Eлизарий Mоисеевич Мелетинский

Словарь

Средневековой культуры

Под общей редакцией А.Я. Гуревича

Москва

РОССПЭН

Eлизарий Mоисеевич Мелетинский

ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС

Г.ий Э. как особый жанр - в Западной Евро-

пе и за ее пределами - продолжает традиции

архаического повествовательного фольклора.

Первоначально он возникает на основе вза-

имодействия богатырской песни-сказки и

первобытных мифологических сказаний о

первопредках - «культурных героях». Мифо-

логические предания о творении мира, ми-

фологизированные картины природы часто

остаются фоном повествования. Следы пане-

гириков или собственно исторических пре-

даний в ранних, еще архаических формах

Г.ого Э.а очень слабые. Г.ий Э. развивается в

ходе этногенеза и расселения племен. Он со-

здается еще в форме устной традиции, сохра-

няет следы устной импровизационной тех-

ники. Характерная для самых древних пове-

ствований смешанная форма (передача пес-

ней или стихами лишь речей и некоторых

описаний, а остального прозой) удерживает-

ся также и в ранних образцах Г.ого Э.а. Ге-

роические характеры богатырей, часто оли-

цетворяющих родоплеменной коллектив,

иногда наделяются шаманскими чертами. В

архаических эпосах встречаются мотивы бо-

гоборчества.

Классическая, зрелая форма Г.ого Э.а

возникает вместе с развитием государствен-

ности. Важнейшим источником сюжета ста-

новятся исторические предания о межпле-

менных и межконфессиональных войнах, о

выдающихся военных вождях, о королях и

т.п. Одновременно формируется могучий,

строптивый, «неистовый» героический ха-

рактер богатыря, способного вступить в кон-

фликт с властью, хотя этот конфликт в обще-

стве, еще сохранившем идеал родоплемен-

ной «гармонии», обычно разрешается мир-

ным образом.

В западноевропейской литературе сохра-

нились только реликты архаической, ранней

формы эпоса. Примерами ее могут служить

мифологические песни древнескандинавс-

кой «Эдды», отчасти ирландский эпос. Луч-

ше этот этап отразился в финских песнях,

собранных в «Калевалу», у народов Северно-

го Кавказа (т. н. нартский эпос) и за преде-

лами Европы — втюрко-монгольском эпосе

народов Сибири, в некоторых африканских

эпических памятниках.

Большинство европейских эпических па-

мятников, сложившихся в период зрелого

средневековья, сохранилось в книжной фор-

ме и относится к классическим формам эпо-

са. Отделение от фольклора способствовало

развитию более изощренной стилистики,

притом что происхождение и стилистики, и

образной системы из фольклорных истоков

несомненно. В процессе перехода от устной

импровизации к рецитации по рукописям

появляются переносы из стиха в стих

(enjambements), усиливается синонимия, гиб-

кость и разнообразие эпических «формул».

Становится возможной более четкая компо-

зиция, больший объем эпопеи. Впрочем, роль

певцов - шпильманов и жонглеров - еще дол-

го остается значительной.

Историческая тематика в европейском

эпосе в основном заслонила сказочно-мифо-

логическую. Одним из ведущих мотивов сде-

лалась защита родины и христианства. Г.ий

Э. на данном этапе повествует и о феодаль-

ных усобицах и о сеньориально-вассальных

отношениях, но вассальная верность, как

правило, сливается с верностью роду, племе-

ни, государству, эпическому королю, власть

которого символизирует единство страны. В

эпико-героическом произведении иногда

заметны следы куртуазно-романического

влияния, но и в этом случае полностью со-

храняется героическая эстетика.

В западноевропейской словесности наи-

более архаичны ирландский и древнесканди-

навский эпосы. В ирландском (дошедшем в

виде прозаических саг, по-ирландски — шке-

ля) чисто мифологические сказания подвер-

глись своеобразной эвгемеризации и транс-

формировались в легенды о заселении Ир-

ландии несколькими этническими волнами.

Воспоминания о реальных племенах (напри-

мер, белгах - «народ Болг») смешались с

представлением о чисто мифическом племе-

ни богини Дану и демонических фоморах.

