А историческая предпосылка

Итак, исторический фон события, приковавшего наше внимание, следующий: в результате завоеваний восемнад­цатой династии Египет стал мировой державой. Новый империализм отразился в развитии религиозных представ­лений если и не всего народа, то все же его господству­ющего и духовно активного высшего слоя. Под влиянием жрецов бога Солнца в Оне (Гелиополь), вполне вероятно усиленным импульсами из Азии, выдвигается идея уни­версального бога Атона, больше не связанного границами стран или народов. В лице юного Аменхотепа IV к власти приходит фараон, не знающий более высокой цели, чем развитие такой идеи бога. Он возвышает религию Атона до уровня государственной религии, благодаря ему уни­версальный бог становится единственным Богом; все рас­сказы о других богах — надувательство и ложь. С крайней непримиримостью он противостоит всем соблазнам маги­ческого мышления и отвергает особо ценную для египтян

31 963

пробной жизни. Поразительно предчувствуя бо-/iee научное понимание, он видит в энергии сол+ /5 излучения источник любой жизни на Земле и ^ляет ее как символ своего бога. Он славит его ра-. L от творчества и его жизнь в Маат (истина и спра-* ведливость).

Это первый и, быть может, самый подлинный случай монотеистической религии в человеческой истории; более глубокое проникновение в исторические и психологичес­кие условия его появления имели бы неоценимое зна­чение. Но этому мешало то, что мы сумели получить не слишком много сведений о религии Атона. При слабых преемниках Эхнатона рухнуло все им созданное. Месть притесняемых им жрецов обрушилась теперь на память о нем, религия Атона упразднена, резиденция заклейменно­го нечестивцем фараона разрушена и разграблена. Около 1350 г. до н. э. восемнадцатая династия вымерла; после некоторого периода анархии полководец Харемхаб, пра­вивший до 1315 г., восстановил порядок. Реформа Эхна­тона оказалась эпизодом, обреченным на забвение.

Это все, что было установлено историей, а теперь всту­пает в действие наше гипотетическое продолжение. Среди Приближенных к Эхнатону находился человек, которого, возможно, звали Тотмес, как в то время называли и мно­гих других', — от имени мало что зависит, только то, что его вторая составная часть должна была быть мозе. Он был знатного сословия и являлся убежденным приверженцем религии Атона, но в противоположность мечтательному царю — энергичным и страстным человеком. Конец Эх­натона и упразднение его религии означали для него крах всех надежд. Он мог далее жить в Египте только как па­рия или богоотступник. Вероятно, будучи наместником пограничной провинции, он соприкасался с племенами семитских народов, переселившимися туда несколько по­колений назад. Из-за разочарования и изоляции он обра­тился к этим чужеземцам в поисках возмещения своих ут­рат. Он избрал их своим народом, попытался с их помощью осуществить свои идеалы. В сопровождении свиты он по­кинул вместе с ними Египет, освятил их знаком обреза-

' Так звали и скульптора, мастерская которого была найдена в Тель-эль-Амарне.

964

ния, дал им законы, познакомил с учением атоновской религии, только что отвергнутой египтянами. Быть может, предписания, которые этот человек Моисей предложил своим евреям, были жестче предписаний его повелителя и учителя Эхнатона, возможно, он отказался и от опоры на бога Солнца в Оле, культ которого последние еще соблю­дали.

Временем Исхода из Египта мы обязаны считать пери­од междуцарствия после 1350 г. Последующий отрезок вре­мени, вплоть до завершения захвата земли Ханаан, особен­но смутен. Из темноты, которую в этом месте оставило или скорее создало библейское сказание, историография наших дней сумела извлечь два факта. Первый, открытый Е. Зеллином: евреи, даже по свидетельству Библии строп­ тивые и ослушные в отношении рнпргп чяурнодателя и вождя, в один прекрасный день восстали против негру убили его самого и отвергли, как рр^рр. египтяне, навязанную ишзег литию Атона. Другой, указанный Эд. Мейером: эти вер­нувшиеся из Египта.евреи позднее объединились с другими, близкородственными пмм^и³¹^ в землях между Палести­ной, Ощайскимгюдуостповом иАшвиеи^и там в рогатом источниками мрртр.ц^^^деун гтлл, в^ияниегМЛрабскИ^^.:

дианитян они^триняли новую религшо^почитание вулка-

HH4ecKo1%r^ju^sc3^£^ji^£]aQS

х^Ейть.Ханаан.,,,„

Временное отношение двух этих событий друг к другу и к Исходу из Египта очень туманно. Ближайшую истори­ческую точку отсчета предлагает стелла фараона Мернеп-таха (до 1215 г.), которая в сообщении о военных походах в Сирию и в Палестину упоминает среди побежденных «Израиль». Если датировку этой стеллы принять как ter­minus ad quern, то для процесса исхода в целом остается около столетия (после 1350 и до 1215 г.). Но возможно, что название «Израиль» еще не относится к тем племенам, за судьбой которых мы следим, и что на самом деле мы рас­полагаем более продолжительным промежутком времени. Расселение будущего еврейского народа в Ханаане, разу­меется, не было быстро закончившимся завоеванием, но процессом, осуществлявшимся поэтапно и затянувшимся на долгие времена. Отвлекаясь от ограничений стеллы Мер-нептаха, мы можем для удобства принять жизнь поколе-

965

ния (30 лет) за эпоху Моисея¹, тогда по меньшей мере могло пройти два, но, вероятно, и больше поколений до объедине­ния в Кадешё^\ промежуток между Кадешем и вторжением в Ханаан должен быть еще короче; еврейское предание, как было показано в предыдущем очерке, имело серьезное осно­вание сокращать интервал между Исходом и основанием ре­лигии в Кадеше; наше описание заинтересовано в обратном.

Но все это беллетристика, попытка заполнить пробелы нашего исторического знания, отчасти повторение второ­го очерка в «Imago». Наше внимание следует за судьбами Моисея и его доктрин, которым восстание евреев только по видимости положило конец. Из сообщения Яхвиста, написанного около 1000 года, но, конечно, опирающегося на более ранние редакции, мы узнали, что одновременно с объединением и учреждением религии в Кадеше состо­ялся компромисс, в котором еще хорошо различимы обе стороны. Одной стороне важно было только отвергнуть новизну и иноземное происхождение бога Яхве и укрепить его притязания на преданность народа, вторая не хотела поступиться дорогими воспоминаниями об освобождении из Египта и о величественном образе вождя Моисея, и в новое изложение предыстории ей удалось вставить как факты, так и человека, сохранить по крайней мере внеш­ний признак религии Моисея — обрезание — и, видимо, добиться некоторых ограничений в употреблении нового имени Бога. Мы говорили, что представителями этих тре­бований были потомки людей Моисея, левиты, отделен­ные только несколькими поколениями от современников и соотечественников Моисея и еще связанных живыми воспоминаниями о его даре. Поэтически окрашенные кар­тины, которые мы приписываем Яхвисту и его более позд­нему конкуренту Элохисту, подобны надгробиям, под ко­торыми как бы обрели вечный покой истинные сведения о былых деяниях, о природе моисеевой религии и о на­сильственном устранении великого человека — знания, недоступные последующим поколениям. И если мы пра­вильно интерпретировали этот процесс, то и далее в нем

¹ Это соответствовало бы 40-летним скитаниям по пустыне в биб­лейском тексте.

² Стало быть, около 1350(40)—1320(10) — Моисей, 1260 г., или не­сколько позже — Кадеш; стелла Мернептаха до 1215 г.

966

нет ничего загадочного; но он весьма вероятно обозначил окончательное завершение Моисеева периода в истории ев­рейского народа.

Примечательно, однако, что конец не таков, что гораз­до позднее проявилось сильнейшее воздействие таких пе­реживаний народа, которые на самом деле должны были постепенно в течение многих столетий подвергаться вы­теснению. Маловероятно, чтобы Яхве по характеру значи­тельно отличался от богов соседних народов и племен, конечно, он соперничал с ними подобно тому, как сража­лись друг с другом сами народы, но можно предположить, что тогдашнему поклоннику Яхве так же мало приходило в голову отрицать существование богов Ханаана, Моава и Амалика и т. д., как и существование веривших в них на­родов.

