О пользе путеводителей

В 1956 г. был опубликован русский перевод исследования американского востоковеда Генри Харта о жизни Марко Поло[22]. Книга имела заглавие: "Приключения венецианца, рассказ о жизни, времени и книге мессера Марко Поло". Содержание соответствует заглавию, Г. Харт отказался от решения мелких географических вопросов.

И. П. Магидович ставит в упрек Г. Харту игнорирование таких важных историко-географических тем, как точный маршрут путешествий Поло, идентификация географических местностей и т. д. По мнению И. П. Магидовича, Г. Харт совершил научное преступление:

"Ни один серьезный комментатор Марко Поло не может уклониться от попытки разрешения этих двух последних вопросов, так как от этого зависит оценка самой „Книги": является ли она в основном компиляцией, составленной по описаниям (письменным или словесным) чужих путешествий, или рассказом о непосредственных наблюдениях над азиатскими странами и народами, сделанных во время многолетних путешествий старшими Поло и самим Марко. А от той или иной оценки „Книги" в свою очередь зависит освещение важнейшего вопроса биографии Марко Поло: был ли он только талантливым рассказчиком, собравшим на Ближнем Востоке сведения о большинстве остальных стран Азии и приписавшим себе многолетние скитания по ним, или действительно был величайшим средневековым европейским путешественником, который пересек с запада на восток всю Азию, не раз пересекал в меридиональных направлениях весь Восточный Китай и затем вернулся на родину, обогнув Азию с востока и юга?"[23].

При такой постановке вопроса мы никогда не выйдем из тупика. Скорее всего, Марко Поло не был ни величайшим путешественником, ни тем более талантливым рассказчиком. Из того факта, что в юности он проехал сухопутным маршрутом в Китай, не следует, что он сразу же стал знатоком карты Азии. В противном случае, мы должны каждого персидского купца записать в великие путешественники, а начальников караванов и сравнить даже будет не с чем. Дело в том, что купцы не пишут географических сочинений. Книга Марко Поло — это не книга купца. Она родилась на пересечении двух видов деятельности: поездок по заданию великого хана Хубилая, которые предусматривали составление отчетов, и знакомства с отчетами других гонцов. Вот где истоки литературной деятельности Марко Поло. Очевидно, что существовал государственный архив, где накапливались эти документы; их составление подчинялось определенным формулярам (трафаретность стиля "Книги" Марко Поло наследует эту формульность). Книга Марко Поло — это калька имперского фонда известий историко-географического характера. Имея доступ к каталогу городов и провинций, Марко получил готовую литературную форму, которую он с легкостью мог дополнить обильными личными впечатлениями. По его признанию, великому хану Хубилаю очень нравились его оригинальные дополнения; тех гонцов, кто не мог сообщить о диковинках, Хубилай порицал. Может возникнуть впечатление, что великий хан интересовался пустяками, но это не так (продолжим эту тему в § 2.8). Ясно, что система пополнения сведений каталога существовала до Марко, и он не был ее изобретателем. Семнадцать лет он прилежно дополнял новыми известиями имперский каталог, что снимает вопрос об источниках его чрезвычайной осведомленности. Отблеск информационной грандиозности фонда лежит на книге венецианца и не дает покоя историкам географии, у которых в руках только половина загадки (мысль о фонде не пришла им в голову), но они полагают, что видят загадку в полном объеме. И. П. Магидович адекватно описал тупик, в который они себя загнали.

Крупные города Китая, безусловно, имели путеводители. Францисканец Одорик де Порденоне провел в Китае не менее трех лет (1324–1326). Город Ханчжоу он видел своими глазами, но рассказывает о нем, как это доказал А. Моул, строго по китайскому путеводителю[24]. С такими фактами не хотят считаться историки географии.

Внесение в каталог и идентификация городов Китая были насущной проблемой для администрации Хубилая. Ее усложнял языковой барьер (монголы и персы, управлявшие китайскими провинциями, не говорили по-китайски) и непомерный объем работы, что нашло косвенное отражение в книге Марко Поло, и здесь я солидарен с Г. Хартом, что вся эта мелочная номенклатура не имеет сегодня никакого историко-культурного значения.

Перейдем к более интересной теме. Н. В. Котрелев не без иронии отверг мнимые страдания географов и предложил рассматривать "Книгу" как цельный феномен, а не тонуть в частностях. В его теории есть слабое звено, он тоже не догадывается о китайском каталоге. Посмотрим, как в таком случае Котрелев справится с изобилием сведений у Марко Поло.

