|
Читайте также: |
О самом трагичном и переломном моменте в истории коневодства Восточной Пруссии мы узнаем в первую очередь от самих свидетелей тех тяжелых лет. Исчерпывающие сведения содержатся в рапорте доктора Элерта, который руководил эвакуацией завода:
В начале тридцатых годов департамент намеревался подготовить конные заводы в случае военных действий к эвакуации. Элерт вел переговоры по вопросу эвакуации с местными органами власти. Несмотря на значительные трудности, был составлен план эвакуации и распределения конского поголовья. Так было в начале войны, то есть с сентября 1939, однако никакой подготовки на случай войны на территории Провинции не было. Все подготовительные мероприятия были запрещены. Позже Элерту стало известно, что Министерство сельского хозяйства и заводов начало проводить некоторые мероприятия на случай эвакуации, однако имперская оборона комиссара Коха была резко против каких либо действий подобного рода. Когда русские начали обстреливать окрестности Восточной Пруссии, Элерт посылал запросы об эвакуации в Оберпризидиум Кенигсберга, но к ним отнеслись с резким пренебрежением.
13 июля 1944 года администрация заводов Георгенбург, Растенбург, и Тракенен запрашивали в письме на имя министра продовольствия информацию о предполагаемых районах эвакуации в случае возникновения угрозы. Руководство Тракенена и позже неоднократно делало запросы с просьбой вывести наиболее ценных лошадей, но все это не имело успеха.[41]
Когда авиа – удары наносились рядом с Тракененом, ГЕСТАПО начало эвакуацию пожилых людей. 3 августа 1944 года авиация нанесла удар по самому Тракенену. Этот день стал решающим в вопросе об эвакуации. Ситуацию усугубляли новости с фронта, которые передавались через солдат отступающих немецких частей. Однако запрет на эвакуацию не снимали до сентября.[42]
В личном телефонном разговоре с гауляйтером 1 сентября было получено разрешение на вывоз жеребцов –производителей и некоторых самых лучших заводских кобыл.[43] Элерт считал несущественной ранее названную причину для отказа - что население будет обеспокоено эвакуацией лошадей. Он попросил местного оберквартирмейстера армии предоставить пустой поезд, на что последний с охотой согласился. Таким образом, Элерт был вынужден загружать как можно большее количество лошадей – это было утверждено министерством. Как уже было сказано ранее – транспортировка была возможна после одобрения плана эвакуации.
11 сентября жеребцов распределили по заводам. В начале сентября из Градитца и Нойштадта отправились в путь 140 отобранных кобыл. При любезно предоставленной помощи начальника станции Элерту удалось погрузить и отправить в середине сентября 58 жеребцов 1943 года рождения в Хуннесрюк, и 139 лучших отъемышей(жеребят 5-8 месяцев от роду): 60 жеребчиков и 79 кобылок в Лабес(Померания,Государственный племенной завод).[44] В случае с выбором 2,5 –годовалых жеребцов (1942 года рождения)- они были осмотрены оберландшталмейстером и распределены по государственным заводам Западной и Восточной Пруссии. Также ряд молодых кобыл был передан заводчикам Восточной и Западной Пруссии. Тем не мене, еще 800 лошадей имелось в Тракенене в середине октября, включая рабочих. 16 октября бои проходили на самой границе с Восточной Пруссией. Лишь 17 октября получили разрешение на эвакуацию из всех 12 населенных пунктов Тракнена, в 5 часов утра, в районном управлении под названием Эбенроде(Ebenrode), в течении трех часов эвакуировали жителей Трекенена: людей, рабочих лошадей, крупного рогатого скота, овец, со всем инвентарем. Вывезенный инвентарь включал в себя как машины, так и пожитки людей. Однако около полудня поход был осложнен авиа-бомбардировками. Эвакуация четырех конных заводов была назначена на 20 октября, а 17 октября лошади из этих заводов начали движение к Тракенену.