Монотеистическая идея, блеснувшая вместе с Эхнато-ном, опять погрузилась во мрак и должна была еще долгое время находиться вЬ тьме. Находки на острове Элефантин, прямо перед первым водопадом Нила, доставили порази­тельные сведения, что там на протяжении столетий суще­ствовала оседлая военная колония евреев, в храме которой наряду с главным богом Йахве поклонялись двум жен-скимбожествам, называемым одним именем Анат-Йахве. Правда, евреи были оторваны от родины и не соучаство­вали в тамошнем религиозном развитии; сведения о но­вых культурных предписаниях Иерусалима' передавало им персидское имперское правительство. Обращаясь к более отдаленным временам, мы можем сказать, что бог Яхве определенно не имел никакого сходства с Моисеевым бо­гом. Атон был пацифистом/как и его представитель на земле, собственно говоря, его прототип — фараон Эхна-тон, бездеятельно взирающий, как разваливается мировая империя, завоеванная его предками. Несомненноотроду, намеревающемуся насильственно овладеть новым место-житаш^ствомГ^хве]^ А все достойное по­ клонения вТоге Моисея вооб^выходило за нимания примитивных масс.

Я уже сказал — и при этом с удовольствием сослался на согласие с другими авторами: центральным фактом раз-

вития и^цаистскои^лигии было то, что богЯхвестечар '^^Ieм-ДP£меди„xтEaжaлJSвoй,^ качествами во^Ц больше приобрел сходство со старым богом Моисея Атр^^

^••л... „„ „ ^._,_,. __. ^^-.^..-.i.A,- --»••.•«•'. '•.---"••••,.••,.,..,,,,..„.....^,,.„^.-^„^^i^,.:|b,a»^6?-^.—--.' ~— --•^-••Wribw-..-.'. •v.t'.-^w.-,. /-,.» i МШЧ ШЧЯЬ-;: ^

«(ш. Правда, оставались серьезные и важные различия, н(й они легко объяснимы. Атон имел надежное преимущество | в Египте, начав преобладать в счастливый период, и даже^| когда царство пошатнулось, его почитатели могли отвлечьг! ся от помех и продолжали славить и пользоваться его тво<| рениями. |

Судьба принесла еврейскому народу ряд трудных ис* | пытаний, мучительных событий, его Бог был жесток, строг \ и мрачен. Он сохранил особенность универсального бога» | распоряжающегося всеми странами и народами, но тот факт, что его культ перешел от египтян к евреям, выразился в | дополнении, что евреи — избранный им народ, чьи осо- | бые обязанности в конце концов будут и возмещены по особому. Видимо,иароду было нелегко соединить ^веру в < предпочтение со стороны^своего^^мо^ОЗцесо^Боса.с JOte. } рестными испытаниями своей несчастной судьбы. Впро-

. i,д IIII^IT -•Ц——"— '*————— •*Ц" ^{1Г 1 г} - •—^——^•^'•-^••^^•'^^•-*"*-^°«—— - j -• - ——— -| ГТ- 1Г-~Т ^•А^'-»--»Ч!-«-Ъ.4чя»Д-№-'«^^Ч'-»'*"1Ь- •.•--У"'"'¹'——

чем, можно не заблуждаться.чтобь^ заглушить сомнедия в БогеГвоз]раст1зд1.з^^.собс^шю^видьГи, лйдимо, ^ r^цeJCoнI^BJйSыдки,нa^нeиc^ Бога», как это делают набожные люди еще и сегодня. Если при этом Казалось все же удивительным, что он насылает все новых насильников, ассирийцев, вавилонян, персов, которые под­чиняли и жестоко обращались с евреями, то все же его власть видели в том, что все эти злобные враги сами были повержены, а их царства исчезли.

