Форды» на внешних рынках

Располагая моделью Т, компания Форда была крупнейшим экспортером автомобилей. Но когда «золотой век» закончился, ее внешние операции пришлось перестроить,б. С «фордами» конкурировала выросшая продукция европейских производителей. Некоторые страны в 1930-е годы принимали жесткие протекционистские меры и развивали собственное производство. «Опели», «ситроены», «пежо», «фиаты» были добротными и недорогими машинами. Но и в таких условиях компанию Форда потеснил ее основной американский конкурент.

General Motors приобретала имущество и капиталы зарубежных компаний, испытывавших финансовые или технические трудности. В 1925 г. она купила 100%-акций английской фирмы Vauxhali Motors, которая через четыре года стала давать прибыль и контролировала 10% рынка, а в 1929 г. -80% акций знаменитого автомобильного концерна Adam Opel. Это позволяло использовать его каналы сбыта, а главное, выпускать те же «европейские машины для европейского покупателя». В Германии фирма Опеля давала более 40% автомобилей, и конкурировать с нею не имело смысла, если удалось получить солидную долю в прибылях в обмен на техническую помощь. Продажа «кадиллаков», «олдсмобилей», «шевроле» и других моделей за рубежом имела для General Motors меньшее значение.

Форд, как и до Первой мировой войны, делал в Европе прямые инвестиции (строительство заводов) и избегал финансовых комбинаций. Не считался Генри и с налогами, которыми облагались иностранные машины. Приоритетной для него была собственная марка, которой он рассчитывал побить европейских конкурентов. Однако 8-сильная малолитражка «бэби форд», которую после 1932 г. стала выпускать более самостоятельная в своих действиях Британская компания Форда, успешно продавалась в Англии, во всех британских владениях и даже в США.

Эта реорганизованная дочерняя компания, бывшая английским, а не американским предприятием {Ford Motor Company Limited of England), стала непосредственно руководить всеми операциями Форда в Европе и контролировала 60% их капитала, а остальные доли принадлежали местным компаньонам, как правило, узкому кругу лиц. Только во Франции половина акций была пущена на рынок. Однако автомобилестроительные фирмы Франции и Италии добились от правительств своих стран жестких ограничительных мер против иностранных производителей, включая высокие налоги. Не помогли и попытки создания совместных предприятий, выпускавших комбинированный вариант «форда». Французское предприятие выжило с трудом, а в Италии концерн Fiat заблокировал (через Муссолини) все попытки развития фордовского бизнеса.

Большие проблемы подстерегали фордовский бизнес в Германии. Прибыв в 1930 г. на закладку автозавода в Кёльне, Генри не стал анализировать рынок. Он самонадеянно решил, что трудолюбивые немцы зарабатывают деньги и станут раскупать его продукцию не хуже американцев. В результате пришлось вкладывать крупные средства в строительство завода с электростанцией, создание дилерской сети, на рекламу и т.д. Продавать акции его германская компания не стала, ограничившись небольшим числом держателей 40% капитала.

После 1933 г. фирма._рпеля^-руи?гзрдимая General Motors, активно работала на «моторизацию» рейха, выполняла все указания нацистских главарей и получала большие заказы. Если в 1930 г. Германская компания Форда занимала второе место по продажам, то через два года она оказалась на девятом и только в 1938 г. завоевала четвертое место. Все попытки Гитлера давить на Форда - принять германские стандарты, перенести завод в Гамбург и дать автомобилю германское название — встретили отказ.

Правительства Чехословакии, Польши, Венгрии не создали благоприятных условий для фордовского бизнеса. Зато в Скандинавии, Прибалтике, Нидерландах, Греции, Румынии, Турции, Египте дела шли неплохо. Во время гражданской войны в Испании «форды» местной сборки продавались и республиканцам, и мятежникам, но режиму генерала Франко компания Форда отказалась поставлять продукцию в кредит, как это делали General Motors и Chrysler. Во время итало-эфиопской войны 1935 г. итальянская армия начала закупать фордовские грузовики в Египте, но Генри Форд запретил продавать их агрессору, опередив решение Лиги Наций. Небольшой сборочный завод в Иокогаме (Япония) обеспечивал спрос на «форды» в Японии. В Китае, где иностранцам не разрешали приобретать земельную собственность, Форд отказался оформить бизнес на подставное лицо и автомобили ввозились через Шанхай.