"Дорога ставит путешествующих все перед новыми чудесами земли; каждое встречное царство, область и город — самостоятельный и самоценный мир, интересный видящему и слушающему не столько связями своими с остальным Вселенной (это только детали, наполнение рассказа), сколько по отдельности и частности своего существования. Удивительно, что за тридевять земель есть некий город, и раз он есть, у него есть свойства — подчинение тому или иному хану или царю, засилье там агарян или язычников, бойкая торговля и т. п. Не всегда даже рассказчик умеет передать своеобычие страны или поселения и, может быть, не всегда умел его видеть. Особенно наглядно обнаруживается это в тех кусках „Книги", где речь идет о дороге, пролегшей по областям, однородным с антропогеографической точки зрения. Так, на просторах Китая впечатления становятся однообразными, и рассказ местами скучнеет: „Как выедешь из города Сингуи, восемь дней едешь по стране, где много величественных городов и замков больших, богатых, торговых, промышленных. Живут здесь подданные великого хана, идолопоклонники, мертвых сжигают. Деньги у них бумажные" (гл. CXXXVI). „Из города Лингуи едешь три дня на юг, и много тут городов и замков. Живут тут также подданные великого хана; они из Катая и идолопоклонники, мертвых они сжигают; деньги у них бумажные" (гл. CXXXVII). <…> Казалось бы, куда как легко убрать эти назойливые повторения, очертив разом общие приметы целого региона; но нет, Марко, кажется, что и сознательно, часто избегает такого приема" [25].

Н. В. Котрелев считает, что форма рассказа Марко Поло определяется авторской манерой, я же, наоборот, полагаю, что она следует структуре имперской картотеки (название провинции или города, местоположение их на карте, принадлежность великому хану, вероисповедание, имперские деньги). Никто в Европе не описывал свои страны по такой схеме. Знание картотеки — инструментарий гонца. Если он должен отвезти документ в Сингуи, а по ошибке прибудет в Лингуи, то у него возникнут проблемы. Поскольку каталог городов выучивался заблаговременно, то нет уверенности, что Марко, действительно, бывал в названных двух городах. Например, указание точного числа дней на перемещение от города до границы провинции продиктовано служебной необходимостью и является служебной информацией. Дело не в скуке путешественника, а в однотипности имперского каталога. К каталогу не применим критерий скуки (сегодня никому не придет в голову объявить телефонный справочник скучным).

Какая польза от оценок, если на книгу Марко Поло смотрят как на школьное сочинение. "Нельзя все же отрицать, что в книге встречаются повторения, иногда монотонность и неровность стиля", — полагает И. Н. Голенищев-Кутузов[26]. В том-то и дело, что большая часть книги построена на повторениях, потому что Марко рассказывает не о собственном путешествии, длиною в семнадцать лет (которого не было), а описывает провинции мира в заданном формате.

Изложение географической картотеки обречено быть монотонным. Достаточно взглянуть на описание Багдадского халифата, принадлежащее перу Ибн Хордадбеха (около 885 г.); это маршрутное описание стран — как входящих в состав халифата, так и сопредельных с ним: сотни сотен названий городов и расстояний между ними. Знаменитый путешественник ал-Масуди географию Ибн Хордадбеха считал пособием для завоевателей, гонцов и письмоносцев и не видел "пользы в знании расстояний и дорог"[27]. К сочинениям этого жанра применим единственный критерий: степень достоверности информации. Оценить степень достоверности сведений книги Марко Поло могут только ориенталисты. Эта работа проделана П. Пелльо[28].

Поскольку мои расхождения с позицией Н. В. Котрелева принципиальны, выслушаем оппонента:

"Если взглянуть на записки Поло под сейчас предложенным углом зрения, то несомненно, что на этом уровне побеждает иное начало: мир представляется совокупностью объектов, из которых каждый наделен достаточной полнотой существования. Поэтому каждый должен быть описан отдельно, как автономно-ценный в своем существовании; и пусть автор обходится всякий раз самым несложным трафаретом, формула, как сейчас станет ясно, характеризует город или местность по самым существенным для страноведения — в глазах Марко Поло и Рустичано — признакам"[29].

Прерву цитату, чтобы задать вопрос: а какое собственно дело двум благородным мужам, венецианцу и пизанцу, до полноты существования, скажем, Сингуи и Лингуи, затерянных на необъятных просторах Китая? Ни приведи Господь, застрять кому-нибудь на этих "объектах", а потом забыть их упомянуть в обзоре. Мир рухнет, если не уделит внимания Сингуи и Лингуи. Непонятно, что могло побудить Рустичелло, автора романов о рыцарях круглого стола, превратиться в дотошного страноведа? Когда нет ясного ответа на простые вопросы, всегда ссылаются на средневековую ментальность.

Продолжим цитату из исследования Н. В. Котрелева:

"Этот глубинный механизм зрения, воспитанный в авторах „Книги" современной им культурой, сказывается опять-таки в первичном приеме сюжетостроения: если образ дороги, путешествия запрещает повторить описания объектов, когда сходится петлею путь „туда" с путем „обратно", тот же принцип заставляет перечислять однородные объекты, всякий раз повторяясь в их изображении. Такое движение повести может утомить нынешнего читателя, но казалось естественным авторам и публике средневековья" [30].

