Родом из Твери. Борис Мазурин
Андрей Ульянов 00:0202.08.13 
Председатель толстовской коммуны. Борис Васильевич Мазурин (1901 – 1989).
Лев Николаевич Толстой оказал огромное влияние на духовную жизнь русского общества. Правда, изучено это влияние куда хуже, чем его литературное наследство. Особенно это касается послереволюционного периода. Меж тем толстовское движение именно в эту эпоху представляет особый интерес. Для тех, кто пережил революцию и Гражданскую войну, идеи Толстого, основанные на любви ко всему живому, на отрицании насилия, обладали огромной притягательной силой. Эти люди образовывали сельскохозяйственные коммуны и артели со своими уставами, советами, школами.
Когда началась коллективизация, все толстовские объединения были разгромлены. Дольше всех – вплоть до 1938 года – продержалась лишь коммуна «Жизнь и труд», руководителем которой был наш земляк Борис Мазурин.
Родился Борис Мазурин в Твери в 1901 году. Его отец, Василий Петрович, преподавал ручной труд в ряде учебных заведений города. Он был последователем Льва Толстого, деятельно сотрудничал с Московским вегетарианским обществом, занимался литературной работой, выпустил в свет книгу стихов «В царстве жизни». Свои идеи он сумел передать сыну.
Борис Мазурин, окончив единую трудовую школу 2-й ступени, поступил в Горную академию. Однако окончить это учебное заведение ему было не суждено. В 1921 году он и еще несколько молодых людей, которые также разделяли идеи Толстого, решили организовать коллективное сельское хозяйство. Неподалеку от Москвы, рядом с Калужской заставой, они арендовали 50 гектаров земли. Вновь созданная артель получила название «Жизнь и труд». В коммуну кроме молодежи из города, которая не знала сельского хозяйства, вошли несколько больших крестьянских семей, а также подростки из детского дома. Все были объединены общей идеей, и дела пошли на лад.
«К 1925 году, – вспоминал впоследствии Борис Мазурин, – мы уже жили вполне обеспеченной жизнью. Питание было общее, бесплатное, также жилище, отопление, освещение, а на одежду и обувь каждому выдавали ежемесячно 25 рублей на расходы по его усмотрению. По вечерам иногда пели песни русские, народные, а иногда и плясали до отрыва каблуков. Я узнал, что когда человек работает с горячим желанием, то он может легко преодолеть большие трудности, и наоборот – немилый труд бывает для человека так невыносимо тяжел, что он может по-настоящему заболеть и надорваться».
Народа в коммуне день ото дня прибывало. Однако советская власть совершенно по-другому смотрела на то, что происходит на селе. Уже созрела идея совершенно других колхозов, которые возвращали крестьянина чуть ли не во времена крепостного права. Коммуны, созданные единомышленниками, были не нужны. И они начинают закрываться одна за другой. Борису Мазурину предложили заняться организацией официальных колхозов в окрестных селах, однако он наотрез отказался. «Мы за коллективный труд, но за добровольно коллективный, по сознанию…». Тогда против него возбудили уголовное дело, придравшись к погрешностям в отчетности.
Члены коммуны решили покинуть Подмосковье и уехать в Сибирь. В ту пору они думали, что там советская власть их не достанет.
Коммуна «Жизнь и труд» нашла себе место на берегах реки Томи в Чешлеке, неподалеку от Новокузнецка. Несмотря на все трудности переезда, освоения новой территории, численность ее росла. В 1931 году здесь трудились уже более 500 человек. И с каждым годом делались все более настойчивые попытки превратить коммуну толстовцев в рядовой колхоз. Борис Мазурин как мог противился этому. Его необходимо было убрать. На этот раз с ним уже не церемонились. В своей автобиографии он писал:
Семь месяцев одиночки, переследствие и суд. Потом Мариинский централ, откуда попал в Архангельскую область на стройку железной дороги. Домой, в колхоз уже, а не в коммуну, я вернулся в октябре 46-го года и работал там на разных работах. В 1949 году на землях нашего колхоза обнаружили богатейшие залежи угля и построили там несколько шахт. И Совет Министров вынес постановление переселить наш колхоз на другой берег Томи, опять на голое совсем место. Постановление было за подписью Сталина, и шахты взяли наши постройки, а взамен мы получили деньги и лес для строительства на новом месте. Колхоз назначил меня руководить постройкой поселка. Мы наняли человек 30 плотников, и за два года поселок для всех жителей был готов, со школой, магазином, кузницей, клубом, лесопилкой и колодцами. И колхоз опять зажил полнокровной жизнью. В 1957 году колхоз перевели на совхоз, забрав у нас без всякой оплаты все наше имущество – скот, инвентарь, постройки, хотя по закону все это считалось нашей кооперативной собственностью. В совхозе жить стало намного скучнее. Никакой самодеятельности – царство бюрократии. В 1961 году я вышел на пенсию, что-то около 50 рублей».
Остаток жизни Борис Мазурин прожил в деревне Тальжино под Новокузнецком, там, где некогда располагалась толстовская коммуна «Жизнь и труд». В эти годы им были написаны воспоминания о коммуне, о друзьях, с которыми он работал, создана биографическая книга об отце. Правда, опубликовать свои воспоминания он смог только в 1988 году в журнале «Новый мир».
Коммуна «Жизнь и труд» была в начале 20-х годов далеко не единственной в Советском Союзе. Их насчитывалось несколько десятков. Сегодня трудно представить, насколько другой была жизнь в нашей стране, если бы власти в свое время поддержали такие коммуны. Увы, упор был сделан на колхозы и совхозы, где люди трудились из-под палки. Впрочем, Сталин не мог не понимать, что в то время в Советском Союзе его идеи и идеи крестьян-толстовцев одновременно существовать не могли.
ЛИТЕРАТУРА
Воспоминания крестьян-толстовцев. – Москва, «Книга», 1989.
ФОТОФАКТ
Крестьяне-толстовцы строят новый поселок на берегах Томи, надеясь, что им дадут возможность спокойно работать. Однако их ожидания не оправдаются.
Дата добавления: 2015-11-28; просмотров: 71 | Нарушение авторских прав