XX век и развитие отечественной истории

XX век начался под знаком резкого обострения международных, соци­ально–по­ли­ти­че­ских и других отношений. Первая и вторая мировая войны, Великая русская ре­во­люция 1917 г. и попытка строительства социализма в СССР оказали всестороннее воз­действие на сознание многих миллионов лю­дей, в том числе и историков.

В Советском Союзе с 30-х до начала 90-х гг. безраздельно господство­вал формационный подход. В соответствии с этой кон­цеп­цией человечество проходит в своем раз­витии пятьоб­ще­ст­венно – эконо­мическихформаций: первобытнообщин­ную, рабовладельческую, фео­дальную, капитали­стическуюикоммуни­стическую. Главной движущей силой исто­рии считались производи­тельные силы, которые, неуклонно развиваясь, застав­ляют ме­няться отстающие, как пра­вило, более консервативные производственные от­ноше­ния, что неиз­бежно создает объектив­ную основу для социальных революций. Создатели этой тео­рии КарлМаркс (1818–1883) и ФридрихЭнгельс (1820–1895), верили в про­гресс и связывали по­беду каждой новой формации с более высо­кой произ­водитель­но­стью труда, с умением об­щества рацио­нально использо­вать имеющиеся ре­сурсы и воз­можности. Главным тормо­зом для решения мно­гих жизненно важных про­блем, для спра­ведливого распределения про­изводи­мых матери­альных и духовных благ и удовле­творе­ния разнооб­разных, расту­щих по­требностей людей осно­воположники мар­ксизма считали частную соб­ственность на орудия и средства произ­водства. Они пред­рекали неминуемую гибель капитализму и видели в про­летариате, классе, которому «нечего те­рять, кроме своих це­пей», будущего устроителя жизни на принципах Сво­боды, Равен­ства и Братства. После Октября 1917 г. В. И. Ленин (1870–1924) возглавил движение к новому жизнеуст­ройству в нашей стране. При И. В. Сталине (1878–1953) любые попытки поста­вить под сомнение пра­воту мар­ксизма заканчивались весьма плачевно для таких инакомыс­лящих.

Единство «исторического фронта» в нашей стране долгое время обеспечива­лось пу­тем жесткого контроля со стороны правящей Коммунистической партии, под­чинен­ных ей орга­нов государственной безопасности и цензуры. В результате происхо­дившей « сталинизации» всех общественных и гуманитарных наук, среди которых видное место от­водилось истории, сложились определенные традиции, «правила игры», которыми ру­ко­во­дствовались советские историки.

Историкам в своей работе предлагалось руководствоваться такими принципами как историзм и диалектика, что предполагало рассмотрение любой исторической про­блемы в конкретном временном контексте и с учетом всех связей, которые данная про­блема имеет с другими предметами и явлениями. Фактически от историка, прежде всего, требо­валось со­блюдать принцип партийности, то есть освещать и оценивать любые со­бытия с позиций ра­бочего класса, а фактически в соответствии с тем, что в данный мо­мент считали целесо­образ­ным руководящие органы Коммунистической пар­тии. Счита­лось, что рабочий класс, воз­главляющий движение к бесклассовому, спра­ведливому об­ществу, заинтересован в объ­ек­тивном освещении исторического процесса, поэтому при­верженность названным прин­ципам, бесспорно, обеспечивала научное, добросовест­ное, адекватное фактам истори­че­ское знание.

На самом же деле советская историческая наука очень быстро обрела целый «букет» весьма специфических черт. Смена вождей, исчезновение с политической аван­сцены круп­ных фигур порождали одностороннее освещение исторических явле­ний, про­цессов и пер­сонажей, зачастую замалчивание не­удоб­ных фактов, что приводило к искажению (фальсификации) истории. Даже в советское время официальные лица время от времени критиковали цитатничество, компиля­тивность, анти­теоретичность, эк­лектич­ность и бес­принципность многих ста­тей, бро­шюр, диссерта­ций, даже многотом­ных трудов. Но все по­священные в «правила игры» хорошо по­нимали, что догматизм, схема­тизм, обезличивание истории, бо­язнь драматиче­ских ситуа­ций чреваты мень­шими по­следст­виями, чем «неоправданные нова­ции», «очернительство», «замалчивание руководя­щей роли КПСС» и другие по­добные оценки.

Одной из серьезных проблем отечественной исторической науки была растущая ин­тел­лектуальная самоизоляция. Отечественная историография не учитывала дости­же­ний та­ких быстро прогрессировавших в ХХ в. дисциплин, как структурнаялин­гвис­тика, эт­но­логия, историческаядемография, историческаяантропология, ис­тори­че­скаяпси­хо­логияипси­хоанализ, историяментальностей, историческаягео­гра­фияит. д. О соз­дателях новых на­правлений исследований писали в лучшем случае как о бур­жуаз­ных уче­ных, деятель­ность которых подтверждает безысходность кризиса запад­ного об­ществове­де­ния. В совет­ское время ухудшилось преподавание иностранных язы­ков. Мно­гие исто­рики к литера­туре на иностранных языках обраща­лись лишь фор­мально. Значи­тельная часть такой лите­ратуры находилась в фондах спе­циального хране­ния.

Отражением общей ситуации в стране стало преобладание людей пожилого воз­раста (геронтократия). К 1987 г. в академических учреждениях, вузах, министерст­вах и ведомст­вах насчитывалось 10 тыс. историков. В Отделении истории АН СССР из 370 докторов ис­тори­ческих наук не было ни одного моложе 40 лет, лишь 20 человек нахо­дились в возрасте до 50 лет. Средний возраст академиков составлял 77 лет, а чле­нов-кор­респондентов – 64 года. Средний возраст вновь защищавшихся докторов исто­риче­ских наук составлял 54 года, а кандидатов –35 лет[14]. Не­мало сил уходило на межгруппо­вую борьбу. «Под прессом замас­кированной под мар­ксизм идеологии сложилась мощ­ная сис­тема объединенных ма­фиозных кланов, име­нуемых советской историографией», – писал один из осведомленных участни­ков про­исходивших событий[15].

Не удивительно, что многие профессиональные историки встретили «перестройку» в состоянии прострации. Уже в 1985–1986 гг. обнаружился глубокий кри­зис историче­ской науки, ее методологических, концептуальных, источниковедче­ских и других основ, неспо­собность историков объяснить прошлое и настоящее. По призыву Генерального секретаря ЦК КПСС, лидера «перестройки» М.С.Горбачева началось устранение многочисленных «белых пятен» в истории. Но мно­гие сложные, трагиче­ские стра­ницы отечественной истории - «красный террор», кол­лекти­визация, сталинские репрессии, хрущевская «оттепель», причины «застоя» и др. - перво­начально получили освещение в про­изведениях литераторов, журналистов, ме­муари­стов, в переводах из за­рубежных изда­ний.

В 1988–1991 гг. в Прибалтике, Молдавии, За­кавка­зье, Средней Азии, на Украине и в Белоруссии сорганизовавшиеся национал–сепа­ратист­ские силы выступили со своей концепцией всей истории взаимоотношений своих народов с Рос­сией, русским народом, с союзным Центром, который ассоцииро­вался с Москвой и на­хо­дившимися там вождями.

Дата добавления: 2015-11-26