Племени богини Дану принадлежат главные

боги ирландского языческого пантеона -

Дагда, Нуаду, Огме, Луг. Окрашенная мифо-

логически история создания рельефа, реме-

сел, социальных установлений, королевской

власти переплелась с повествованием о бит-

вах племени богини Дану с Фир Болг (пер-

вая битва при Мойтуре) и с фоморами (вто-

рая битва при Мойтуре). Бог Нуаду сохраня-

ет архаические черты царя-жреца, от состо-

яния которого зависит плодородие; поэтому,

когда он теряет руку, он передает власть дру-

гому (Бресу). Древнейший, собственно эпи-

ческий цикл ирландского эпоса - уладский

(ульстерский) создает некую историзирован-

ную раму героического века в виде вечной

борьбы Улада, которым правит король Кон-

хобар, и Коннахта, во главе которого стоят

злая волшебница Медб и ее муж Айлиль.

Цикл, видимо, сложился в III—VIII вв.

Главный герой цикла - Кухуллин, который

предстает в разных версиях либо сыном бога

Луга, либо его воплощением, либо плодом ин-

цестуальной связи Конхобара и его сестры.

Все варианты в основе мифологические. Пер-

воначальное имя этого героя — Сетанта, что

указывает на связь с историческим племенем

сетанциев, но после победы над страшным

псом кузнеца Кулана (мотив инициации) он

получает новое имя Кухуллин, то есть «пес

Кулана», ибо он временно должен заменить

убитого им пса (мотив первично тотемичес-

кий). Главное военное событие, в котором

проявляется героизм Кухуллина - борьба за

волшебного быка («Похищение быка из Ку-

альнге» часто называют «ирландской Илиа-

дой») - чисто фантастическая ритуально-ми-

фологическая тема, напоминающая такие

войны в эпической архаике, как, например,

борьба за Сампо в «Калевале». Биография Ку-

хуллина типична для богатырской сказки. Она

включает чудесное рождение, героическое

детство, мотивы инициации (не только упо-

мянутую победу над страшным псом, но и вре-

менное лишение головы и обучение военно-

му искусству у ведьмы Скатах), а также труд-

ное сватовство к Эмер и любовь к сиде (фее

Фанд), и, наконец, смерть вследствие наруше-

ния-табу. Фигуры фей, ведьм, колдунов и т.п.

несут на себе печать мифологии, но квазиис-

торическая рама повествования способствует

переосмыслению всей этой фантастики в духе

классической эпики. Сам Кухуллин обладает

характерным для зрелого эпоса героическим

характером, который приводит его к гибели

как раз вследствие его благородных свойств,

в том числе своеобразного патриотизма.

Во многом аналогичный характер имеет

цикл Финна, отчасти отражающий деятель-

ность тайного мужского союза фенниев и

включающий, кроме того, целый ряд саг, где

повествования о междоусобицах соединены

с мифологическими мотивами. Возможно,

что сага о падении дома Да Дерга возникла в

порядке историзации эсхатологического

мифа. Валлийские мабиногион, через по-

средство которых кельтская тематика про-

никла во французские рыцарские (куртуаз-

ные) романы, также реактуализируют сказоч-

но-мифологический слой.

Очень богат стихотворный древнегерман-

ский эпос. Его главные памятники: древне-

исландская «Эдда» (сохранилась в рукописи

XIII в., источники очень древние), англосак-

сонский «Беовульф» (сложился в VII-VIII вв.),

древненемецкий стихотворный отрывок

«Песнь о Хильдебранде», гораздо более по-

здняя (ок. 1200 г.) обширная «Песнь о Ни-

белунгах», «Кудруна» (или «Гудруна», нач.

XIII в.), немецкие песни и сказания о Дитри-

хе Бернском, а также древнеисландские про-

заические саги. Эпос германоязычных народов

гораздо разнообразнее ирландского и включа-

ет как настоящую мифологическую архаику

(мифологический эпос о богах в скандинавс-

кой, точнее, древнеисландской «Эдде») и близ-

кие героической сказке повествования о бога-

тырях, вошедших уже в историческое предание

(таких, как Беовульф, Хельги, Сигурд-Зигф-

рид, Вёлюнд), так и героические повествова-

ния, выросшие из подлинных исторических

преданий о событиях «великого переселения

народов» и описывающих войны в виде част-

ных родоплеменных распрей (круг Нибелун-

гов, «песни» о Хильдебранде и Вальдере) и, на-

конец, постклассическую эпику, представлен-

ную исландскими прозаическими сагами.