В оппозиции «новому курсу»

Начало Великой депрессии осенью 1929 г. Форд встретил бесстрашно. Подумаешь, паника на Уолл-стрите: его компания застрахована от такой напасти, как падение биржевых котировок. Это урок всем, кто делал деньги не трудясь! Форд развивал производство модели А и поднял заработную плату рабочим до 7 дол. в день, сократив, правда, рабочую неделю до 3—4 дней. Но в 1932 г. ему пришлось понизить минимум зарплаты: от 4 до 6 дол. в зависимости от квалификации. Людям не станет труднее, считал он, ибо массовое производство продолжается, оно само снижает цены на автомобили и другие товары. Выпускать товаров нужно столько, сколько люди могут купить по разумной цене, и спрос сам урегулирует предложение,.

«Новый курс» Форд и другие крупные промышленники восприняли как вызов этой разумной политике. Никто не хотел по указке правительства ограничивать производство, замораживать цены и прекращать конкуренцию. Но Генри считал, что его конкуренты пойдут и на это, чтобы получить помощь из Вашингтона и расправиться с ним. «Автомобильный король» был лично знаком с президентами Тафтом, Вильсоном, Гардингом, Кулид-жем, Гувером и уживался с ними, хотя и тогда к роли правительства относился скептически. Законам, говаривал Форд, нельзя., при писывать магическую'...силу, им не присущую. Государству проще простого дать обещания и не выполнить их, а в своих действиях оно редко выходит за пределы обычной поТтицейской власти18.

Рузвельтовская администрация предприняла ряд чрезвычайных мер по оживлению промышленности (программа НИРА). Летом 1933 г. компаниям было рекомендовано самим выработать «кодексы честной конкуренции»: отложить соперничество и договориться (в рамках отраслей) о замораживании цен на продукцию и заработной платы, о единых условиях труда и продолжительности рабочего дня. Провозглашалось право работников на коллективный договор с администрацией предприятий. Отрасли, где кодексы выработаны не будут, подлежали правительственному регулированию.

Автопромышленники посовещались и решили, что в их отрасли нет ни ценовой войны, ни перепроизводства. Но чтобы не идти против политиков и общественного мнения, они приняли свой кодекс. Генри категорически отказался участвовать в подобной затее. Если его бизнес начнут контролировать все кому ни лень, как тогда управлять компанией? Пусть правительство попробует, посмотрим, что у него получится. Кавалерийский генерал в отставке Хью Джонсон - главный администратор программы оживления экономики - прилетел из Вашингтона лично переговорить с Фордом. Но даже он не мог переупрямить старого Генри. На ветровом стекле «фордов» отсутствовал «синий орел», удостоверяющий законопослушность фирмы. Генерал в знак протеста пересел с фордовского «линкольна» на «кадиллак».

Администрация Рузвельта отказалась приобретать фордовские машины, бойкот объявили и губернаторы нескольких штатов, однако Форд не захотел подписать даже отдельное обязательство следовать «кодексу честной конкуренции». Но у кого находились деньги — покупал «форды» и аплодировал смелому предпринимателю.

В Соединенных Штатах многие считали Генри Форда толковым работодателем. Ни одной забастовки, даже на шахтах и железной дороге. В его рассуждениях по рабочему вопросу немало здравого смысла. Все потребители, включая рабочих, должны получать выгоды от массового производства. Но если рабочие диктуют предпринимателю, как и сколько им надо работать и получать, они добиваются преимуществ для самих себя. Профсоюзные деятели - наймиты финансового капитала: они манипулируют рабочими, устраивают забастовки и сталкивают рабочих и работодателей, чтобы расшатать здоровые отношения в промышленности. Профсоюз - это сговор, монополия, прекращение конкуренции и свободы. Форд неизменно повторял, что никогда не признает профсоюз19.

