалась она.
— Я у Макса, ты же знаешь! — ничуть не удивился он вопросу. — А ты...
— Я спросила, нужен ли вам Кафир.
— Э-ээ... а... да!
— Тогда ты должен через час приехать в место, которое я тебе назову, один, без оружия и без каких-либо микрофонов.
— Куда?
— Сначала давай договоримся. У меня есть ряд условий.
«А если они не согласятся, что тогда делать? — подумала Клодин. — Куда девать этого типа?»
— Какие именно?
— Прежде всего, привези мой паспорт. Но главное — я хочу, чтобы эта история для меня закончилась раз и навсегда. Никаких допросов в полиции, никакого упоминания в прессе — вы получаете Кафира, а я спокойно живу — так, будто ничего и не было. И еще... — она запнулась, — впрочем, нет, последнее условие я тебе скажу, когда ты приедешь. Оно тоже касается конфиденциальности, и нам придется на месте обговорить, как его лучше выполнить.
— Это все? — после короткой паузы деловито спросил Томми.
— Да. Я перезвоню тебе через двадцать минут. И если мои условия будут приняты, тогда скажу, куда приехать.
«А все-таки — что делать, если они не согласятся?» — подумала она, вешая трубку.
Из телефонного разговора:
— Предложение по меньшей мере странное.
— Вы не предполагаете, что это ловушка?
— Сомневаюсь. В таком случае она могла потребовать встречи с сотрудником более высокого ранга — со мной, например. А Конвей — зачем он мог кому-то понадобиться?
— Ладно, у нас нет времени на размышления. Придется соглашаться... черт бы ее побрал!
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 77 | Нарушение авторских прав