Древнескандинавский эпос, сохранив-

шийся в Исландии в виде стихотворного сво-

да «Эдды» (иногда называемой «Старшей Эд-

дой») и пересказов в «Младшей Эдде» Снор-

ри Стурлусона, содержит как мифологичес-

кие, так и героико-исторические сюжеты. С

точки зрения метрико-стилистических кри-

териев, мифологические «песни», т. е. сти-

хотворения «Эдды» древнее героических, и

фигурирующие в них древнескандинавские

боги напоминают архаических «культурных

героев». Верховный бог Один, соответствую-

щий континентально-германскому Водану,

имеет черты творца и жреца-шамана. Он -

добытчик-похититель у великанов священ-

ного меда (являющегося источником поэти-

ческого и шаманского вдохновения), а так-

же магических рун. Бог-громовикТор (соот-

ветствующий древненемецкому Донару) -

героический борец, защищающий богов-

асов и людей от великанов-йотунов и других

чудовищ, воплощающих силы хаоса. Локи,

наоборот, отрицательный вариант «культур-

ного героя», т. е. мифологический трикстер.

Он хитростью добывает мифологические

ценности у карликов и великанов для богов,

а у богов - для великанов. Он «оператор» веч-

ной циркуляции мифологических ценнос-

тей. Локи, в частности, похищает богиню

Идунн и ее молодильные яблоки, волосы бо-

гини Сив, украшения богини Фрейн, захва-

ченный великанами молот Тора - Мьольнир:

он понуждает карликов выковать чудесные

предметы. Правда, он изобретает рыболов-

ную сеть — как настоящий «культурный ге-

рой», но находится при этом с другими бога-

ми во враждебных отношениях, потешается

над ними на собраниях богов, губит светлого

бога Бальдра. Если Один - отец богов, то Локи

— отец некоторых чудовищ: страшного волка

Фенрира, мирового змея Йормунганда и хо-

зяйки царства мертвых Хель. В эсхатологичес-

кой битве он участвует на стороне хтоничес-

ких сил хаоса против богов и людей. Анало-

гичный Локи тип трикстера редко встречает-

ся в эпосе. Исключение составляет северокав-

казский Сырдон в сказаниях о нартах.

Собственно богатырские сюжеты герман-

ских народов либо развиваются путем по-

зднейшей историзации героических мифов и

сказок, либо прямо вырастают из историчес-

ких преданий. В англосаксонском эпосе ос-

новная тема - борьба Беовульфа с чудовища-

ми. Эта тема несомненно сказочно-мифоло-

гическая, но она вставлена в историческую

раму предания одворедатских королей в Лей-

ре (Хлейр). В этот сюжет, по-видимому по-

зднее, проникли христианские реминисцен-

ции и следы знакомства с римской эпикой.

Сам Беовульф представлен геатским (гаутс-

ким) королем, но имя его не аллитерирует, как

это было принято, с именами гаутских коро-

лей и буквально означает «волк пчел», т. е.

медведь. В исландских сагах много параллель-

ных «Беовульфу» сюжетов, в одном из них ге-

роя зовут Бьярки, т. е. медведь. Скорее всего,

образ Беовульфа восходит к сказочному дра-

коноборцу и «культурному герою», впослед-

ствии историзованному.

В песнях «Эдды» о Хельги ярко представ-

лены сказочно-богатырские биографические

мотивы. Его рождение сопровождается клеко-

том орлов, падением священных вод, кручени-

ем нитей судьбы норнами. В возрасте одного

дня он уже становится героем, и отец дает ему

имя, «благородный» лук, меч и власть над зем-

лями. В другом варианте (есть три «песни» о

Хельги) имя нарекает ему валькирия Свава, ко-

торая потом защищает его в битвах. В этом ва-

рианте речь идет не о раннем, а, наоборот, о

позднем созревании богатыря. Ему придают-

ся черты сказочно-былинного сидня. Месть за

отца, им совершенная, тоже является типич-

ным мотивом богатырской сказки. Весьма ха-

рактерна любовь Хельги к валькирии, напоми-

нающая тему героического сватовства. Имя

отца Хельги в разных песнях колеблется (Сиг-

мунд? Хьёрвард?), что также коррелирует с его

сказочно-мифологическими корнями. Это не

помешало изобразить Хельги в англосаксонс-

ком эпосе о Беовульфе представителем датс-

кого королевского дома Скилдингов, отцом

знаменитого датского конунга Рольво, т. е.