В 1935 г. Верховный суд США объявил НИРА неконституционным актом, но Форд рано торжествовал: в Конгрессе прошел закон Вагнера, обязавший промышленников заключать коллективные договоры с профсоюзами. Было создано Национальное управление по трудовым отношениям (НУТО). От одних слов «тред-юнион», «голосование», «коллектив» Форда тошнило. Кто же хозяин компании - он, созидавший ее тридцать лет и три года, или эти горластые выскочки из бывших рабочих? Неужели они станут принимать решения вместе с Генри Фордом, а ему и Эдселу придется ходить на их митинги? Неужели они будут являться в штаб-квартиру, располагаться как дома, дымить сигаретами? Такое может привидеться только в кошмарном сне.

Но и имя «автомобильного короля» действовало на профсоюзников как красное на быка. Он враг трудового народа, враг демократии, хитрый демагог и обманщик, тупой упрямец. В 1936 г. союз автомобилестроителей влился в мощное объединение — Конгресс производственных профсоюзов, который начал «захватывать» одно за другим крупнейшие предприятия США и заключать коллективные соглашения. Под натиском союза автомобилестроителей сдались корпорации Chrysler и General Motors, хотя администрация последней оказала ожесточенное сопротивление. Рабочие заняли завод и бастовали «сидячим» способом почти два месяца, но в феврале 1937 г. добились признания своих прав.

Когда в 1937 г. Верховный суд США признал закон Вагнера конституционным, Форду предстояло что-то решать. Вызвав Эдсела и Соренсена к себе в кабинет, Генри Форд заявил, что не собирается ни встречаться с профсоюзниками, ни давать интервью. «Если дело будет слишком жарким для любого из нас, мы уедем куда-нибудь подальше. Я нашел человека, который все уладит. Это крутой парень и сумеет постоять за себя. Я полностью доверяю этому человеку и хочу, чтобы ты, Эдсел, и ты, Чарли, помогали ему».

«Крутым парнем» оказался Гарри Беннетт. Он бодро заявил, что будет тянуть время, заговаривать зубы профсоюзникам и в конце концов отвадит их от завода. Кое-кого из них он знает лично. Главное — это убедить их, что никто из фордовских рабочих не собирается вступать в профсоюз. Но Эдсел подлил масла в огонь, передав профлидерам, что как президент компании не подпишет ни одного соглашения, к которому причастен Беннетт. Тот, в свою очередь, пригрозил разделаться с каждым, кто пойдет на поводу у Эдсела.

Эдсел был уверен, что этот наглый тип самовольно отстранил его от общения с представителями рабочих. Оказавшись в изоляции, несчастный президент Ford Motor Company пытался протестовать, но старший Форд настрого запретил ему лезть не в свое дело. На жалобы Эдсела Соренсен ответил, что никакого договора с профсоюзом не будет - таково распоряжение Генри Форда. Даже за Беннеттом присматривают завербованные люди, чтобы тот не пошел на мировую. Чарли радовался одному - что и его отстранили от переговоров, и если ему попадалась в коридоре или во дворе профсоюзная делегация, пожилой солидный инженер старался поскорее исчезнуть 21.

Многие фордовские рабочие мечтали вступить в профсоюз: их заработки ниже, -чем в конкурирующих фирмах, им платят неодинаково за один и тот же труд, сверхурочные работы не всегда компенсируются, царит беспредел. Но рабочие-инвалиды были лояльны Генри, а чернокожие не хотели поддерживать организацию белых. Форд помогал негритянским церковным общинам, и черные пастыри внушали своим прихожанам: грех кусать руку, которая дает хлеб насущный. В мае 1937 г. Беннетт предпринял акцию устрашения. Фотокамера запечатлела, как парни из частной охраны напали на Уолтера Рейтера, Ричарда Франкенштейна и Роберта Кантера, пытавшихся раздавать листовки у проходной, и жестоко их избили22. В конце года НУТО обвинило компанию Форда в нарушении закона Вагнера, на что руководство компании ответило обращением в суд.