В округе Гумбинин не было прямого приказа об эвакуации, это было запрещено заместителем по району. Таким образом, эвакуация за 4 укрепления Тракенена из района Гумбинена была запрещена ортсгруппенляйтером – военным инструктором Джонатоном(Lehrer aus Jonasthal)(главой местной группы НСДАП) под угрозой штрафа. Выезд машин был насильственно остановлен – в отличие от лошадей они не могли проходить по болотистой местности. По прошествии около 30 -и часов марш обогнал русские танки, не смотря на запрет. Женщины и дети в основном шли пешком, несколько предводителей марша было расстреляно.
Обозы, следующие из Тракенена, и расположенные в округе Эбенроде, добрались без больших потерь до Инстенбурга, однако овцы были захвачены русскими. Коровы, двигающиеся от Инстенбурга через Прейсиш-Эйлау(Pr.-Eylau), были направлены в Остероде, где они оставались до января 1945 года. [45]
Тогда несколько повозок утонули на косе по дороге в Гданьск. Там большинство лошадей было взято немецкими войсками – так что, лишь немногие добрались через Померанию на запад. Значительное число семей все еще находилось на Востоке, государственные лошади были размещены в Георгенбурге. Они были разбиты по 10 колонн – 80 лошадей каждая. Так как почти весь персонал конного завода был призван на службу в фолькштурм(отряды народного ополчения) 16 октября, лишь 3 человека могли стать перегонщиками для стада животных, самому старшему смотрителю было за 65 лет, а самому младшему менее 16. Из- за абсолютного недостатка в сопровождающих, было приказано весь путь в 60-70 км пройти в объезд главной дороги (которая была заблокирована) короткой рысью без отдыха. 17 октября в результате атак с воздуха была разрушена железная дорога, Гумбинен горел, лошадям пришлось форсировать Анграппу. Через 6 часов марша все стада лошадей соединились в Георгенбурге, в 6 часов вечера, потеряв лишь одну кобылу, которая была тяжело ранена. Кох(ветеринарный врач) провел блестящую экспертизу – поэтому можно исключить обычную хромоту этого животного. Лошади из охотничьих конюшен были приобретены в Георгенбург ремонтной комиссией, также большинство неквалифицированных молодых лошадей было продано в общество племенного разведения. Все другие лошади и жеребята были загружены в ближайшие 14 дней в Инстенбурге и отправлены в другие заводы. Это были заводы - Градитц, Нойштадт Доссе, государственный завод Фюртенштеин(Fürstenstein) в Силезии, Лабес (в Померании) в 6-ти частных поместьях. Администрация Конных заводов Восточной Пруссии – ландшталмейстер доктор Элерт(Тракенен),доктор Хелинг(Георгенбург), и доктор Варбург(Браунсберг) смогли успешно сохранить 83 жеребца- производителя при переходе от Георгенбурга до Целле. Хотя число особей быстро уменьшалось, около 50 голов добрались до Мариенвердена в безопасности и были размещены в государственных конных заводах. [46]В декабре 290 кобыл и отъемышей затем были переведены в Перлин(Perlin) в Макленбурге.
В Перлине Элерт остался на временное проживание в надежде спасти тракененский генофонд из области занятой советскими войсками. 22 января 1945 года, русская армия взяла в кольцо Восточную Пруссию. Отступление стало возможно только через Пиллау –узкому перешейку на Балтийской косе. 22 января немцы начали отступать по замерзшему Калининградскому заливу шириной 7-8 километров. В документах не встречается упоминаний о том, что по прибытии в пункт назначения поголовье лошадей сократилось в качестве убоя или воровства. Лошадей сопровождал доктор Фриц Шилке. Объединившись с Зигфридом Фрейхером, они ухаживали за оставшейся частью поголовья, это стало целью их жизни. [47]Затем русские начали крупное наступление, силезские зоны эвакуации были захвачены. В середине февраля сопровождающие хотели пешим ходом вести лошадей до Градитца, но сильно задерживались из-за обозов и немецких танков, так что только часть лошадей добралась до места. Через несколько недель в Нойштадте на Доссе тамошнее руководство предприняло попытку к бегству. [48]
В Перлине – очень маленьком поселке на 140 человек, содержание большого количества лошадей было сильно осложнено. 28 апреля бои разгорелись вблизи Перлина. 2 мая 1945 года в Перлин вошли американцы, затем – 6 мая англичане. 2 июня произошел пожар – сгорели 8 конюшен со всем инвентарем и хозяйством,однако лошадей удалось спасти, причиной пожара стал взрыв на складе боеприпасов.