Хрольва Краки. Но и здесь Хельги фигурирует

как предок, родоначальник, что также может

иметь и мифологические корни.

Другой герой «Эдды» - Сигурд, соответ-

ствующий континентально-германскому Зиг-

фриду, по-видимому, был первоначально, как

и Хельги, сказочным богатырем. Попытки свя-

зать его с реальными историческими лицами

(Сигерик, Сигиберт, Арминий) малоубеди-

тельны. В эддической песни о побежденном

Сигурдом драконе Фафнире (мотив сам по себе

архаический) Сигурд называет себя сиротой,

не знающим своих родителей, хотя и в этой

песни, и в других местах упоминается его отец

Сигмунд. Подобный парадоксальный мотив

встречается также в тюрко-монгольском эпо-

се Сибири и указывает на реликт представле-

ния о первопредке. Рядом с этим мифологи-

ческим реликтом находим характерные сказоч-

но-мифологические мотивы: воспитание си-

роты у кузнеца, убийство дракона, месть за

отца, любовь к валькирии, героическое сватов-

ство, смерть героя. Завоевание «суженой» для

другого (Гуннара, соответствующего древнене-

мецкому Гунтеру) является ритуально допус-

тимым, но менее распространенным сюжетом.

Включение еще на континенте сказания о Си-

гурде-Зигфриде в цикл Нибелунгов связало

этого сказочного богатыря с общегермански-

ми историческими преданиями эпохи «вели-

кого переселения народов». Это готские и бур-

гундские предания о гибели бургундского ко-

ролевства (437 г.), о битве на Каталаунских по-

лях (451 г.), о смерти гуннского предводителя

Аттилы (исландский Атли, немецкий Этцель

- 453 г.), о гибели остготского царства в При-

черноморье (375 г.), об Эрманарихе (исландс-

кий Ёрмунрек), Теодорихе Великом, т. е. эпи-

ческом Дитрихе Бернском, и др. Т. н. «великое

переселение народов» выступает в германском

континентальном эпосе как «героическое»

время.

В скандинавской эддической версии исто-

рический колорит несколько стерт. Истори-

ко-героические сюжеты пришли в Скандина-

вию с континента, но вместе с тем Скандина-

вия сохранила архаический слой общегерман-

ского эпоса, что в свою очередь не исключает

некоторых элементов вторичной мифологи-

зации. В сюжетном круге Нибелунгов (гью-

кунги «Эдды» соответствуют бургундам «Пес-

ни о Нибелунгах») месть Гудруны осуществ-

ляется по отношению к ее второму мужу Атли,

завлекшему на гибель ее братьев. Ее аналог

Кримхильда в «Песни о Нибелунгах» мстит не

за братьев мужу Этцелю, а братьям за убий-

ство ее первого мужа Зигфрида. Скандинавс-

кая версия несомненно отражает более древ-

нюю стадию в развитии исторического пре-

дания еще на континентально-германской

почве: Аттила якобы умер на ложе германс-

кой пленницы Илдиго (т.е. Хильды, Крим-

хильды), мстившей за братьев. Ясно, что пер-

воначально родовые связи ценились выше се-

мейных. Но так или иначе уже само истори-

ческое предание представляет исторические

события в виде семейно-родовой распри. Раз-

гром гуннов на Каталаунских полях также

трактуется в эпосе как борьба за отцовское на-

следие двух готских королевичей Ангантюра

и Хлёда; также и Эрманарих (Ёрмунрек) ста-

новится жертвой мести братьев за сестру Су-

нильду (по-исландски - Сванхильд).

Вне «Эдды» и «Песни о Нибелунгах», а

именно в старинной древненемецкой эпи-

ческой песни о Хильдебранде, встреча Хиль-

дебранда (старого дружинника Теодориха) с

Хадубрандом (молодым дружинником Одо-

акра) на поле боя интерпретируется в духе

традиционного международного сюжета -

боя отца с сыном (ср. с ирландским, русским,

персидским сказаниями).