В 1940 г. окружной суд вынес решение в пользу НУТО. Верховный суд США, куда апеллировал Форд, оставил решение в силе. Несмотря на это, Генри продолжал отчаянно бороться за «чистку» своих предприятий, увольняя всех сторонников присоединения к профсоюзу. Старик перенес в 1938 г. легкий удар, но быстро оправился и по-прежнему отгонял сына-президента от вмешательства в переговоры. Эдсел стонал и жаловался на отца, Чарли сдерживал Эдсела, а Гарри тянул время. Фордовский «силовой министр» играл роль громоотвода: выполняя задание Генри, он принимал всеобщий гнев на себя, и это нимало его не смущало.

Только в 1941 г., на восьмом году пребывания в оппозиции «новому курсу» Рузвельта и на шестом году невыполнения компанией закона Вагнера, наступил конец уклончивой политике. В апреле забастовщики остановили Ривер-Ружский завод. Око за око, зуб за зуб: бесстрастная фотокамера запечатлела сцену избиения рабочего, который отказался бастовать: его лупили, даже палками, ребята из профсоюза".

Большая часть бастующих вернулась к станкам и печам под твердое обещание администрации выработать коллективный договор совместно с представителями профсоюза. С облегчением вздохнули и в Вашингтоне: НУТО потребовало созвать общее собрание фордовского персонала и решить, какой профсоюз предпочесть: автомобилестроителей. Американскую федерацию труда (АФТ) или оставаться вне организованного движения. За первый было подано почти 52 тыс. бюллетеней, а это 70% голосов собравшихся, за второй - чуть более 20 тыс., или 27,4%. Против какого-либо профсоюза выступило всего 1958 человек, или 2,6%. Фордовская цитадель, о стены которой разбивались волны демонстрантов и радикалов, не устояла против многолетнего ветра перемен.

Генри лелеял надежду, что рабочие за него, за добрые старые времена, против бездельников, обеспечивших себе сытую жизнь за счет профсоюзной кассы. Но оказалось, что нет. Даже Гарри не выполнил его приказ. Но выглядел босс спокойным и равнодушным. Самое плохое свершилось, а значит, не о чем горевать. Руководитель отдела сбыта компании и один из ее юристов сели за стол с делегатами от профсоюза вырабатывать условия коллективного договора. Беннетт появлялся на некоторых встречах, и на его лице было написано: что мне велят, то и делаю. 18 июня 1941 г. он принес готовый текст старому Форду. Тот молча просмотрел его и, волоча ноги, вышел, ничего не сказав. На языке жестов босса это означало: я не желаю иметь к этому никакого отношения.

Следующим утром Генри вызвал Соренсена: «Чарли, давай пройдемся по заводу». На эту безмолвную прогулку ушел весь день, а вечером к ним присоединился Эдсел. Старший Форд был в дурном настроении. Он воскликнул: «Я не хочу подписывать этот договор! Знайте оба - ключ торчит в двери. Путь свободен. Я собираюсь бросить этот бизнес. Закройте завод, если сочтете нужным. Или отдайте его профсоюзу, если он этого добивается». Соренсен напомнил, что у компании большой государственный контракт и если закрыть завод, то командовать начнет правительство. Старик ответил: «Оно вмешается в автомобильный бизнес, а не в мою жизнь».

Полный мрачных предчувствий, Чарли провел бессонную ночь. А наутро не поверил своим ушам, когда включил радио, передававшее новости: «Форд предоставляет профсоюзу полную свободу на своих предприятиях». Когда Соренсен примчался в контору, босс был уже там, но, к величайшему удивлению Соренсена, не проронил ни слова. Когда вошел Эдсел, старик еще долго продолжал испытывать их терпение, а потом откланялся и ушел.

