Самоотречение.

Принц Сиддхаттха рассуждал так:

«Почему бы мне, подверженный рождению, распаду, болезням, смерти, печали и нечистотам, не стремиться понять природу подобных вещей. Каким образом я, подверженный таким вещам, смог бы осознать их вред и найти непостижимую, непревзойденную, идеально безопасную Ниббану [[15]]!

Узка и ограничена жизнь домохозяина – логово пыли, а жизнь бездомного подобна бескрайним небесным просторам! Тяжело тому, кто остается дома, вести Святую Жизнь во всей своей чистоте и совершенстве» [[16]].

В один прекрасный день, он отправился из дворца в парк, чтобы увидеть внешний мир, и столкнулся напрямую с реалиями жизни. В ограниченном мире дворца он видел только радужную часть жизни, но темная сторона, обычная для большинства людей, была скрыта от него. То, о чем он рассуждал, было увидено в реальности. По пути в парк его наблюдательный взгляд упал на немощного старика, больного человека, труп и величавого отшельника [[17]]. Первые три встречи убедили его в неумолимой природе жизни и всеобщем нездоровье человечества. Четвертая встреча означала способ преодолеть болезненности жизни и достичь мира и покоя. Эти четыре встречи породили в нем отвращение к мирской жизни и желание оставить её.

Осознав тщетность чувственных удовольствий, так высоко ценимых обычными людьми, и осознав ценность самоотречения, в котором мудрый ищет восторг, он решил покинуть мирскую жизнь в поисках Истины и Вечного Покоя.

После окончательного решения, которое было принято после долгих размышлений, новости о рождении сына настигли его, когда он уже собирался покинуть парк. Вопреки своим ожиданиям, он не возрадовался, а отнесся к своему первому и единственному сыну как к препятствию. Обычный отец порадовался бы известиям, но Принц Сиддхаттха, будучи уникальным отцом, заявил – «Препятствие (Rāhu) возникло. Пута появилась». Сына назвал соответствующим образом, именем Рахула (Rāhula) [[18]], его дедушка.

Дворец больше не был приятным местом для погруженного в размышления Принца Сиддхаттхи. Ни его прекрасная молодая жена, ни возлюбленный новорожденный сын не могли поколебать решение, которое он принял, собираясь покинуть мир. Ему было уготовлено сыграть куда более значимую роль, нежели должность заботливого отца или даже царя царей. Соблазны дворца более не были желанными объектами для него. Пришло время уйти.

Он приказал своему конюху Чанне подготовить лошадь Кантаку и пошел в апартаменты принцессы. Открыв дверь, он встал на пороге и бесстрастно посмотрел на жену и спящего сына. Огромно было его сострадание к ним в момент ухода. Но еще больше было его сострадание к измученному человечеству. Он не беспокоился о мирском благополучии и счастье матери и ребенка, поскольку у них было всё необходимое, и они были хорошо защищены. Он не любил их меньше, он просто любил человечество больше.

Оставив всё позади, он в полночь покинул дворец с легким сердцем и отправился в темноту, в сопровождении только лишь своего преданного конюха. Одинокий и нищий, он отправился в поисках Истины и Покоя. Так он оставил мир. Это не было самоотречением старца, который всё испытал в жизни. Это не было самоотречением бедняка, у которого ничего не было. Это было самоотречением принца в расцвете молодости, имевшего богатства и процветание – самоотречение, не имеющее более аналогов в истории.

Когда принц Сиддхаттха совершил свое историческое путешествие, ему было двадцать девять лет.

Он отправился далеко, и, перейдя реку Аному, устроился на её берегу. Здесь он срезал свои волосы и бороду и, отдав одежды и украшения Чанне с приказанием вернуться во дворец, надел простую желтую робу аскета и стал вести жизнь добровольной нищеты.

Аскет Сиддхаттха, живший в колыбели роскоши, теперь стал нищим странником, живя на то малое, что благородные люди давали ему по своему усмотрению.

У него не было постоянного жилища. Тенистое дерево или одинокая пещера укрывали его днем и ночью. С голыми ногами и непокрытой головой, он ходил под палящим солнцем и пронизывающему холоду. Не имея ничего собственного, кроме чаши для сбора еды и желтого одеяния, достаточного лишь для прикрытия тела, он сконцентрировал всё свое внимание на поисках Истины.

Поиски.

Будучи странником, искателем того, что есть благо, ищущего непревзойденный Покой, он пришел к Алара Каламе (Āḷāra-Kāḷāma), выдающемуся аскету, и сказал: «Я хотел бы, друг Калама, вести Святую Жизнь под Вашим Учительством». Тогда Алара Калама ответил ему: «Ты можешь оставаться со мной, О Достопочтенный. Такого рода это Учение, что умный быстро поймет интуитивной мудростью доктрину Мастера, и будет пребывать в Постижении её».

Он быстро освоил доктрину, но она не принесла ему открытия высочайшей Истины.