В «Песни о Нибелунгах», в отличие от

«Эдды», юношеские приключения Зигфрида

(здесь нидерландского принца) - такие, как

добывание клада и шапки-невидимки, побе-

да над драконом, приобретение неуязвимос-

ти, сватовство к Брюнхильде для Гунтера, -

рассказываются скороговоркой и вынесены за

рамки основного действия. Представленная в

легкой куртуазной стилизации любовь Зигф-

рида и Кримхильды как бы составляет некий

вводный сюжет, поданный на фоне придвор-

ного быта бургундов. Что касается действи-

тельно исторических фигур - таких, как Хам-

дир, Хлёд, Этцель, Дитрих Бернский, -тоска-

зочные мотивы их биографий совершенно

отодвинуты на задний план. Но они облада-

ют столь же героическими характерами, как

Сигурд-Зигфрид или Хельги и в скандинавс-

ких, и в континентально-германских вариан-

тах. В «Эдде» постоянный эпитет у Хамдира

- «великий духом», а у Хёгни, брата Гуннара,

- «смелый». Хамдир и Сёрли отправляются на

верную гибель в стан Ёрмунрека, не желая от-

казаться от подвига, на который их подбивает

мать. Гуннар из гордыни решает ехать в став-

ку Атли вопреки дурным предзнаменованиям,

предупреждению сестры и уговорам прибли-

женных. Он просит гуннов вырезать сердце

его брата, боясь, чтобы тот не проявил слабо-

сти (но даже вырезанное сердце не трепещет

на блюде), а сам бесстрашно умирает в змеи-

ной яме. Гордой смелости Гуннара соответ-

ствует жестокая месть Гудрун мужу Атли за

смерть братьев. Она убивает и варит собствен-

ных детей мужу на «обед». Женщины в геро-

изме не уступают мужчинам: Гудрун не пла-

чет над телом Сигурда и жестоко мстит за

смерть братьев, Брюнхильда сама всходит на

погребальный костер.

В средневерхненемецкой «Песни о Нибе-

лунгах» мир богатырской сказки оттеснен на

задний план, но и историческое преда-ние

сильно трансформировано и составляет фон

для семейной распри вормсского двора гуннов

и королевского дома бургундов. Род и племя

заменяются семьей и феодальной иерархией.

Хаген, в отличие от Хёгни в «Эдде», уже не брат

Гунтера (Гуннара), а его вассал, причем ста-

вящий честь своего сюзерена выше его жиз-

ни. Теперь главный конфликт возникает из

спора о том, является ли Зигфрид человеком

Гунтера. Опьяненная гневом Кримхильда

проявляет подлинный демонизм и сама поги-

бает, губя при этом и семью, и государство.

Иной характер имеет другая обширная по-

эма. «Гудруна» (или «Кудруна»), где присут-

ствует авантюрная сказочность в духе не

столько богатырской, сколько волшебной

сказки: судьба героини напоминает судьбу Зо-

лушки, тема сватовства и мотив воспитания

на острове королевича Хагена решены в ска-

зочном стиле; героические конфликты конча-

ются примирением.