Даже привыкшие к странностям босса Эдсел и Чарли недоумевали: речь идет о жизни и смерти компании, а он загадочно молчит! Будет ли Ford Motor Company и дальше плыть против течения? От этого зависят государственные заказы, репутация, доходы, положение в отрасли. Эдсел тоже ничего не знал, кроме объявленного по радио. Оба отправились, как обычно, на завтрак к Форду-старшему, но не почерпнули никаких подробностей. Королей расспрашивать не принято, хотя бы наступал конец света! Этикет всем связал языки, а Генри любил держать своих подданных в неведении. Правда, Беннетт шепнул Соренсену, что босс дал слово подписать договор, но прозвучало это как-то неопределенно.

Подробности менеджеры узнали из газет, а не от Генри Форда. После долгих лет сопротивпения, когда всем его конкурентам пришлось подписать коллективные договоры, Форд пошел-таки на уступки. 120 тыс. рабочих на 34 заводах компании должны теперь поголовно стать членами союза автомобилестроителей, а членские взносы вычитаться из их зарплаты и поступать на счет профсоюза. Типовой договор регламентировал порядок решения трудовых споров, вопросы найма, перемещения и увольнения, выслугу лет, условия труда и т. д.25 Никто в компании не знал причину такого неожиданного поворота, даже Чарли, но и он не решился спросить, почему принятое накануне решение было отменено за ночь. Он уже считал Форда слабоумным.

Среди причин, повлиявших на окончательное решение Форда, было и его желание бороться с конкурентами и с Уолл-стритом не «в одиночку», а имея 120 тыс. союзников-рабочих. Но месяца через полтора Генри с немалым смущением поделился с Соренсеном сокровенной тайной. Ознакомившись с проектом договора, «автомобильный король» сообщил жене, что твердо решил не сдаваться. Но Клара пришла в ужас, заговорила сквозь слезы, что ей надоело жить в страхе за семью, хватит с нее беспорядков и кровопролития, и еспи «мир не будет немедленно подписан», она оставит мужа. «Что мне оставалось делать? — вопрошал Форд. — Сейчас я вижу, насколько она права... Я рад, что принял ее точку зрения». И философски прибавил: «Нельзя недооценивать силу женщины».

Так Клара Форд, никогда не встревавшая в дела компании, неожиданно для всех повлияла на одно из важнейших решений. Кто знает, чем кончилась бы эта история, откажись ее муж подписать договор! Через несколько недель с ним приключился второй инсульт, а дальше наступили события, опрокинувшие все политические пророчества Генри. В декабре 1941 г. японская авиация разбомбила Пёрл-Харбор, и Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну.

«Автомобильному королю» было 78 лет. Из них десять он потратил на бесплодную борьбу с рабочим движением и государственным вмешательством в экономику. Он стал «твердым изоляционистом», вошел в организацию «Америка превыше всего». Генри считал, что если Америка не будет влезать в мировую политику, то война ее обойдет. Босс почти утратил способность принимать твердые и осмысленные решения, стал забывчив, заговаривался, но оставался во главе компании. А кто мог отправить его на покой, если не существовало соответствующего «конституционного механизма»? Никакого срока пребывания на руководящем посту, никаких перевыборов, импичмента, даже принятия поправок - ничего этого не было в компании, которую Генри Форд построил для себя.

Здоровье его сына сильно пошатнулось, его мучили боли в желудке. Гарри Беннетт продолжал выполнять приказы босса, но никто точно не знал. Форда ли это воля или всесильный временщик уже заменил его. Появились новые запретные темы, которых в присутствии Генри нельзя было даже касаться: это политика Рузвельта и «европейская война», как тогда называли за океаном Вторую мировую.

В правительстве Соединенных Штатов, в общественном мнении, среди служащих и рабочих Ford Motor Company воцарилось убеждение, что ее руководство в ненадежных руках. Это грозило серьезными потрясениями на рынке и в оборонном комплексе. Компания работала во многом благодаря Соренсену, Эдселу и группе менеджеров. Чарли считал, что производственный механизм компании, созданный при его скромном участии, обладал таким запасом прочности, что никто не мог развалить его26.

Дата добавления: 2015-11-26