Ыатнец. по трем важным параметрам позднейший Бог евреев был равен старому^бдгу-Мдисея. Первый 1Грешаю-

щий: он^^ствитедьнал1ЖЖЙ8^ Богом, рядо^ц^с^отор^М -hp гтппугтимы другие " Монотеизм.Эхна-тона был глубоко воспринят целым народом, более того, этот народ настолько привязался к этой идее, что она ста­ла ядром его духовной жизни и не оставила ему никаких других интересов. Народ и утвердившееся в его среде жре­чество были в этом едины, но пока деятельность жрецов ограничивалась созданием культового церемониала, она противоречила мощным течениям в народе, пытавшимся воссоздать два других поучения Моисея о своем боге. Го­лоса пророков неустанно возвещали, что Бог отвергает це-

968

ремониал и жертвоприношения, а требует только веры в него и жизни по истине и справедливости. И когда они превозносили простоту и святость жизни в пустыне, то, несомненно, находились под влиянием Моисеевых идеалов.

Самое время затронуть вопрос, нужно ли вообще ссы­латься на влияние Моисея на окончательное формирова­ние иудаистских представлений о Боге, не ограничиться ли предположением о спонтанном движении к более вы­сокой духовности в ходе растянувшейся на столетия куль­турной жизни. Такую возможность объяснения, вроде бы кладущую конец всем нашим догадкам, можно оценить двояко. Безусловно, подобные же обстоятельства привели очень одаренный греческий народ не к монотеизму, а к размыванию политеистических религий и к началу фи­лософского мышления. Насколько нам удалось понять, _р Ргитттр мо^теизм вырос как побочный продукт импе-JJ^nm^Tn i»nr fjtth ^тгя^^нжм фараона, неограниченно ^МП^г^у^-^д^¹^^ мировое державой^ Не были ли политические обстоятельства евреев в высшей степени не­благоприятны для дальнейшего движения от идеи бога обособленного народа к идее универсального вседержате-ля, и по какой причине эта крошечная и немощная нация дерзнула выдавать себя за привилегированного любимца великого властителя? Таким образом, вопрос о возникно­вении монотеизма у евреев остался без ответа или удо­вольствовался обычным ответом, что именно в этом про­является особый религиозный гений народа. Как известно, гений непостижим и не допускает вопросов, а потому нельзя призывать к такому объяснению прежде, чем исчерпаны любые другие решения'.

Далее наталкиваются на тот факт, что само еврейское сказание и историография указуют нам путь, поскольку они весьма решительно, на этот раз не противореча самим себе, утверждают, что идея единого Бога была дарована народу Моисеем. Если и есть возражение против досто­верности этого утверждения, то оно сводится к тому, что жреческая обработка имеющихся у нас текстов слишком многое сводит к Моисею. Установления, как и ритуальные предписания, безусловно, относящиеся к более поздним

' Это же соображение имеет силу и для курьеза с Вильямом Шекс­пиром из Стратфорда.

969

временам, выдаются за заветы Моисея с явным намерени­ем повысить их авторитет. Конечно/это дает нам основа­ние для подозрения, но недостаточно для опровержения. Ибо более глубокие мотивы такого преувеличения очевид­ны. Жреческое описание намерено создать преемственность между собственным веком и Моисеевым рассветом; оно как раз намерено отрицать отмеченное нами как самый удивительный факт еврейской религиозной истории, что между законоположением Моисея и последующей еврей­ской религией зияет провал, который поначалу заполняло служение Яхве и который лишь позднее стал постепенно исчезать. Любыми способами они оспаривают этот про­цесс, хотя его историческая достоверность безоговорочно установлена, так как при специальном толковании, кото­рому подвергался библейский текст, сохранилась обшир­ная информация, его обосновывающая. Жреческая обра­ботка претерпела здесь нечто подобное, что и искажающая тенденция, сделавшая нового бога Яхве Богом-отцом. Ес­ли принять в расчет этот мотив Жреческого кодекса, то нам трудно отрицать догмат веры — именно Моисей да­ровал своим евреям идею монотеизма. Нашего согласия добиться особенно легко, ибо мы знаем, откуда к Моисею пришла эта идея, которую иудаистские жрецы, конечно же, еще не сознавали.

Здесь кто-то может задать вопрос: что мы приобрели, выведя иудаистский монотеизм из египетского? В резуль­тате проблема только отчасти сдвинулась с места, о гене­зисе монотеистической идеи мы не узнали благодаря этому пониманию нового. Ответ гласит: это вопрос не вы­игрыша, а исследования. И, быть может, если мы осозна­ем действительный ход событий, то при этом узнаем что-то еще.

/

Дата добавления: 2015-11-26