Потом появились слухи о том, что в Макленбург войдут русские, а 24 июня английское командование уведомило Элерта о скором прибытии русских войск. Британский генерал обещал помочь с отправкой лошадей на запад. Однако 30 июня в первой половине дня, генерал,вернувшись,сообщил что дальнейшее движение невозможно – правительство не дало разрешение. Пересечение границы с большим числом лошадей было невозможно, так как там сконцентрировались британские и русские войска. Вскоре было получено разрешение на перевозку в Ратценбург 30 лошадей (28 кобыл и 2 жеребца) вместе с сопроводительной информацией. Эти лошади попали в Голштинию, а в октябре 1947 года 22 кобылы из 28 эвакуированных поступили в собственность Восточно –прусского племенного общества(Ostpreuischen Stutbuchgesellschaft). Кобылы также попали в Хуннесрюк(Голштиния). На август 1945 года в Перлине оставалось 510 особей: 91 ремонтные кобылы, 26 меринов, 40 рабочих лошадей, а также 58 голов молодняка. Из Тракененского завода остались 3 ведущих производителя, 106 маток, 33 кобылы 1943 года рождения; 44 жеребца 1944 года рождения; 52 кобылы 1944 года рождения; 40 жеребят – отъемышей 1945 года рождения;17 рабочих лошадей. [49]
Всего количество лошадей Тракененского завода на 31 августа 1945 года было следующим:
| Основных производителей | |
| маток | |
| Кобылок 1942 г.р. | |
| Жеребчиков 1944 г.р. | |
| Кобылок 1943 г.р. | |
| Жеребчиков 1943 г.р. | |
| Кобылок 1944 г.р. | |
| Жеребчиков 1944 г.р. | |
| Подсосных жеребят(5 -8 мес) | |
| Рабочих и других лошадей | |
| Итого всего | 1115 голов |
31 августа 1945 года 278 тракененских лошадей и часть ремонтных были вывезены в Россию в товарных вагонах. Вся племенная документация, картотека, портреты лучших лошадей были также вывезены в Россию. В Перлине осталось 4 больные кобылы, 1 подсосный жеребенок и 12 рабочих лошадей. [50]
Движение из Градитца сквозь американскую зону оккупации а также на Запад было затруднительно, и местные жеребцы а также около 150 кобыл вместе с ценнейшим генофондом отправились в Россию и были утеряны. На западе также сохранились кобылы, которые вместе с 60 –ю жеребцами 1943 года рождения в сентябре 1944 года были проданы польскому управлению государственного завода Целле(Celle). Из жеребцов Георгенбурга, позже всего попал в Целле Тотилас в 1945 году. Semper начинает свою карьеру как производитель.[51]19 декабря Элерт незаконно уехал с Западной Германии и нашел убежище в (Ханнесрюке)Hunnesrück. В 1946 году Элерт стал управляющим «Восточно – прусского завода Хуннесрюк». Он посвятил свою жизнь этой работе до 2 сентября 1957 года. Память об Элерте была увековечена в камне, подаренным ему в Зальцюурге. [52]Часть персонала завода также уехали на запад.[53]
Для возрождения породы, лошади вывезенные с разрешения англичанина Больдта были очень ценны – они должны были стать основой для возрождения породы. [54]
Ценными документальными свидетельствами служат отчеты об эвакуации представленные доктором Фрицом Шилке в труде «Тракененская лошадь – тогда и сейчас».Одним из авторов таких свидетельств был Франц Шаффетер. Франц Шаффетер из Хенгстенберга (Kallwischken), округ Инстербург, который был одним из самых известных заводчиков в Восточной Пруссии пишет следующее: 18 января 1945 года он сделал звонок в местную администрацию округа Инстербург с вопросом будет ли эвакуация или нет, на что ему было велено спать спокойно, так как русские будут отброшены из Восточной Пруссии через 2 недели.