Тогда мысль пришла к нему: «Алара Калама сказал: «Осознав самостоятельно за счет интуитивной мудрости учение, я буду пребывать в Постижении её» – но это не может быть большим, чем просто утверждением в этом. Бесспорно, Алара Калама живет, поняв и постигнув это учение».

Тогда он пошел к нему и сказал: «Насколько далеко, друг Калама, учение это простирается, что ты познал и достиг интуитивной мудростью?»

Алара Калама ответил, что он смог познать Мир Ничто [[19]], продвинутый этап в Концентрации.

Тогда мысль пришла к нему: «Не только в Алара Каламе есть преданность, усердие, внимательность, концентрация, мудрость. Я тоже обладаю такими добродетелями. Что если я буду стараться постичь то учение, что реализовал Алара Калама!»

Немного погодя он осознал интуитивной мудростью это учение и достиг этого состояния, однако оно не принесло ему познания наивысшей истины.

Тогда он подошел к Алара Каламе и сказал: «Является ли это состояние пределом того, друг Калама, что ты смог реализовать? Я тоже, друг, познал это состояние и пребываю в нем».

Независтливый учитель был восторжен успехами выдающегося ученика. Он удостоил его находиться на одном с ним уровне и восхищенно сказал:

«Счастливы мы, друг, очень счастливы. На тебя мы смотрим как на достойного брата-аскета! То учение, что я постиг мудростью и провозгласил, пребывая в нём, ты тоже смог реализовать и пребывать в нем. То учение, которое ты постиг мудростью и пребываешь в котором, я тоже смог постичь, реализовать и пребывать в нем. Это учение, что знаю я, знаешь и ты. Это учение, что знаешь ты, знаю и я. Каков я, таков и ты. Каков ты, таков и я. Давай же, друг, вести вместе группу аскетов».

Аскет Готама не был удовлетворен дисциплиной и учением, которое вело только к более высокому уровню сосредоточения, но не вело к «отвращению, отделению, прекращению (страданий), спокойствию; интуиции, просветлению, Ниббане». Не хотел он вести и группу аскетов даже в содействии другого благородного учителя, что имел равное духовное достижение, прежде чем не усовершенствуется сам. Он чувствовал, что это было бы тем же самым, как если бы слепой вел слепого. Неудовлетворенный, он вежливо попросился уйти.

В те счастливые дни, когда не было политических пертурбаций, все интеллектуалы Индии были заняты изучением и объяснением той или иной религиозной системы. Все условия были созданы для людей высокого духовного уровня, чтобы вести святую жизнь в отшельничестве в соответствии с собственным характером, и у большинства таких учителей было множество последователей. Поэтому для аскета Готамы было не трудно найти более компетентного учителя.

Он отправился к Уддака Рамапутте (Uddaka-Rāmaputta) и выразил желание вести Святую Жизнь в соответствии с его Учением. Его с готовностью приняли в ученики.

Вскоре умелый аскет Готама познал и это учение и достиг финальной стадии концентрации, Мира Не-Восприятия и ни Не-Восприятия [[20]]. Это был высочайший предел в мирской концентрации, когда сознание настолько утонченно и возвышенно, что нельзя даже сказать, что оно существует или же не существует. Древние индийские мудрецы не могли переступить за этот предел в своем духовном развитии.

Благородный учитель был восторжен успехами выдающегося царственного ученика. В отличие от прежнего учителя, нынешний предложил ему возглавить всех учеников самому. Он сказал: «Счастливы мы, друг, очень счастливы мы видеть такого благородного брата-аскета как ты! Учение, что знает Рама, знаешь и ты. Учение, что знаешь ты, знает и Рама. Рама такой же, как и ты. Ты такой же, как Рама. Возглавь же, друг, эту группу аскетов».

Но все еще он понимал, что не постиг Высшую Истину. Он полностью смог подчинить свой ум, но конечная цель была еще впереди. Он искал Наивысшее, Ниббану, полное прекращение страданий, полное уничтожение всех форм желаний. Неудовлетворенный и этим учением, он ушел.

Он понял, что его духовное устремление много выше тех, кто его обучал. Он понял, что нет того, кто смог бы научить его тому, к чему он стремится – высшей Истине. Он понял, что высшая Истина должна быть найдена в самом себе, без поисков внешней помощи.

ЗДЕСЬ ИДУТ ДВЕ СХЕМЫ РОДСТВЕННИКОВ БУДДЫ ПО ОТЦОВСКОЙ И МАТЕРИНСКОЙ ЛИНИИ. НО ПРЕЖДЕ ЧЕМ ИХ РИСОВАТЬ НУЖНО УТВЕРДИТЬ И ИСПРАВИТЬ ВСЕ ИМЕНА ВО ВСЕХ ГЛАВАХ, ЧТОБЫ НЕ РИСОВАТЬ ПО МНОГО РАЗ.

Дата добавления: 2015-11-26