Резко отличен от германского стихотворно-

го эпоса романский, т. е. французский («Песнь

о Роланде», «Песнь о Гильоме» и другие мно-

гочисленные «песни о деяниях» — chansons de

geste, сложившиеся в X—XIII вв.) и испанский

(«Песнь о моем Сиде», XII в.). В романском

эпосе нет явных следов сказочно-мифологи-

ческой архаики и его основным источником

является историческое предание. Историчес-

кие прототипы большинства героев француз-

ского эпоса относятся к эпохе Каролингов. Во

французском эпосе, как и в «Песни о Нибелун-

гах», отчетливо отразились сеньоро-вассаль-

ные отношения. Но в «Песни о Роланде» и в

некоторых других французских поэмах семей-

но-феодальные конфликты подчинены обще-

му патриотическому пафосу. Испанский эпос

во многом близок к французскому, а искусст-

во испанских эпических певцов - хугларов -

имеет много общего с искусством французс-

ких жонглеров. Сходен также ассонансирован-

ный стих и ряд эпических формул. Испанский

эпос, подобно французскому, базируется на

историческом предании и еще больше сосре-

доточен на борьбе с маврами, на теме рекон-

кисты, т. е. обратного завоевания Пиренейс-

кого полуострова. Дистанция между описыва-

емыми историческими событиями и временем

создания эпической поэмы гораздо короче,

чем во французском эпосе. Время жизни зна-

менитого деятеля реконкисты Сида (его имя -

Руй Диас де Бивар, Сид - его прозвище от араб-

ского Аль-Сеид, что значит «господин») - вто-

рая половина XI в. В поэме Сид, более связан-

ный с леонской, а не кастильской знатью, из-

гоняется королем Альфонсом VI, но продол-

жает бороться с маврами; в конце концов на-

ступает примирение (ср. аналогичные мотивы

во французской эпике, в гомеровской «Илиа-

де», в русской былине и т.п.). После примире-

ния с королем он еще должен утвердить себя в

придворной среде, где некоторые, особенно

инфанты Каррионские, презирают его как ме-

нее знатного. Они ведут себя нагло и веролом-

но, зарятся на его богатство, из выгоды женят-

ся на дочерях Сида, а затем их бросают и т.п.

Сид восстанавливает свою честь судебным по-

единком. В другой, более поздней поэме о

Сиде, а затем в романсах рассказывается о его

молодости, разрабатывается тема «эпического

детства» героя. В кастильских хрониках сохра-

нились фрагменты и других эпических пове-

ствований: «Песнь о семи инфантах Лары»,

«Осада Саморы», «Сказания о Гарсии Фернан-

десе» и др.

Стоит упомянуть и о новогреческом, т. е.

византийском эпосе о Дигенисе Акрите (по-

эма датируется рубежом X-XI вв.). Дигенис

является своеобразным сказочным богаты-

рем, проявляющим с детства силу и смелость,

убивающим львов и драконов, героически по-

хищающим невесту, укрощающим амазонку

и т.д. Эти сказочные сюжеты вставлены в ис-

торическую раму борьбы с халифатом. Сам

Дигенис - сын гречанки и принявшего хрис-

тианство арабского эмира; в поэме противо-

речиво сочетаются идеи известной веротерпи-

мости, связанные с происхождением героя, и

идея христианского миссионизма.

Волкова 3. Н. Эпос Франции. История и язык

французских эпических сказаний. М., 1984; Гуре -

вич А.Я. «Эдда» и сага. М., 1979; Мелетин-

с к и й Е. М. «Эдда» и ранние формы эпоса. М,

1968; он же. Введение в историческую поэтику

эпоса и романа. М., 1986; Михайлов А.Д.

Французский героический эпос. Вопросы поэтики

и стилистики. М., 1995; Потанин Г. М. Восточ-

ные мотивы в средневековом европейском эпосе.

М., 1989; Смирницкая О.А. Поэтическое ис-

кусство англо-саксов //Древнеанглийская поэзия.

М, 1982. С. 171-232; Смирнов А.А. Испанс-

кий героический эпос и сказание о Сиде // Песнь о

Сиде. М.,Л., 1959. С. 165-213; Стеблин- Ка-

менский М.И. Древнескандинавская литера-

тура. М., 1979; он же. Старшая Эдда // Стар-

шая Эдда. М.,Л., 1963. С. 181-213; Томаше в-

с к и й Н. Б. Героические сказания Франции и Ис-

пании // Песнь о Роланде. Коронование Людовика.

Ни мекая телега. ПесньоСиде. Романсеро. М., 1976.

(БВЛ;т. 10); Хойсл ер А. Германский героичес-

кий эпос и сказание о Нибелунгах (со вступитель-

ной статьей В.М. Жирмунского). М, 1960; Я рхо

Б. И. Введение// Песнь о Роланде. М.,Л., 1934;

В е d i е г J. Les legendes epiques. Recherches sur la

formation des chansons de geste. V. I - IV. P., 1908—

1913;Brodeur A.C. The Art of Beowulf. Berkeley,

Los Angeles, 1950; G a u t i e г L. Les epopees franchises.

Etudes sur les origines et 1'histoire de la litterature

natibnale. P., 1882; Lot K. Etudes sur les legendes

epiques franchises. P., 1958; Manelach A.

Naissance et developpement de la chanson de geste

en Europe. V. I- IV. Geneve, P., 1961-1980;

Markale J. L'epopee celtique d'Irlande. P., 1971;

Medieval Literature and Folklore Studies / ed. by

J.Man del, B.Rosenberg. New Brunswick,

1970; M e n e n de s Pidal R. La chanson de

Roland у el neotradicionalismo. Madrid, 1959;

Siciliano I. Les chansons de geste et l'epopee.

Torino, 1968; Vries J. de. Altnordische

Literaturgeschichte. Bd. 1-2. В., 1964-1967.

Дата добавления: 2015-11-26