Я не понимаю, какой принцип может заставить двух европейцев перечислять однородные объекты в Китае, трепетно различая Сингуи и Лингуи. Полнота существования объектов и трафаретность их характеристик соответствуют только требованиям имперского каталога. Каталог подавлял своей информационной мощью, в случае с Марко Поло, каталог управляет его видением мира. Ничего естественного в этой картине мира нет. Естественно выглядит лишь пародия на книгу Марко Поло в виде описания кругосветного путешествия Джона Мандевиля.

Марко Поло пересказывает карту Монгольской империи и воспроизводит каталог ее городов, описание в первой части строится по форме арабо-персидских космографий, а для городов Южного Китая следует китайским путеводителям. Только для имперской карты является естественным перечисление однородных объектов. Своим однообразием книга Марко Поло утомляет не только нынешнего читателя, зато она стала необходимым пособием для средневековых картографов. Марко Поло экспортировал в Европу информационную базу географических данных, накопленных чиновниками династии Юань. Для средневекового Запада это был избыточный ресурс, абсолютно противоестественный для церковной топографии мира. Церковь не уничтожила эту книгу по простой причине: никто не понял масштабности китайского проекта и не почувствовал угрозы разрушения привычной картины мира. Да и попытки Н. В. Котрелева втиснуть этот проект в рамки европейской ментальности свидетельствуют о том, что книга Марко Поло остается непонятой по сей день. Вот что он заявляет:

"Опрометчиво можно усмотреть своеобразный принцип „политической карты мира" в марковых непременных — при вхождении в каждую новую область — указаниях верховного владыки, в идеале о котором должно быть рассказано, как о личности. Вторая из необходимых характеристика страны, как я объясню позднее, тоже оказывается политической; но не только, так как она — универсальна. Основная характеристика народа — вероисповедная. Сколь неукоснительно сообщается о религии обитателей всякой страны, о которой заводит речь рассказчик, можно судить по уже приведенным выдержкам; после слова о государе — сказано о вере его подданных, и так — проверить это легко, прочтя „Книгу" сквозь или на выдержку несколько глав, — о каждом народе" [31].

Позволю себе еще большую опрометчивость. На мой взгляд, текст Марко Поло демонстрирует неслыханную для средневековой Европы толерантность в изображении религиозной картины мира. Такой подход к вероисповеданию подданных был принят только в Монгольской империи, закреплялся ее законами и был реализован на практике, что и нашло отражение в каталоге городов и областей. Марко Поло следует содержанию каталога. Дело не в том, что вероисповедание является универсальной характеристикой, а в том, что в имперской картотеке без всяких эмоциональных оценок сообщается о вероисповедании всех областей мира. Вот она, универсальная империя. Причем империя воюет со всеми, но при этом не ведет религиозных войн. Провинции мира делятся на две категории: покорные и восстающие. Картотека служит целям экспансии династии Юань, в ней зафиксировано, что уже завоевано и что предстоит завоевать (или в терминологии Марко Поло, какие области принадлежат великому хану, а какие — нет). Религиозную ориентацию союзников и противников в условиях войны учитывать просто необходимо. Отсюда бесстрастность картотеки, объяснить которую исследователи не в силах.

Вопреки мнению Н. В. Котрелева, Марко Поло воспроизводит "политическую карту мира" как она видится глазами военной аристократии во главе с великим ханом Хубилаем, одержимым жаждой завоеваний. Семнадцать лет Марко служил в одном из секретных департаментов, выполняя поручения в провинциях, куда можно было доехать лишь за несколько месяцев. Эта работа предполагала точное знание карты империи и сопредельных территорий. Знание карты и опыт поездок делали его полезным для системы (напомню, что это была одна из самых милитаризованных систем мира). На всех знаменах Хубилая было написано одно слово — "война". Война с Бирмой, Чамбо, две экспедиции в Японию, безуспешная попытка завоевать Яву. И что любопытно, Марко в курсе всех этих событий. Вот, например, что он пишет о Бенгале: "В 1290 г., когда я, Марко, был при дворе великого хана, он еще не захватывал этой страны, но войска его и люди были уже там и покорили ее. Тут и свои цари, и особенный свой язык. Жители тут злые идолопоклонники. Область на границе Индии" (Марко Поло, с. 145). Полагать, что он освоил карту империи, движимый жаждой познаний, по крайней мере, наивно. Марко Поло — человек империи, Юаньской империи, а не Венеции. Империя Юань стремилась к безудержному расширению границ, поэтому нуждалась в людях, способных описывать эти границы. В книге Марко нет рассказов о путешествиях, но есть описание границ империи. Это единственное, что он твердо знал.

Иногда надо задавать простые вопросы. Когда Марко сообщает о ежегодной дани из Лаоса, он опирается на сведения из картотеки, или он ежегодно посещал Лаос, чтобы воочию убедиться в покорности этой области? "Область Кангигу (Сев. Лаос) — на восток. Здесь свой царь, жители — идолопоклонники, имеют свой собственный язык, они покорились великому хану и каждый год платят ему дань".

Дата добавления: 2015-11-26