Однако уже 19 января 1945 года от Вермахта поступил звонок – русские совершили прорыв и быстрым маршем двинулись в Грюнхайде(Grünheide) и Ауленбаху. Тогда он позвал военнопленных, потому что все немцы были забраны в фолькштурм, военнопленные накормили нас, упаковали вещи и все двинулись от Хенгстенберга в 17 часов. Русские уже стояли в Ауленбахе, в 3 –х км от его дома. Он бежал с 21- й кобылой, которые переносили на себе все пожитки. В первые 24 часа он ехал днем и ночью без остановок и перерывов на еду: он вез машины весом 40-50 кг на двух кобылах. Потом он прошел через Ауфенштальт (нем. –остановка) в Бартенштейне около Браунсберга и проделал путь через Браунсберг до Данцига. Путь составил около 120 км, это была максимальная дистанция, которую было возможно пройти за такое короткое время. К сожалению три кобылы прибыли позже из-за хромоты и были оставлены в Макленбурге (Mecklenburg). Зачастую упряжные кобылы должны были идти день и ночь при ужасной метели, но во время пути кобыла ожеребилась. В среднем он двигался по 50-60 км в день. Многие из них пришли в Макленбург без железа (речь идет об оголовье). В день рацион кобыл должен составлять шесть фунтов овса и сена в день, а его лошади получали только четверть, когда животные получили 8 дней отдыха. Причина в том, что кроме ржаной соломы кормов не было получено.
Мы видим, что в начале тридцатых годов существовал некий план эвакуации заводов на случай военных действий, однако на деле не только весь персонал завода, но и обычные жители Восточной Пруссии стали заложниками непреклонной политики властей, которые до последнего не давали разрешения для движения на Запад. Люди оказались не готовы поспешно покинуть свои дома, движение по главным дорогам было невозможно. Марш беженцев проходил под градом авиа – ударов. Не смотря не на что, в таких тяжелых условиях удалось спасти культурное наследие Восточной Пруссии. Именно культурным наследием в менталитете жителей Восточной Прусии был генофонд тракененских лошадей.
Вместе с тем, не менее трудным был переход на запад обычных частновладельческих лошадей, о которых можно узнать из мемуаров. Сохранились вспоминания фермера Генриха Генриха Росигкейта из Остау(графство Ангербург):
29 января 1945 года, в 16 часов он запряг две телеги, каждая запряжена двумя лошадьми в Громелсе, район Бартенштайна, и выехал. Главные дороги были так сильно заняты армейским транспортом и войсками, что его вытеснили с главной трассы. Путь проходил через Креколлен, Катцен, Реденау, Ландсберг, оттуда по грунтовой дороге в направлении Штегеля и затем вдоль косы, в основном по вспаханному полю, так как дороги были занесены снегом. Он загрузил 25 центнеров овса, чтобы кобылы получали достойное содержание, ведь на дороге фуража не достать. Лишь по достижении Померании было получено от 4 до 6 фунтов овса,а иногда и по 2 фунта.[55]
Из 7 кобыл которыми он владел 4 ожеребились: одна из кобыл за три дня до отъезда- жеребенок остался, другие были покрыты повторно и все они удачно перенесли путешествие. Кобыла участвующая в походе ожеребилась 28 апреля 1945 года вполне успешно. Пока он не прибыл на Вислу каждый день лошади проходили до 60 км. С размещением лошадей было очень сложно, в большинстве случаев они оставались снаружи. Однако благодаря нормальному кормлению лошади приносили жеребят и их оставляли.[56]
Фредерик Гибсон в своих мемуарах также описывает свой отъезд из Восточной Пруссии:
Сражения проходили уже на границе с Восточной Пруссией. Горизонт был крававо-красного цвета, все вокруг затянуто гарью. 29 ноября 1944 года Гибсон с семьей выехал с повозкой из деревни. Лошадям было очень трудно идти, так как у них в поклаже было много еды и пожитков, в том числе мешки овса и сено. Продвижение шло очень быстро так как все улицы опустели, даже военные встречались редко. После прибытия в Домнау(30 км от Кенигсберга) они продолжали путь в обход главных дорог – на отдых остановились в поместье, ночевали в конюшне вместе с животными –так было теплее. Когда наступила оттепель мы пошли пешком, так как лошадям было сложно идти в грязи. Там, где еще оставались лошади, крупный рогатый скот, свиньи и птицы, все был занято вермахтом. Беженцы сворачивали с главных дорог, так как по ним шел вермахт и они обстреливались с воздуха. Те люди, лошади которых больше не могли идти были вынуждены бросить все. На дорогах лежали разбитые машины, трупы лошадей – все это отражало ужас, происходящий вокруг. Обстрелы в основном обходили массы беженцев –русские летчики могли отличить вермахт от гражданского населения. Автор делает пометку что не хвалит русских, а исходит из своего опыта в этих суждениях. Людям было страшно идти, так как лед был недостаточно прочный, кроме того это впечатление усугубляла страшная картина: ледяная дорога была умощена досками поверх трупов людей и торчащих конских голов. Другие пути на косе были заблокированы вооруженными силами и жандармерией. Лошадь Гибсона спокойно прошла галопом и люди были уже далеко, когда конь попал на лед и провалился. Они не могли ничем помочь и должны были просто наблюдать. На другом конце переправы лед тронулся из-за большого веса машин, и люди вместе с лошадьми также провалились под лед. Их крики о помощи никто не мог услышать.[57]
Из этого отрывка можно судить об отношении восточно-прусских фермеров к своим лошадям: тот факт что люди не жалели кормов и кобылы давали жеребят свидетельствует о должном уходе.
Судьба тех людей, которые сопровождали лошадей и терпели с ними лишения, после реквизиции со стороны России неизвестна. Война стала тяжелым бременем для всех - старых и молодых, это был самый трудный час в их жизни.
Тем временем, когда государственные лошади относительно безопасно двигались в эшелонах в места эвакуации, лошади частных владельцев и фермеров в 1944 -1945 годах вместе с караваном беженцев двигались в Центральную и Западную Германию. Беженцы шли при сильном шторме, температура достигала минус 20 градусов, по обледенелым дорогам. Многие беженцы сбивались с пути, но большинство теснились у побережья. Отсюда открывался последний путь к спасению –пересечь по льду Балтийскую косу в районе Гданьска. В феврале 1945 года обозы продвигались по 6 отмеченным тропам на косе. Однако не все смогли спастись – длинные колонны людей на льду стали хорошей мишенью для русских самолетов. Женщины, дети, старики, лошади гибли под градом бомб. От огромной нагрузки лед двинулся, и многие оказались погребенными под слоем воды и льда. В этой жестокой войне восточно – прусская лошадь прошла тяжелые испытания. Крепкая, выносливая, неприхотливая, она показала себя с наилучшей стороны.
Хотя зачастую возможность накормить лошадей была лишь раз в день, периоды для отдыха были слишком коротки, а укрытия не могли выполнить своего предназначения ни для людей, ни для лошадей. День за днем, километр за километром, тянули свою ношу упряжные лошади.
Обозы, которые тянули лошади, были загружены в среднем по 40 центнеров. Они несли груз вопреки сильнейшей буре. Многие получали кровавые рубцы, другие громко кричали от ранений, пока их мучения не заканчивались. Мертвых животных оставляли у обочины.
Однако стойкость и абсолютное послушание в этом длинном марше стала своего рода мерилом эффективности селекционной работы заводчиков. [58]
Заключение:
Дата добавления: 2015-11-28; просмотров: 120 | Нарушение авторских прав